оставаться подданными афинян.
118. Через несколько лет произошли упомянутые выше раздоры на Керкире и в Потидее1, а также и остальные события, послужившие непосредственным поводом к этой войне2. Все эти военные действия эллинов друг против друга и против Варвара падают приблизительно на пятидесятилетие, прошедшее со времени ухода Ксеркса из Эллады до начала этой воины. За эти годы афиняне не только укрепили внешнее положение своей державы, но и сам город достиг великой мощи3. Лакедемоняне же хотя и замечали рост афинского могущества, но почти никогда не чинили афинянам помех; большую часть этого периода они сохраняли спокойствие, во-первых, потому что без особой необходимости вообще не начинали войн4, а кроме того, и потому, что были отвлечены своей внутренней войной. Когда же наконец Афины достигли явного преобладания и стали даже нападать на союзников лакедемонян, те сочли подобное положение недопустимым5, Они решили теперь со всем усердием взяться за дело и по возможности сокрушить могущественного врага силой оружия. Сами лакедемоняне уже признали, что мир нарушен по вине афинян, но все же отправили посольство в Дельфы вопросить бога: разумно ли им начинать войну или нет. А бог, как говорят6, изрек в ответ: если они будут вести войну всеми силами, то победят, а сам он — званый ли, незваный — будет на их стороне.
119. Тогда лакедемоняне созвали союзников, чтобы голосованием решить, следует ли объявлять войну1. По прибытии союзных послов собралось совещание, причем каждый город высказывал свое мнение. Большинство жаловалось на афинян, требуя объявления войны. Коринфяне же и раньше, боясь, как бы не потерять Потидею, старались уговорить отдельные города голосовать за войну и на собрании, выступив последними, произнесли такую речь.
120. «Теперь, союзники, мы уже не можем обвинять лакедемонян, поскольку они и сами решились воевать, и нас собрали сюда для голосования относительно войны. Ведь вождям союза подобает заниматься не только собственными делами, но предусматривать равным образом и общие интересы, раз им и в других областях предоставлены почетные преимущества перед всеми союзниками. И те из нас, кто уже имел дело с афинянами, не нуждаются в наставлениях, что с ними нужно быть настороже. Но те, кто живет в глубине страны1, далеко от моря, должны знать, что вывоз их собственных продуктов, а также ввоз товаров морем на материк будет значительно затруднен, если они теперь же не защитят приморские города. Поэтому они не должны выносить неправильное решение по обсуждаемому вопросу, воображая, будто он вовсе их не касается. Если они покинут приморские города на произвол судьбы, то, без сомнения, опасность дойдет когда-нибудь и до них, так что и теперь речь идет также и об их интересах. Поэтому пусть они не колеблясь выбирают войну, а не мир. Люди рассудительные, пока их не тревожат, сохраняют мир. Но доблестные люди, когда их права нарушены, меняют мир на войну и, только достигнув удовлетворения, возвращаются к миру. Они не возносятся военными успехами, но и не дадут себя в обиду ради любви к миру и покою2. Ведь и тот, кто избегает войны ради утех мира, скорее всего лишится радости покоя, и тот, кто слишком возгордился военными успехами, не сознает, как легко можно просчитаться, поддавшись безрассудной отваге. Иногда, правда, и необдуманные планы удаются, так как враги оказываются еще более безрассудными, но чаще даже и хорошо рассчитанные начинания все же кончаются печально. Никто ведь не бывает равно предусмотрительным, задумывая план и приводя его в исполнение. В рассуждениях мы тверды, а в действиях уступаем страху.
121. Сейчас мы поднимаемся на войну, так как терпим обиды и у нас есть причины жаловаться. И когда мы разочтемся с афинянами, настанет пора отложить оружие. Многое делает вероятной нашу победу. Прежде всего, на нашей стороне превосходство в численности и в военном опыте, и мы все как один готовы выступить под единым началом. Флот же (в чем у них преимущество) мы построим частью на средства отдельных союзных городов, а частью на храмовые средства Дельфов и Олимпии. Получив займы, мы сможем переманить к себе наемных матросов противника, подкупив их более высокой платой. Ведь у афинян в войске служит больше наемников, чем своих граждан. Наше же войско — не подвержено этому, его сила не в деньгах, а в людях. По всей вероятности, после первой же нашей победы на море афиняне сразу сдадутся. Если же все-таки они будут стойко сопротивляться, то мы со временем, все больше совершенствуясь в морском деле, сравняемся с ними в этом искусстве и, конечно, благодаря нашему мужеству превзойдем их. Ведь наша доблесть — врожденная, и они ей не научатся, а их высокое военное искусство мы сможем усвоить упражнением. Средства, необходимые для этой войны, мы соберем. Можно ли допустить, что афинские союзники не откажутся платить подати, служащие только к их окончательному порабощению, а мы не захотим понести затраты, чтобы покарать врагов и спасти нашу жизнь, и позволим афинянам отнять наши деньги на нашу погибель.
