приказывать, командовать людьми, имея на то все основания… Алло, старина! Дай-ка мне еще пива!
— Не пей так много, — сказала Петра. — Я надеялась, что у нас с тобой что-нибудь получится. Сейчас только три часа, а ты уже выпил четыре бутылки.
— Ну и что? Настоящий солдат должен быть всегда гладко выбрит и слегка пьян. Но если ты думаешь иначе, я завязываю. Пусть выпьет Тони, у него жажда! — И я подсунул тренеру свою кружку. — Итак, орлы, — сказал я вставая, — запомните: пока что я простой сапер, но это ненадолго. Петра, за мной!
— Битте-дритте — чудный день! — Янзен одним духом осушил кружку. — Такой день рождения мне нравится.
— Особенно, если платишь не ты, — съязвил Вилли.
— Каждому когда-то приходится платить. А если еще к тому же есть подходящая причина, так просто прекрасно! Как считаешь, Петер?
— Согласен. К чему пить без повода? Если бы у Вилли сегодня не был день рождения, можно было бы отпраздновать окончание учений. Три дня на природе!
— Приветствую обоих моих друзей, которые нашли время, чтобы притащиться сюда. Ваше здоровье! — ответил Вилли.
— Предлагаю выпить за наши маленькие костерки у палаток, и чтобы мы еще многие годы варили на них наш утренний кофе! Да здравствуют костры! Пей, Янзен! Вилли, а теперь из сапога![1]
Дело не ограничилось одним сапогом.
— Что, Крайес, — спросил меня дневальный, когда я добрался до своего этажа, — опять небольшой праздник?
— Заткнись. Мне бы сейчас в койку. Кстати, на каком этаже моя комната и когда утренний обход? Черт возьми, мне же еще надо вычистить мусорное ведро.
— Смотри не наделай в это ведро. Я зайду к тебе через четверть часа.
Скажем прямо, мне повезло, что дневальным был Штуфц Мельцер. Этот добряк относился к нам по- отечески. Служить ему оставалось самую малость, на гражданке он уже обеспечил себе место преподавателя автовождения. Будь сегодня дневальным любой другой, не миновать бы мне гауптвахты.
На следующий день по плану была чистка оружия. В голове у меня творилось бог знает что после вчерашнего. Я с трудом разобрал карабин. Отделив приклад, мучительно стал припоминать, куда задевался ежик. Затвор свалился на пол, и в этот момент открылась дверь.
— Смирно! — подал команду дневальный.
В комнату вошел командир отделения Липский:
— Дневальный Бонгартц, вы никак не усвоите, что во время чистки оружия команда «Смирно!» не подается. Следует просто отдать рапорт. Ну!
— Смирно! То есть… Отставить! Ух!.. Третье отделение в количестве десяти человек занимается чисткой оружия!
— Вот теперь лучше. Но вам следует потренироваться. Отработать. Понятно?
— Понятно.
— Что-о?
— Слушаюсь, господин унтер-офицер!
— Так-то! Продолжать!
Линский обошел вокруг стола. Он поднимал стволы, просматривал их, направив на свет.
— Янзен, да у вас здесь целые завалы. Пройдитесь-ка еще.
Янзен, у которого всегда, на любой случай жизни, был ответ, покраснел как девица. Дело в том, что незадолго до прихода Линского он побожился: «Спорю, что сегодня толстяк не сможет придраться к моему карабину».
— Давайте-ка ваш, Крайес! Ну, невезение, черт возьми!
Унтер-офицер внимательно проверил выступы-втулки и неожиданно похвалил:
— Порядок!
Это было сверх моего понимания. Собственно, я еще и не начинал чистить карабин, и эта штуковина имела вид залежавшейся на складе железки. За что же похвала унтера?..
— Кстати, Крайес, у меня к вам вопрос. Вы ведь окончили гимназию?
— Так точно.
— А не думали ли вы о том, чтобы стать профессиональным военным? Офицером? У вас есть способности. Вы окончите офицерскую школу, кстати, там можно продолжить заниматься педагогикой. Так что вы думаете?
Мне вспомнился недавний разговор в пивной. Тогда я готов был поспорить, что стану лейтенантом. И вот теперь подходящее предложение.
Линский по-своему истолковал мое молчание.
— Нечего раздумывать, — сказал он. — У вас будет жалованье курсанта. Ну, во время летних каникул придется немного потопать. Зато после сдачи экзаменов — теплое местечко в роте.
Звучало это увлекательно.
Но чего это ради унтер мне напевает? Когда и где он почувствовал у меня слабинку? Ведь должен же быть повод для подобного разговора?
Отделение давно перестало чистить оружие. Все прислушивались. Я чувствовал, что ребята ждут моего ответа.
— Господин унтер-офицер, — нерешительно начал я. — Собственно, я думал уже, думал о таком варианте. Но ваше предложение столь неожиданно!
— Не волнуйтесь. Я вовсе не жду от вас немедленного ответа. Обратитесь непосредственно к капитану Радайну, он будет доволен… Ну что ж! — повернулся Линский к отделению. — Продолжайте чистку оружия! — И он вышел из комнаты.
Вечером, уже в постели, я вспомнил о нашем разговоре, и вся эта ситуация представилась мне комичной. Но потом я призадумался.
Что же делать? И кто скажет, получу ли я работу, став преподавателем. Всюду есть свои плюсы- минусы. Надо бы посоветоваться. Пожалуй, Петра во всем этом разберется. Двенадцать лет службы в армии — срок немалый. Можно было бы и перевестись в Аахен.
Клаус тоже был офицером, лейтенантом. Отец был бесконечно счастлив, он гордился сыном. Сколько же лет мне было тогда? Одиннадцать? Примерно. Помню, Клаус впервые пришел в форме. Ах, красота! И это мой брат! Однажды он разрешил мне надеть его форму лейтенанта. Фуражка съехала мне на нос; что касается сапог, то я был, видимо, похож на Чарли Чаплина; мундир болтался на мне, как ночная рубашка. Но меня переполняла гордость. Временно я был лейтенантом и мог даже Клаусу приказать: «А ну-ка вычисти ковер! Быстро! Вынеси половичок на балкон! Быстро! На кухню!» Клаус послушно выполнял все мои команды, а я упивался ощущением власти.
Почему же Линский меня похвалил? При всем при том, что в моем стволе грязи было больше, чем у Янзена… Ладно, все это чепуха. Главное, я стану офицером. Капитаном. Послушайте, дурачки, как это звучит — капитан Крайес…
— Для встречи капитана Крайеса!.. Равнение направо! Господин капитан! Вторая рота по вашему приказанию построена!
— Благодарю, обер-фельдфебель Фёрстер! — Откашлявшись, я делаю поворот в сторону оливково- зеленого строя, который вытянулся в одну замечательно ровную шеренгу. — Доброе утро, рота!
— Доброе утро, господин капитан!
О! Это моя рота, вымуштрованная что надо.
— Равняйсь! Смирно! Вольно!
Постукивание солдатских каблуков о плац эхом отдается от стен казармы.
— Солдаты! — начинаю я. — Условия предстоящих учений чрезвычайно сложны. Противник значительно нарастил свои силы на Европейском континенте. В северной части состоялись стычки при
