Когда Уорик вернулся и узнал о том, что произошло в его отсутствие, он впал в ярость, перебил в Эрбере все вазы, переломал мебель, сорвал карнизы, швырял кубки, книги и все, что не было прикреплено к стенам. Он знал будущего мужа Мег и презирал его.
– Карл – сумасшедший. Это у него на лбу написано, – говорил он во время посещения Уоркуорта, – Отец, Филипп Добрый, проклял его и с ужасом думал о том, что Бургундия попадет в его руки. Эдуард проклянет тот день, когда он заключил договор с Карлом, потому что это снова подтолкнет Людовика Французского к Маргарите и вызовет у него желание вернуть ее на престол!
Разъяренный Уорик отправился успокаиваться в свою крепость Миддлем, а король Эдуард, боявшийся восстания, на Святки уехал из Виндзора в Ковентри в окружении двухсот лучников.
– Такого количества телохранителей у королей не было со времен ненавистного монарха Ричарда Второго! – кричал Уорик.
Тем не менее перед наступлением нового, 1468 года, ознаменовавшимся жестокой пургой, Уорик ради сохранения приличий и успокоения народа заключил с Эдуардом мир, а весной даже проводил Мег из аббатства Блэкфрайерс в Маргейт, где ждали «Нью Эллен» и тринадцать других кораблей, чтобы отвезти новобрачную и ее эскорт в Бургундию. Но сразу по возвращении в Миддлем он вызвал к себе Джона.
Когда мы отправились из Уоркуорта в Миддлем, стояло солнечное июльское утро. Однако, когда мы приблизились к крепости Уорика, на горизонте собрались зловещие грозовые тучи, низко нависшие над землей. Мы в сопровождении свиты рысью ехали по просторным лугам, зеленым пастбищам, на которых паслись лохматые овцы, по травянистым берегам рек и спускались по крутым лесистым склонам. Ветерок клонил полевые цветы, нежно блеяли барашки, и мир казался безмятежным. Но нас окружала тишина, мы не разговаривали, на душе было тяжело, и мы знали, что ничего хорошего Уорик нам не сообщит.
На базарной площади Миддлема нортумберлендский герольд протрубил в трубу, собрались мрачные горожане и начали следить за тем, как мы поднимаемся на холм. Сгоравшие от нетерпения Уорик, Нэн и архиепископ Джордж встретили нас во дворе; их лица были суровыми. Когда мы поднимались по лестнице к башне, я обратила внимание на странное безмолвие, окутавшее замок. Священники шептали молитвы в церкви, писцы с головой зарылись в бумаги, а слуги выполняли свои обязанности молча. В залах и на лестницах сидели рыцари, оруженосцы и воины Уорика, чистившие доспехи и точившие оружие. Они вставали и пропускали нас с видом, который подтверждал наши худшие предположения.
Мы с Нэн поспешно прошли вткомнату, смежную с угловыми покоями Уорика; оттуда было легко подслушать беседу мужчин и даже увидеть их. Задвинув засов, мы на цыпочках подошли к окну, прижались к стене по обе стороны проема и обратились в слух.
Уорик заслонил окно своей широкой спиной, мешая мне видеть Джона, который стоял напротив брата. Сначала я не могла разобрать ни слова, но потом Уорик воскликнул:
– Элизабет заставила людей возненавидеть себя так же, как Маргариту!
Ветер, дувший в открытое окно, доносил обрывки его фраз:
– Мэлори все еще в тюрьме… нашего брата лишили поста канцлера… французский посол уехал с… кожаные бурдюки… пустые обещания… посланцы из Бургундии, мулы, нагруженные золотом… дорогие подарки…
Мы с Нэн обменялись тревожными взглядами, не смея пошевелиться. Уорик жаловался на унижения, которым его подверг Эдуард после возвращения из Франции. Ричард привез с собой нескольких французских послов и щедрые дары Людовика за руку Мег, но король Эдуард отказался встретиться с ними и отослал посольство обратно с какими-то нищенскими подарками.
