– С чего вы взяли? – Эка густо покраснела.
– Если бы я даже не был уверен, то мне достаточно было сейчас на вас посмотреть, чтобы убедиться в правоте своих предположений, – строго сказал Дронго, – дело в том, что мы – все трое мужчин – находились в кабинете, когда говорили об отпечатках пальцев на карабине. И вы были единственная, кто это слышал и кто вообще выходил из кабинета после этого. Чтобы принести кофе. Малика и Айтен были у тела погибшего, а повар колдовал на кухне. Вы быстро вышли из кабинета, добежали до бассейна. Вытерли карабин тряпкой или чем-нибудь другим, что было у вас под рукой. А потом просто выбросили карабин в воду, решив, что она смоет все оставшиеся отпечатки пальцев. И вернулись на кухню, чтобы забрать поднос. Между прочим, кофе я не пью. Я люблю чай. А вы так спешили, что даже не спросили у меня, что именно я буду пить. Подозреваю, что и Керим Агаевич больше любит чай, чем кофе. Но вам было уже все равно. Вам нужно было срочно спасать мужа. Я прав?
– Я ничего не буду вам отвечать, – негромко произнесла Эка. – По всем законам в любой демократической стране мира я не обязана свидетельствовать против самой себя. Это я точно знаю.
– Никто другой просто не мог этого сделать, – устало пояснил Дронго, – и теперь у меня только один главный вопрос. Вы сделали это, чтобы помочь вашему мужу и уничтожить отпечатки, чтобы его не подозревали в совершении убийства, или вы точно знали, что стрелял именно ваш супруг, и решили таким необычным образом его спасти. Я могу получить ответ на этот вопрос?
– У вас бурная фантазия, – сказала она, недовольно прищуриваясь, – я вообще не притрагивалась к этому карабину. И не понимаю, о чем вы говорите.
– Николай Квитко сейчас достает карабин из воды, – пояснил Дронго, – если вы мне снова будете лгать, у нас ничего не получится и вашего мужа действительно могут обвинить в покушении на жизнь его основного компаньона.
– Я ничего не знаю, – отрезала Эка.
– Зачем вы это сделали? – настаивал Дронго. – Вы уверены, что он убийца, или не хотите, чтобы у него были неприятности? Отвечайте на мой вопрос, у нас не осталось времени.
Резо что-то услышал и поднял голову.
– О чем вы говорите? – спросил он. – Какой бассейн? Вы хотите купаться в такое время? Эка, о чем вы говорите?
Она посмотрела в сторону мужа.
– Он ни в чем не виноват, – твердо произнесла Эка, – я услышала, как вы говорите об отпечатках пальцев, и побежала к бассейну. Я поняла, что убийца решил подставить моего мужа. Самое страшное даже не в том, что ему здесь поверят или не поверят турецкие власти и турецкая полиция. Самое страшное, что они могут выдать его грузинским властям. А у тех появится шанс посадить наконец моего мужа в тюрьму. На всю жизнь. Им трудно найти какое-либо обвинение, а здесь подозрение в убийстве. И не нужно ничего доказывать. Турки наверняка не стали бы связываться с арестом и обвинением бывшего заместителя министра внутренних дел. Они бы выдали Резо по запросу Тбилиси, а там бы он гарантированно получил пожизненный срок. И вы хотели, чтобы я ничего не делала? Я просто не имела права не попытаться его спасти.
– Ясно. И вы уверены, что стрелял не ваш муж?
– Да, уверена. Он не мог стрелять в безоружного человека. Абсолютно уверена.
Дронго вспомнил, как Резо разобрался с ее любовником. Но спорить сейчас ему не хотелось. Он повернулся и вышел в холл, где его уже ждал Николай. Он успел вытереться и тяжело дышал.
– Я достал ваш проклятый карабин, – прошипел он, – самое обидное, что я не имею к этому убийству никакого отношения, и вы это прекрасно знаете. Нужно было заставить прыгать того, кто его туда бросил.
– Я как раз сейчас пытаюсь это выяснить, – успокоил его Дронго. – Идите наверх в мою спальню. Там вы сможете высушиться до приезда полиции. Карабин вы положили на столик?
– Конечно.
– Хорошо, – кивнул Дронго. – Идите сушитесь.
Затем он вошел в гостиную. Увидев его, Самедов поднялся со стула.
