в самый дальний угол.
– А вы кто будете, мэм? – поинтересовался он с широкой улыбкой.
Манеры женщины оказались под стать внешности.
– Фезерстоун, – угрюмо буркнула она, – хоть и не ваше это дело.
– Ха-ха! – рассмеялся мистер Фут. – Мисс Фезерстоун? – с нахальным видом уточнил он.
– Да, – последовал односложный ответ, из которого явствовало, что мисс Фезерстоун вполне удовлетворена своим матримониальным статусом. Следующей жертвой мистера Криксфилда стал красивый юноша лет семнадцати с начальными признаками модной болезни под названием “дендизм”. Его вьющиеся золотистые волосы были тщательно уложены, создавая продуманный художественный беспорядок, причем один завиток кокетливо выбивался на лоб. Острые концы стоячего воротничка торчали так высоко, что мешали ему поворачивать голову. Сюртук казался великоватым из-за подбитых ватой плеч.
– Ну-с, молодой человек, – произнес мистер Криксфилд, – а вы что скажете о себе?
– Это мой сын Чарльз, – ответила за него пожилая дама, сидевшая рядом с юношей. – А я миссис Гудвин, миссис Александр Гудвин. Из Бата. Мой муж служит поверенным в суде.
Она говорила приятным негромким голосом, с отличной дикцией, а ее манеры указывали на то, что путешествовать почтовой каретой ее с сыном вынудили непредвиденные обстоятельства.
Хелен удивилась, что юный Адонис и благовоспитанная дама не просто знакомы, но и состоят в близком родстве, – так усиленно старался Чарльз создать противоположное впечатление.
– Надо же, – заметил мистер Криксфилд, – какой у вас красивый сынок, миссис Гудвин.
– Совсем еще дитя, – вздохнула миссис Гудвин, испытывая материнскую гордость.
Объект всеобщего внимания не выказал ни малейшей радости по этому поводу. Стремясь подражать в одежде и манерах Байрону, известному своей мрачной задумчивостью, молодой человек с удвоенным усердием принялся изображать отрешенность от мирской суеты и сосредоточенность на бездонных глубинах собственной души. Однако это ему удалось не вполне – он больше походил на обиженного надувшегося ребенка.
– Чарльз выправится, – снисходительным тоном произнесла миссис Гудвин, – как только оставит причуды и капризы, частенько присущие юношам его возраста. Мистер Гудвин утверждает, что у него переходный возраст.
Сын побагровел до корней волос.
– Ради Бога, мама! – сердито прошипел он.
Миссис Гудвин с любовью посмотрела на своего отпрыска.
– У Чарльза, – заявила она, – печень пошаливает.
– Ах, бедняжка! – воскликнула миссис Криксфилд с беспомощным сочувствием, характерным для людей, не болевших ни одного дня в жизни.
Мисс Фезерстоун проворчала из своего угла, что у нее печень в полном порядке, ибо она следит за своим здоровьем и ведет правильный образ жизни.
– Не надо пить слишком много кофе, – наставительно сказала она.
– Чарльз вообще не пьет кофе, – сообщила миссис Гудвин. – Просто у него организм такой. Он с детства страдает разлитием желчи.
Испытывая вполне понятное отвращение к обсуждаемой теме, юноша впал в угрюмое молчание, предоставив матери и мисс Фезерстоун сравнивать достоинства “голубых пилюль” и ртути в лечении различных заболеваний печени.
– Знаете, что парню нужно? – вмешался мистер Фут. – Крепкое пиво! Это средство его живо вылечит, не сомневайтесь!
Его предложение было немедленно поддержано мистером Криксфиддом, который больше всего на свете обожал опрокинуть с приятелями кружку-другую в деревенской пивной. Он принялся развлекать попутчиков забавными историями, связанными с этой достойной привычкой.
Его грубоватые шутки окончательно растопили лед отчуждения.
Слушатели оживились и принялись с жаром обсуждать столь интересную тему.
Почтовая карета до Вулверхэмптона считалась экспрессом и должна была сделать остановку только в Ловике. Она находилась в пути уже около двух часов, когда на длинном перегоне вдалеке от населенных пунктов до ушей пассажиров внезапно донесся приближающийся стук лошадиных копыт. Вскоре снаружи послышались мужские голоса, громоздкий экипаж качнулся вперед и резко остановился.
– Разбойники! – в ужасе завопила мисс Фезерстоун, явно испугавшаяся и за свою честь, и за багаж.
Мистер Фут разразился междометиями, долженствующими показать его готовность вступить в схватку с одним или несколькими бандитами. Мистер Криксфилд жизнерадостно заявил, что оба кучера вооружены ружьями, что ничуть не успокоило мисс Фезерстоун, не помнившую себя от страха.
Через секунду дверца, у которой сидела сия нервическая особа, распахнулась, и взорам изумленных пассажиров предстал чрезвычайно импозантный джентльмен, нисколько не похожий на разбойника с большой дороги.
– Выходите, Нелл! – коротко приказал он.
Глаза всех присутствующих обратились на Хелен. Узнав Ричарда Рэкселла, она побледнела как полотно, но нашла в себе мужество воспротивиться подобному унизительному обращению.
– Ни за что! – выпалила она дрожащим голосом, в котором, однако, явственно слышался вызов.