Уорик заговорил опять. Мы напрягли слух, но его голос звучал слишком тихо. Потом он рявкнул:
– Эта сука Вудвилл! – А за этим последовало:
– Джон, ты слышал меня? Джон!
Уорик отошел от окна, и я наконец увидела Джона. Муж стоял у большого стола, и лицо у него было ошеломленное.
– Что случилось? – прошептала Нэн.
Я покачала головой и прижала палец к губам, боясь пропустить что-нибудь важное. Мы придвинулись к проему.
– Ты сошел с ума! – услышала я голос Джона.
Уорик грохнул кулаком по столу:
– Это Эдуард сошел с ума от вожделения к своей жадной суке! Я посадил его на трон не для этого!
То, что я услышала дальше, заставило меня оцепенеть от страха.
– Я посадил его на трон, я и сброшу его оттуда! – проревел Уорик.
Джон оперся руками о стол, чтобы сохранить равновесие. На его лице была написана такая боль, что у меня из глаз брызнули слезы. Джон говорил, но так тихо, что я не слышала ни слова. У меня разрывалось сердце; хотелось обнять его и утешить. Должно быть, я слишком близко прижалась к окну, потому что Нэн слегка оттолкнула меня обратно.
Джон заговорил опять, но я ничего не поняла.
Уорик ответил:
– Не я… Его родной брат Кларенс…
Нэн кивнула, повернулась ко мне и водрузила на свою голову воображаемую корону.
– Да, – сказал он, – Дик прав. Вудвиллы – крысы, грызущие корабль государства! Если мы их не уничтожим, они нас потопят…
Джордж исчез, и на его месте Цоявился Джон. Теперь я хорошо его слышала.
– Тебе легко говорить, Джордж! У тебя нет собственных убеждений, зато честолюбия хоть отбавляй! – Наступила тишина. А потом прозвучало:
– Нет, я на это не пойду!
Меня затрясло.
Уорик уставился на Джона и сказал:
– Ты – Невилл.
– Дик, я всегда делал то, что ты хотел… – Джон сделал паузу и упрямо сжал губы. – Но это другое дело. Я не могу… и не буду… У меня есть долг перед королем.
– А как насчет долга перед семьей? – вспылил Уорик.
Окно заслонила спина архиепископа Джорджа.
– Ты не можешь пойти против нас, Джон, – сказал он так громко, словно находился с нами в одной комнате. – Иначе тебе придется сражаться с собственной плотью и кровью.
Джон пробормотал в ответ что-то неразборчивое, но меня это больше не интересовало. Внезапно я поняла, что происходит. Уорик готовит восстание против Эдуарда, восстание, в котором Джон отказывается участвовать. В комнате стало жарко… так жарко…
Я прижала руку к сердцу и почувствовала, что оно бьется с перебоями; в последнее время так бывало часто. Когда Джон смахнул со стола свои латные рукавицы, грудь сжала такая боль, что у меня перехватило, дыхание и подломились ноги. Я сползла по стене, села на пол и прижалась лбом к коленям.
Глава двадцать третья
В тот день, когда Джон порвал с братьями, разыгралась страшная буря. С приближением зимы активность Вудвиллов удвоилась, и пропасть между королем и Уориком стала еще шире. В этом противоборстве брат короля Джордж Кларенс, завидовавший короне Эдуарда и ненавидевший родственников королевы, встал на сторону Уорика. Казалось, ненависть к Вудвиллам охватила всю страну. В Кенте разграбили поместье графа Риверса, и до короля дошел слух о мятеже. Ситуация в Англии ухудшалась с каждым днем, но в Ирландии было еще хуже. Там действия моего дяди обернулись для Эдуарда катастрофой. Суровые меры всеми ненавидимого наместника, прозванного Саксонским графом, не усмирили страну, а подтолкнули ее к восстанию. Мир удалось восстановить только тогда, когда моего дядю отозвали и
