охватывает широкий пояс островов, покрытых тропическими лесами.
Я совершил посадку на плоской вершине потухшего вулкана, склоны которого были облеплены, как ракушками, сооружениями Улья Симбалополис, откуда был доставлен на тримаран, который и вёз меня в течение пяти дней вдоль цепочки островов к Святому Бастиану.
Я проклинал медлительность судна, хотя, по правде говоря, оно скользило по розовому морю на скорости более чем в тридцать узлов, и несколько раз пытался вызвать орнитоптер или какой-нибудь другой воздушный транспорт. Но симбальцы — морской народ и не полагаются на путешествия по воздуху.
Стояла жара, и я проводил всё своё время на нижней палубе, читая информ-планшеты. Солнце и морской ветер Симбала жгли мою кожу, привыкшую годами ощущать лишь свет библиотечных ламп. Поэтому, выходя на палубу, я каждый раз надевал поверх администраторского облачения широкополую соломенную шляпу, которая беспрестанно веселила моего сервитора Калибана.
На пятое утро над лиловыми водами океана возник остров Святого Бастиана — коническое жерло потухшего вулкана, облачённое в зелень джунглей. Над нашими головами закружилась стая бирюзовых морских птиц. Но, даже переплыв залив на электрокатере, перевёзшем меня с тримарана на берег, я не заметил каких-либо признаков жилья. Густое покрывало леса спускалось к самому берегу, оставляя по краю лишь тонкую полоску белого пляжа.
Катер вошёл в небольшую бухту с древней каменной пристанью, выступающей из-под деревьев подобно недостроенному мосту. Калибан, жужжа бионическими конечностями, перенёс на пристань багаж и помог перебраться мне. Там я и остался стоять, потея в своём облачении, опираясь на посох — знак моей официальной принадлежности, и отгоняя жуков, кружащих во влажной духоте бухты.
Меня никто не встречал, хотя по дороге я несколько раз отправлял воксом предупреждение о своём прибытии. Я оглянулся на сурового симбальца, управлявшего катером, но тот, похоже, сам ничего не знал. Калибан прошаркал к входу на пристань и обратил моё внимание на позеленевший от времени и морских брызг медный колокол, висевший на крюке, вбитом в столб пирса.
— Звони, — приказал я. Он осторожно стукнул своими обезьяньими пальцами по металлическому куполу колокола, затем нервно оглянулся на меня, пощёлкивая фокусировкой оптических имплантантов, расположенных под низким лбом.
Некоторое время спустя, появились две сестры Экклезиархии, одетые в безупречные белые одежды, такие же жёсткие и накрахмаленные, как и двурогие апостольники на их головах. Похоже, моё появление вызвало у них какое-то весёлое удивление, но они безмолвно пригласили меня следовать за ними.
Я ступал на шаг позади них, Калибан с багажом следовал за мной.
Мы шли по грязной тропинке сквозь разросшиеся джунгли, вскоре перешедшие в настоящий тропический лес. Копья солнечного света пронзали сплетённые кроны деревьев, влажный воздух был полон пения экзотических птиц и суеты насекомых.
Неожиданный поворот тропы открыл нам приют Святого Отшельника Бастиана. Величественное строение из камня, возведённое с простотой, характерной для раннего Империума; древние арки контрфорсов и мрачные стены почти скрывала зелень плюща и лианы. Я успел разглядеть основное здание в пять этажей, рядом — часовню, которая, похоже, была здесь самым старым сооружением, какие-то пристройки, кухни и отгороженный стеной сад. Вычурный железный вход венчала обветрившаяся статуя Возлюбленного нашего Бога-Императора, сокрушающего Врага.
Аккуратная дорожка вела от тронутых ржавчиной ворот через подстриженную лужайку, тут и там утыканную могильными камнями и обелисками. Провожаемый взглядами каменных ангелов и резных изображений Адептус Астартес, мимо которых проходил, я последовал за сестрами к главному входу.
Мимоходом я заметил, что окна двух верхних этажей забраны крепкими металлическими решётками.
