континент шесть с половиной лет назад. Рэкселл однажды сказал, что для того, чтобы вернуть себе имя и положение, не остановится ни перед чем, кроме убийства. Но сейчас понимал, что наносит Толби смертельный удар, в то время как сам возрождается к жизни. Внезапно Рэкселл повернулся к сопернику.
– Предлагаю удвоить ставку, – бесстрастно сказал он.
Толби облизнул пересохшие губы – и взглянул в холодные глаза Рэкселла. По правилам он не мог отказаться от предложения.
– Вы намерены разорить меня, дорогой Ричард? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Не сомневаюсь, что вы поняли, каковы мои намерения, с той самой минуты, когда я появился в этой комнате.
– Да, но я могу и выиграть, и что тогда будет с вами?
– Возможно. Пояснить, какова вероятность такого исхода?
– Не надо, прошу вас, дорогой кузен! Кто сумеет предсказать исход? Это все равно, что пятидесятипроцентная вероятность завтрашнего дождя. Если дождя не будет, шансы уменьшаются до нуля, если же будет, они увеличиваются до ста процентов.
Рэкселл не ответил.
Толби кинул кости. В один момент игра окончилась. Coup de grace (Последний удар (франц) был нанесен быстро, точно, бескровно.
– Я проиграл, – просто сказал Толби со своей усталой улыбкой, все еще не сбросив маску.
– Да, – согласился Рэкселл. Он не чувствовал ни торжества, ни облегчения. Завершился странный, одинокий, увлекательный эпизод в его жизни, полный блеска, приключений и опасности.
Толби погрузился в раздумья.
– Полагаю, – мрачно произнес он, – испытание, которому вы меня подвергли, явилось лишь драматической прелюдией к предъявлению вашего законного свидетельства о рождении.
– Хотите сказать, что то свидетельство, где любовник моей матери назван моим отцом, незаконно?
Толби внезапно поднял глаза. Он уже не пытался скрыть злобу, прорывающуюся сквозь маску светской любезности.
– Вы не намерены показать мне документы, о которых упоминали?
– Это не входит в мои планы, – сообщил Рэкселл.
– Тогда откуда мне знать, что они существуют?
– Ответьте на этот вопрос сами.
– Похоже, мы вернулись к тому, с чего начали, дорогой кузен, – с ледяной учтивостью произнес Толби. – Значит, все ваше поведение – лишь тонко рассчитанный, замысловатый блеф?
– Возможно.
– Ну что же, Ричард, в таком случае мы еще посмотрим, кто кого! Я не собираюсь уступать вам свое положение, не имея неопровержимых доказательств незаконности моих прав на поместье Клер! Вы должны понимать, что это совершенно исключено!
Рэкселл рассмеялся.
– Вы упустили из виду одну мелочь: вы только что проиграли более миллиона фунтов.
Толби обрел утраченное равновесие.
– Вы вторглись в мой дом, угрозами принудили к игре, и требуете неслыханную сумму в один миллион фунтов. Нет, ничего не выйдет! Подумайте, как все это прозвучит в суде!
– Уже подумал и предлагаю другой сценарий. Пэр Англии, обманным путем лишенный принадлежащих ему по рождению прав, появляется после шести с половиной лет отсутствия. Нужно ли говорить, что сам факт моего существования потребует расследования заключенной нами в то далекое время сделки, в ходе которого выяснится, что вы представили мне поддельные документы. У меня уже есть одно очко в мою пользу – я пытался защитить честь семьи Рэкселл тем, что инсценировал собственную смерть и покинул страну.
– Сейчас оно тем более нуждается в защите! Неужели вы хотите, чтобы вашу благородную фамилию вываляли в грязи на публичных процессах? Или прошедшие годы уменьшили вашу преданность имени, на которое вы не вправе претендовать? Может быть, истинная причина вашего возвращения заключается в том, что вы устали от той жизни, которую вели последние шесть лет, и вам все равно, что станет с именем Рэкселл?
– Это имя унаследуют мои потомки после того, как я докажу свои права.
– Вот именно, их еще надо доказать.
– Совершенно верно! Разве я не сказал, что не колеблясь предъявлю доказательства суду?
– Вы настаиваете на своем блефе?
– Естественно, мне же нечего терять, – холодно произнес Рэкселл. – Вполне вероятно, что я действительно располагаю тем, что пугает вас больше всего.
Глаза Толби сузились. Он все понял.
– Вижу, дорогой Ричард, что вы серьезно настроены, передать дело в суд.
– Мне кажется, – отозвался Рэкселл с любезной улыбкой, – мы начинаем понимать друг друга.