122. Есть у нас и другие пути и средства вести войну. Мы можем склонить к восстанию афинских союзников и этим лишить афинян прежде всего доходов — главного источника могущества — или возвести укрепления на их земле1. Найдется и еще много других средств и способов, которые в частностях заранее нельзя предвидеть. Ведь очень редко войну ведут по заранее определенному плану, но чаще всего сама война выбирает пути и средства в зависимости от обстоятельств. Поэтому тот, кто спокойно оценивает обстановку, вернее добьется успеха на войне, тот же, кто утрачивает хладнокровие, несомненно столкнется с поражениями. Допустим, что дело у нас шло бы только о пограничной войне какого-нибудь союзного города с равным противником — это еще можно было бы стерпеть. Но афиняне не уступают в силе всему нашему союзу и, тем более, превосходят каждый наш город в отдельности. Поэтому, если весь наш союз, каждая народность и каждый отдельный город единодушно не окажут им противодействие, то они без особого труда одолеют нас порознь. Знайте же: поражение (как ни горестно такое предположение) привело бы нас к подлинному рабству. А об этом Пелопоннесу стыдно даже помыслить; стольким городам потерпеть такое унижение от одного города2. Если мы допустим это, о нас подумают, что мы либо наказаны справедливо, либо терпим рабство из трусости. Мы окажемся недостойными своих отцов — освободителей Эллады, если не обеспечим свободу самим себе и позволим одному городу стать единодержавным властелином Эллады, между тем как в отдельных городах требуем низвержения тиранов. Не видим возможности рассматривать подобное поведение иначе как проявление трех величайших пороков, свойственных человеку, — глупости, слабости и нерадения. Надеемся, что вы, избегнув этих пороков, не впали и в порок самолюбования, которое погубило уже столь многих, что заслуживало бы быть переименованным в самоубивание.
123. К чему, однако, распространяться о прошлом долее, чем это полезно для настоящего? Не оставляя текущих дел, вы должны трудиться еще и для будущего (ведь добывать доблесть «тягостным потом» вам завещали отцы). Такого правила вам следует держаться и дальше, даже если теперь вы стали немного богаче и могущественнее и можете позволить себе больше, чем ваши отцы. Было бы несправедливо приобретенное в бедности потерять теперь, когда вы в достатке. Смело начинайте войну, на что вас побуждает многое. Бог изрек вам оракул и обещал свое заступничество. Вся остальная Эллада либо из страха, либо из выгоды будет на вашей стороне. Вы даже не нарушите первыми мирного договора (ведь и бог также считает его уже нарушенным, повелевая вам воевать). Напротив, вы выступите за мир, после того как другая сторона его нарушила. Ведь не тот нарушитель мира, кто защищается, а тот, кто нападает первым.
124. Итак, у вас во всех отношениях наилучшие возможности для войны, и так как мы все единодушно1 требуем вынести решение о войне (поскольку оно совершенно очевидно в интересах как городов, так и частных граждан), то не медлите больше, помогите потидейцам и добейтесь свободы для остальных городов. Потидейцы — доряне, и теперь они осаждены ионянами (тогда как прежде всегда бывало наоборот)2. Недопустимо дольше терпеть, когда одни города уже сегодня подвергаются насилию, а других (как только станет известно, что мы, собравшись здесь, не нашли мужества взяться за оружие для защиты) не замедлит постигнуть та же участь. Поэтому поймите, союзники, что вы дошли до крайности, и при таком положении мы даем вам наилучший совет: голосуйте за войну, не давайте запутать себя предстоящими трудностями, но стремитесь к более длительному миру после войны. Ведь прежде всего, объявив войну, вы скорее добьетесь прочного мира, а из любви к миру отказываться от войны небезопасно. Нет сомнения, что этот город, ставший тираном Эллады, одинаково угрожает всем: одни города уже в его власти, а над другими он