– Сейчас приедет полиция, – сообщил он, – они уже два раза перезванивали, уточняли, где находится вилла. Судя по всему, они действительно недовольны. Сегодня у них выборы, и их сняли с дежурства.
– Они думают, что мы нарочно устроили убийство в день выборов? – устало спросил Дронго, усаживаясь на стул.
– Айтен, принесите нам чай, – попросил Самедов. – Эка даже не спросила у нас, что именно мы хотим. И принесла всем кофе. А я не пью кофе, тем более сладкий. У меня диабет. Зачем вы снова пошли к бассейну? Я видел, как вы туда уходили с Николаем. Думаете, что там остались какие-то следы?
– Ничего не думаю. Скоро приедет полиция, и я просто хотел все еще раз проверить.
– Я уверен, что стрелял Резо. Или его нервная супруга, – сказал Керим Агаевич, – напрасно вообще мы с ними связались. Они какие-то чокнутые. Его выгнали с работы, и он всерьез решил, что был незаменимым чиновником. А она даже выкрасилась в красный цвет, чтобы шокировать всех окружающих. Так о них говорили мне в Тбилиси.
– Не всегда нужно верить слухам, – посоветовал Дронго, – будет лучше, если вы не станете излагать свои версии турецкой полиции. Пусть они сами ищут.
– Вы советуете мне скрыть правду? – прямо спросил Самедов. – Неужели вы думаете, что они не спросят, кто именно вчера стрелял из этого карабина? И как мне ответить? Сказать, что я не знаю? Но это глупо и неправдоподобно. Нас было трое. Один убит. Какой же я охотник, если не помню, кто и с каким оружием вышел вчера на охоту. Я просто не смогу соврать, они меня не поймут.
– Я говорю не про вчерашнюю охоту, а про ваши нынешние подозрения, – пояснил Дронго, – не нужно ничего им подсказывать. Они сами должны все проверить. Говорите только правду. И только факты. Так будет лучше для всех.
– Хотите их спасти? – добродушно усмехнулся Самедов. – Я видел, как вы разговаривали с этой красной кошкой. Может, она вам понравилась и вы хотите ее спасти? А заодно и ее мужа?
– Не нужно так говорить, – поморщился Дронго, – больше уважения к дамам, Керим Агаевич, еще вчера вы пили за здоровье Эки Джанашвили и Елены Квитко. А сегодня вы готовы их размазать, обвиняя в каких угодно грехах. Некрасиво.
– А я себя спасаю прежде всего, – заявил Самедов, – у меня свои дети имеются. Кого будет подозревать полиция? Миллионера Квитко? Никогда в жизни. Тем более что у него есть такой свидетель, как вы. Другого миллионера – Резо Джанашвили? Который был коллегой турецких полицейских и у которого наверняка сохранились многочисленные связи со здешними офицерами и руководством МВД? Тоже никогда. Остается один. Несчастный мелкий бизнесмен, который владеет несколькими процентами акций в компании и мечтает увеличить свой пакет. Они сразу узнают, что я тайком скупал некоторые акции через подставных лиц. Им наверняка расскажут, что мною был недоволен Сарвар Максудов, что я был мелким вкладчиком, который боялся разоблачения и в конце концов решился на преступление и застрелил руководителя компании. Все факты против меня. Так почему я должен молчать?
– Именно поэтому, – ответил Дронго, – они не должны подозревать кого-то из присутствующих. Будет лучше, если мы все будем настаивать на версии, что на виллу кто-то проник и застрелил хозяина дома. А потом скрылся.
– Каким образом? На воротах установлена камера.
– Перелез через ограду, – спокойно парировал Дронго, – и не нужно больше ничего придумывать. Вы ничего не видели и ничего не знаете. В момент выстрела вы находились в кабинете. Расскажите всю правду, не высказывая своих предположений, и, возможно, тогда ваши ответы удовлетворят турецкую полицию и прокуратуру.
– Постараюсь, – кивнул Самедов, – что там с Резо? Он действительно плохо себя чувствует?
– Пока не знаю. Через несколько минут его осмотрят врачи. Но возможно, он действительно вчера отравился. Хотя непонятно каким образом.
– А Николай? Что он говорит? Он видел убийцу?
– Нет. Только руку убийцы. Он считает, что это был мужчина.
– Тогда убийца один из нас двоих. Либо Резо, либо я. Других мужчин на нашей вилле просто не
