- Это гибель,- прошептала она.
Джимми взял обеими руками её голову и нежно заглянул в эти синие теперь почти лиловые - любимые глаза, которые снились ему так часто такими же близкими и полными слёз.
Пейч стоял на наблюдательной вышке и кричал в рупор:
- Товарищи! Я призываю вас к выдержке! Паника может погубить всех нас.
Но матросы не слушали его.
Профессор Грант, почувствовавший сильный толчок при столкновении кораблей, деловито надвинул очки на глаза и кинулся к двери. Но намагниченная дверь не отпиралась.
- Кто меня запер? - тонким укоризненным голоском кричал профессор.Ай-ай-ай! Пустите меня! С вашей стороны это очень нехорошо не пускать профессора смотреть катастрофу!
Ему очень хотелось на палубу, но дверь была плотно заперта, и никто не отвечал профессору.
* * *
...Ван падал в океан. За ним летели пирожки с рисом и недопитая бутылка виски...
30. Плюсы и минусы Вана
Около трёх тысяч отборнейших джентльменов и леди, приписанных к правящему классу будущего общества, собрались в хрустальном зале Дворца Центра. Описывать великолепие дамских туалетов и качество мужских фраков было бы совершенно бесполезным делом, так как это значило бы на верных семьдесят процентов понизить их действительную роскошь. Достаточно, если я укажу, что три тысячи самых богатых людей мира, одетые в самые лучшие свои костюмы и надев самые драгоценные свои украшения, 10 июня в половине двенадцатого дня ожидали выхода Матапаля.
Мистер Эрендорф блистал в этот день, как самая отборная маслина из гарнира императорской селедки.
Остальное население острова, зарегистрированное в справочном бюро в качестве класса управляемых, было собрано перед Дворцом Центра под надзором контролёров и офицеров обороны.
Гигантский рупор радиотелефона был установлен над главным входом Дворца, декорированного с утончённым вкусом римского цезаря.
Это был великий день, первый день новой эры.
Ровно без четверти двенадцать лёгкий шёпот пробежал по рядам джентльменов. Лакеи склонились, и на возвышение взошёл Матапаль.
Я ещё не успел описать наружности этого джентльмена, хотя он имеет на это больше права, чем кто бы то ни было из героев этого романа. Я буду краток. Матапаль был во фраке и цилиндре. Его большая голова с маленьким, слегка раздвоенным подбородком, выдававшимся вперёд, твердо сидела в тугом до скрипа воротничке. Его губы были красны, и над ними резко чернели усы, подстриженные по английской моде прошлого столетия. Но это все было ничем в сравнении с его глазами. Они были глубоко впаяны в острую оправу орбит, как два прозрачных крупногранёных драгоценных камня. Его нос, загнутый острым клювом к подбородку, придавал ему сходство с филином, смотрящим на солнце ничего не видящими, пустыми, резкими глазами.
Матапаль поднял маленькую плотную руку в белой перчатке и приподнял цилиндр.
Он сказал:
- Господа! Сегодняшнее торжество, которое, в сущности, началось ещё вчера гибелью Японии и несколькими сильными подземными толчками, о которых сообщалось из разных частей света, я открою небольшой официальной декларацией. С этого момента острову, на котором мы имеем честь находиться, присваивается имя величайшего писателя нашей эпохи, славного мастера и конструктора нашего быта, мистера Эрендорфа. Остров Эрендорф. Не правда ли, господа, это звучит великолепно?
- Остров Эрендорф,- не правда ли, это великолепно? - выкрикнул в сто раз усиленный голос Матапаля из рупора над входом Дворца Центра.
Гости закричали 'ура'.
В хрустальном зале блеснули бокалы и выстрелили пробки. Матапаль протянул руку, и в ней очутился длинный, узкий бокал. Матапаль улыбнулся частью левой щеки и кивнул Эрендорфу, который раскланивался направо и налево, как тенор, прижимая перчатки к манишке.
Когда возбуждение дам улеглось, Матапаль продолжал...
* * *
Теперь опять необходимо вернуться к Вану, который падал в океан. Великий учитель сказал, что у Вана есть свои плюсы и минусы. Он не ошибся. К минусам Вана следует отнести его страшную неудачливость. Что же касается плюсов, то у Вана был один несомненный плюс: Ван умел превосходно нырять и гениально плавать.
Вынырнув на поверхность воды и убедившись, что он жив, а также что до трапа 'Юпитера' оставалось не более полумили, Ван встряхнул головой, как пудель, быстро снял апельсинные башмаки и пиджак и стремительно поплыл к кораблю, отчаянно работая руками и ногами.
* * *
- ...Господа,- продолжал Матапаль,- теперь я должен сказать вам несколько слов по поводу будущего идеального капиталистического общества, которое...
В этот момент в зале произошло замешательство, и двое голых людей, синеватых и совершенно мокрых, упали на колени к ногам Матапаля. Один из них был рыжий, а у другого на груди болтались остатки крахмальной манишки.
- Мистер Матапаль! - жалобно воскликнул голый человек в манишке, стыдливо прикрывая обеими руками свою не слишком впечатляющую наготу.Мистер Матапаль, вы, вероятно, меня не узнаете. Я - Линоль... Батист Линоль, которого вы, по рассеянности, не успели захватить с собой на остров... Но я пришёл... То есть, вернее, приплыл... Ах, господин Матапаль, я так несчастен... Я очень низко пал, это правда... Я даже осмелился сидеть на вашем кресле.
Батист зарыдал.
- Больше того... Я курил... ваши... па-па-па...
- ...пиросы,- добавил жалобно Галифакс (ибо это был он).
- Больше того... я... это самое... требовал индейку... с каштанами... из автомата... я... я... я... даже был премьер-министром... Простите нас! О, простите нас!
Оба голых человека протянули к Матапалю голубые, горестные руки.
- Хорошо,- сказал Матапаль.- По случаю торжества я прощаю вас. Отведите этих молодых людей в питомник лакеев. Двадцать долларов в неделю, с вычетом всех выкуренных папирос и съеденных индеек. Напитки - за счёт компании. Ступайте!
Голые были уведены. Дамы опять повернулись в сторону Матапаля.
- Итак, господа...- сказал Матапаль.
* * *
...А в это время Ван наконец доплыл до 'Юпитера' и схватился за трап. Он отфыркался и быстро вскарабкался на палубу.
- Эй! - крикнул он матросу, который, вытянув шею над бортом, как загипнотизированный смотрел вдаль.- Эй, вы! Здесь профессор Грант?
- Идите вы к чёрту со своим профессором, не видите разве, что делается.
Ван бросился по лестнице вниз, как гончая собака, лопавшая на верный след, побежал по длинному корабельному коридору мимо длинного ряда дверей. Возле одной из них он услышал грозный голос Гранта:
- Пустите же, чёрт возьми! Я не позволю вам шутить с выдающимся учёным и членом академии! Это просто наглость!
Ван в один прыжок очутился у двери каюты.
- А, вы здесь! Наконец-то я вас поймал. Теперь вы не уйдёте от меня!
Он забарабанил обоими кулаками в дверь. Изнутри послышался точно такой же стук. Это стучал
