Первая мысль была: партия перебарщивает с конспирацией. Что за мелодраматизм с подброшенным письмом? И в каком смысле „ТГ“?
Выяснил у Мельника – нет, ЦК записку не отправлял.
Жандармская ловушка? Непохоже. К чему возводить турусы? Зачем выманивать в Екатериноград? Если явка известна полиции, арестовали бы и здесь.
Получалось третье. Кто-то хочет помочь Боевой Группе, оставаясь в тени.
После некоторого колебания Грин решил рискнуть. Губернатор Богданов, конечно, не бог весть какая персона, но в прошлом году был приговорен партией к смерти за жестокое подавление крестьянских беспорядков в Стрелецкой волости. Не первоочередная задача, но почему бы и нет? Нужен успех.
И успех был. Акция прошла превосходно, если не считать потасовки с городовыми. На месте казни Грин оставил листовку с приговором и подписью БГ.
Потом, в самом начале зимы, появилось второе письмо, найденное им в кармане собственного пальто. Был на свадьбе – конечно, не настоящей, фиктивной. Двое партийцев в интересах дела сочетались браком, а заодно появилась возможность легально встретиться и обсудить кое-какие насущные вопросы. Когда раздевался, никакой записки не было. Когда уходил, сунул руку в карман – листок.
И опять все вышло в точности, как обещал неведомый ТГ: хитрую лису Селиванова удалось взять, можно сказать, голыми руками, о чем в Петербурге нельзя было и мечтать. Подстерегли в подъезде. Грин схватил жандарма сзади за локти, а Рахмет всадил в него кинжал. Теперь о Боевой Группе зашумели и в Европе.
Третье письмо Грин нашел на полу в прихожей. Это было уже в нынешнем году, когда они вчетвером жили на Васильевском. На сей раз отправитель навел на полковника Пожарского, продувную бестию из новой жандармской поросли. Пожарский осенью разгромил варшавский филиал партии, а только что в Кронштадте арестовал матросскую анархистскую организацию, замышлявшую взорвать царскую яхту. В награду получил высокий пост в Департаменте полиции и еще флигель-адъютантский вензель – за спасение августейшей фамилии. Записка гласила:
Упустили, хотя момент и в самом деле был исключительно выгодный. Пожарский проявил сверхъестественную ловкость – отстреливаясь, растворился в темноте. Его спутник был менее проворен, и Рахмет достал его, убегающего, пулей в спину.
Все равно акция оказалась полезной и наделала шуму, потому что в убитом Грин опознал Стасова, члена ЦК и старого шлиссельбуржца, только что нелегально прибывшего из Швейцарии. Кто бы мог подумать, что у полиции в осведомителях такие люди.
А последнее, четвертое послание от ТГ, самое ценное из всех, объявилось вчера утром. В доме было жарко натоплено, форточки на ночь оставили открытыми. Утром Емеля нашел на полу возле окна бумажку, обернутую вокруг камня, прочел и побежал будить Грина.
Грин составил дерзкий, но вполне выполнимый план, сделал необходимые приготовления, и группа трехчасовым пассажирским выехала в Клин.
Сведения ТГ опять оказались безупречны. Все прошло как по маслу. Такой блестящей победы у Боевой Группы еще не было. Казалось бы, можно дать себе поблажку – насладиться ощущением аккуратно исполненного дела. Спичка еще не погасла, еще горит, и разожженное ею пламя занимается все сильней.
Но насладиться мешала непонятность. А непонятности Грин не выносил. Где непонятность, там и непредсказуемость, а это опасно.
Надо этого ТГ вычислить. Понять, что за человек и чего добивается.
Версия имелась всего одна.
Кто-то из помощников или даже самих членов Боевой Группы имеет своего человека в тайной полиции, получает от него секретные сообщения и анонимно передает Грину. Почему не заявляет о себе – ясно. Из конспирации, не желая расширять круг посвященных (Грин и сам всегда вел себя так же). Или прикрывает своего информатора, связанный честным словом, такие случаи бывали.
А вдруг это провокация?
Нет, исключается. Удары, нанесенные группой по государственной машине при помощи ТГ, слишком серьезны. Никакой тактической целесообразностью провокацию такого уровня оправдать невозможно. А главное – за все минувшие месяцы ни разу не было слежки. На это у Грина имелось особое чутье.
Две аббревиации: БГ и ТГ. За первой – организация. А что за второй – имя? Зачем вообще понадобилась подпись?
Вот чем надо заняться по возвращении в Питер: составить список всех, кто имел доступ в места, куда были подброшены записки. Если исключить тех, кто мог попасть во все четыре места, перечень получится коротким. Кроме членов группы всего несколько человек. Присмотреться к каждому. Определить, кто и вызвать на откровенный разговор. Наедине, предоставив гарантии конфиденциальности.
Однако уже четверть первого. Два часа миновало. Пора будить Рахмета.
Грин прошел через гостиную в темную спальню. Услышал мерное посапывание Снегиря, тихонько всхрапнул Емеля.
– Рахмет, вставай, – шепнул Грин, склонившись над кроватью и протянул руку.
Пусто. Присел на корточки, пошарил по полу – сапог нет.
Ушел Рахмет, васильковый человек. То ли отправился за приключениями, то ли вовсе сбежал.
Глава третья,
В которой демонстрируются издержки двойной субординации.
– Д-долго нас еще будут разглядывать? – скучливо спросил Эраст Петрович, оглянувшись на