Оставив Калибана с пожитками на улице, я вошёл внутрь вслед за сёстрами. Основной атриум приюта показался мне тёмным и безумно тихим оазисом из мрамора; известняковые колонны терялись в сумраке высокого свода. Неожиданно я натолкнулся взглядом на стену алтаря под разноцветным окном, на которой был изображён чудесный триптих, перед которым я тут же склонился в молитве. Триптих, шириной в размах рук человека, изображал три сцены из бытия святого. Слева, он отшельником скитался по пустыне, отвергая демонов воды и огня, справа — являл чудо над искалеченными душами. На центральном изображении, окружённый сиянием, скорбящий Император держал на руках истерзанное тело святого, облачённое в синие одежды. Девять болтерных ран чётко выделялись на мертвенно-бледном теле мученика.
Восстав от молитвы, я обнаружил, что сёстры исчезли. Подсознание ощутило где-то неподалёку мысленное пение психического хора. Неподвижный воздух вздрогнул. Позади меня возникла фигура высокого, похожего на статую человека. Его белые крахмальные одежды резко контрастировали с чёрной кожей. Он рассматривал меня с таким же весёлым удивлением, что и сёстры до этого.
Сообразив, что на мне всё ещё надета эта дурацкая соломенная шляпа, я торопливо сдёрнул её, бросил на спинку скамьи и достал удостоверительную пикт-пластину, вручённую мне Верховным Мейкером перед отъездом с Лорхеса.
— Я — Баптрис, — представился он тихим и добрым голосом. — Добро пожаловать в приют Святого.
— Высший Администратор Медика Лемуаль Сарк, — ответил я. — Моя священная должность — воспоминатель, настоящее место работы — Лорхес, Основное скопление Геновингия 4577 десятичное, в штате вспомогательного канцелярского архива кампании.
— Добро пожаловать, Лемуаль, — сказал он. — Воспоминатель. Вот так да. Таких у нас ещё не было.
Тогда я не совсем понял, что он имел в виду, но сейчас, когда я оглядываюсь в прошлое, память об этом небольшом недоразумении всё ещё вызывает у меня досаду. Я спросил:
— Вы ждали меня? Я отправлял воксом предупреждение о своём прибытии.
— У нас в приюте нет вокс-передатчика, — ответил Баптрис. — Внешний мир нас не касается. Наши заботы направлены на то, что находится внутри… внутри этого здания, внутри нас самих. Но не волнуйтесь. Вы желанный гость. Мы приветствуем всех, кто приходит сюда. Нет нужды предупреждать о своём прибытии.
Я вежливо улыбнулся столь загадочному ответу и постучал пальцами по посоху. Я-то рассчитывал, что к моему приезду всё будет готово, и я смогу приступить к работе немедленно. Неторопливый уклад жизни на Симбал Иота опять тормозил меня.
— Поспешим, брат Баптрис. Я хотел бы приступить к делу немедленно.
Он кивнул:
— Разумеется. Почти каждый прибывший на Святой Бастиан горит желанием приступить к делу немедленно. Позвольте мне сопроводить Вас и предложить пищу и место для купания.
— Давайте сразу отправимся к Эбхо. Как можно скорее.
Он остановился в недоумении:
— Эбхо?
— К полковнику Феджи Эбхо, последнее место службы — 23-й полк Ламмарских Улан. Прошу вас, скажите, что он всё ещё здесь! Что он ещё жив!
— Он… жив, — Баптрис замолчал и впервые внимательно посмотрел на мою пикт-пластину. Нечто вроде понимания появилось на его добродушном лице.
— Примите мои извинения, Высший Сарк. Я неверно истолковал цель Вашего прибытия. Теперь я вижу, что Вы — действующий воспоминатель, присланный сюда с официальным визитом.
— Конечно! — резко ответил я. — Кем ещё я могу быть?
— Просителем, пришедшим сюда в поисках утешения. Пациентом. Каждый, кто прибывает на пристань и звонит в колокол, ищет нашей помощи. Других посетителей у нас не бывает.
— Пациентом? — недоумевающе спросил я.
— Разве Вы не знаете, куда Вы прибыли? — спросил он. — Это приют Святого Бастиана, дом для умалишённых.
