– Ну, обман, который не предполагает прямой лжи, – объяснил Криспин. – Пембертону сообщили в письме, что вас очень сильно покусала собака, вы были прикованы к постели, а в это время Гай сделал Милли предложение. Он подумает, что вы даже не знали об этом, пока не поправились, и поймет, что вашей вины здесь нет.
Тильда усмехнулась.
– Он вправе вполне резонно предположить, что мне следовало заметить, куда ведет их общение, и положить этому конец. Я должна была напомнить Милли, что ее ждет лучшая партия!
Тильда не стала говорить Криспину, что лорду Пембертону для того, чтобы выплеснуть на нее свой гнев, не нужны никакие отговорки.
Криспин засмеялся. Его голос звучал немного хрипло.
– Согласен, но вы можете сказать, что вам в голову не пришло, что Гай совершенно забудет о приличиях и посмеет сделать предложение девушке, не спросив согласия ее отца, не говоря уже о том, что его кузен ухаживал за этой девушкой. – Криспин помолчал. – Я-то ведь этого не заметил. Я решил вложить в письмо Гая собственное письмо, в котором заверю лорда Пембертона, что я, как глава семьи Молверн, одобряю этот брак и что я не препятствовал дружеским отношениям между тремя самыми молодыми людьми на нашем семейном приеме: мисс Пембертон, моей племянницей и кузеном. Возможно, он сочтет, что вы тоже не усмотрели в этом ничего предосудительного.
Тильда была потрясена его благородством.
– Вы… очень великодушны.
Но чего ему это стоило? – подумала она. Ведь он выставляет себя полным дураком. Тильда достаточно узнала лондонский свет и понимала, что его интерес к Милли и ее присутствие на семейном приеме породят сплетни.
– Как вы считаете – послать письма уже завтра? Вы к этому готовы?
Они подошли к гостиной, и он остановился, ожидая ответа.
Она посмотрела ему в глаза, но ничего не смогла в них прочитать. Выразить ему свое сочувствие она не смела, но необходимо что-то сказать. Она робко улыбнулась.
– Лучше, не откладывая, поскорее с этим покончить.
Тильда хотела было повернуть ручку двери и войти впереди него, но крепкая ладонь взяла ее за кисть. Она не успела опомниться, как оказалась в плену его рук, теплом, уютном и надежном, освободиться из которого было невозможно. Подобно едва ощутимому прикосновению пера, его пальцы гладили ей щеку, шелковистую кожу шеи, а затем приподняли подбородок для поцелуя, от предчувствия которого сладко сжалось сердце. Тильда не помнила, как наклонила голову. Руки Криспина крепче прижали ее, он поводил по ее губам и нажал, чтобы проникнуть в рот. Она инстинктивно разомкнула губы и с радостью ощутила его язык, который ласкал ее рот теперь изнутри. У Тильды вырвался удовлетворенный вздох, и она ответила на его поцелуй.
От возбуждения модные узкие брюки так натянулись у него на бедрах, что готовы были лопнуть. А в гостиной полно родственников, которых трудно обмануть, притворясь, что ничего не произошло.
– Идите. Я… приду чуть позже, – сказал он Тильде и резко развернулся, надеясь, что она не заметила, в каком он состоянии.
Она в растерянности посмотрела ему вслед и дотронулась кончиками пальцев до губ. Этот поцелуй не походил на прежние их поцелуи. Это был страстный поцелуй, но вначале Криспин так нежно касался ее рта, словно просил о благосклонности… Нет! Это невозможно! Тильда тряхнула головой, чтобы отбросить несвоевременные мысли. Сейчас ей предстоит увидеть его семью, которая не должна догадаться, что между ней и Криспином произошло что-то неприличное. Леди Уинтер будет во всеоружии, чтобы защититься от любопытных, хотя и добрых, взглядов.
Поэтому она открыла дверь с улыбкой на устах. Ее приветствовали радостные возгласы. Тильда смогла спокойно ответить на вопрос герцогини о том, куда подевался Криспин, который должен был привести ее на обед.
До обеда Тильде удалось держаться непринужденно. Когда появился Криспин, то выглядел он вполне хладнокровно. К огромному облегчению Тильды, за обедом ее соседями оказались лорд Джон и лорд Хастингс, а не Криспин.
Разговор был общим, много смеялись и шутили. Казалось, что у всех праздничное настроение. Тильда не могла не сравнить этот обед с чопорными церемониями у Пембертонов, которые рассматривали “нашествие” родственников как печальную необходимость. Стоило нежелательным гостям удалиться, как леди Пембертон начинала подсчитывать расходы на этот обременительный визит. Тильда не сомневалась, что когда родные уедут, то леди Сейнт-Ормонд пожалеет только о том, что их пребывание длилось недолго, и станет думать о следующей встрече…
Когда заканчивали второе блюдо, леди Сейнт-Ормонд постучала по бокалу. Все замолкли и посмотрели в ее сторону. Дождавшись тишины, она встала.
– Мама, – запротестовала Джорджи, – но нам еще рано удаляться! Разве обед окончен?
– Я собираюсь произнести тост, – сказала леди Сейнт-Ормонд. – За Тильду. За ее выздоровление.
Опередив всех, Криспин встал.
– Я хочу кое-что добавить, – тихо произнес он. – За леди Уинтер – смелую и отважную женщину. – Он поднял бокал.
Тильда залилась краской, а все одобрительно зашумели, встали и тоже подняли бокалы. Когда все уселись, она с трудом вымолвила:
– Благодарю вас. Здесь нет никакой отваги… я даже не думала… я просто…
– Глупости! – заявил Хастингс. – Вы поступили точно так же, даже если бы и подумали. И для вас страх не имел значения. Если мы говорим, что вы смелая, значит, так и есть. И не спорьте!
– Правильно! – поддержал его лорд Джон. – Криспин совершенно прав, моя дорогая. А теперь выпьем. Очень славное бургундское. – Повернувшись к Криспину, он спросил: – Между прочим, Крис, ты что-нибудь
