дюжие молодцы не обратили на меня никакого внимания. А что им было на меня смотреть, что они, стражников никогда не видели? Бляха на моей груди на груди была надраена до блеска, и светилась будто бы сама по себе. Короткий меч на поясе покачивался в такт движениям, плащ на плечах сидел как влитой.
Хорошо все-таки, что в этом веке умеют ценить вещи. Самую изношенную никогда не выбросят в мусорную кучу, а отнесут старьевщику. Вы не поверите, но у этих проходимцев такие склады одежды, что полк одеть можно, и еще останется. Уж не знаю, что там ему наплел Стефан, но пока я одевался стражником, этот властелин потрепанных вещей то и дело заговорщически нам подмигивал. А напоследок сказал прямо, что все «найденные» вещи лучше нести прямо к нему, поскольку Кривоногий Джонни и Вэл Одноглазый — те еще проходимцы, и настоящей цены не дадут, хоть ты их режь.
В тот самый момент когда я понял, что дверь никогда не откроют, она распахнулась. Один из болтавшихся возле дома молодчиков подошел поближе, рука его словно невзначай нырнула под плащ.
— Дом Вильяма Хонсорда, купца? — рявкнул я так, что открывший дверь молодчик подпрыгнул на месте.
— Главы купеческого цеха! — поправил слуга, одарив меня высокомерным взглядом.
— Арчибальд Меллоу, стражник магистрата, — представился я. — Где твой господин?
— А что вам надо?
— Жалоба поступила, и его вызывают в магистрат, — уверенно бросил я, обдав слугу презрением. Мол, у тебя, холуя, жизнь может и поспокойнее да посытнее, зато я — при власти. А потому прочь с дороги, а то затопчу!
Похоже, тот прекрасно разбирался в языке взглядов, а потому, поскучнев, пригласил войти. Я с облегчением ощутил, как истыкавшие всю спину взгляды обращаются на нечто другое. Дверь за моей спиной захлопнулась, звучно лязгнул засов, и я незаметно выдохнул. Все вышло так, как я и предполагал: никто не ожидает от городского стражника, что тот будет разносить почту заговорщикам.
Не прошло и часа, как мы встретились. Я коротко кивнул, и Стефан расплылся в улыбке. Доставленный мною ответ от достопочтимого В. Хонсорда он быстро просмотрел и тут же сжег, и сразу же начал меня торопить. Задерживаться в городе, в котором нас искали, и в самом деле было ни к чему. Я быстро переоделся, а вещи стражника запихнул в большой мешок, чтобы незаметно «обронить» по дороге. Готов об заклад биться, на лондонской мостовой потерянная вещь не пролежит и минуты. Такие уж патриархальные нравы царят в Британии, что здесь из-под тебя лошадь со сбруей уведут, если зазеваешься.
Мы успели выбраться из Лондона как раз перед закрытием ворот. Стефан, стараясь делать это незаметно, то и дело бросал на меня оценивающие взгляды. Остановив жеребца в полумиле от городских ворот он спросил:
— И куда ты теперь поедешь, если не секрет?
Я бросил внимательный взгляд на засыпающий Лондон. Отсюда с холма столица видна как на ладони. Большой город, сильный торговлей, славный своими людьми. Богатый город. В общем-то, он мне даже понравился. Жаль, что мы воюем.
Мой жеребец переступил с ноги на ногу и тяжело вздохнул. Похоже, он был бы не прочь вернуться в стойло. Под ложечкой противно засосало, и я вспомнил, что так и не успел пообедать. Я огляделся, вокруг, насколько глаз хватало, не было видно ни единой живой души. На темнеющем небе зажглись первые звезды, поднялся прохладный ветер. Пора было искать ночлег, не стоять же всю ночь на месте, предаваясь праздным размышлениям о том, как все было бы здорово, коли не война. Стефан терпеливо ждал ответа, и я пожал плечами.
— Похоже, ты хочешь предложить мне работу? — спросил я прямо.
— Есть такое дело, — признался Стефан. — С момента прошлой нашей встречи ты сильно изменился. Скажу честно, кое в чем ты даже мне не уступаешь.
Я равнодушно пожал плечами. Третий орден францисканцев не пожалел ни времени, ни золота на мое обучение, и если Стефан думал мне польстить, то ошибся, я и сам знаю, что способен на многое. Но и уехать просто так я не мог. Пусть меня и не интересовало то, что мог предложить мой спутник, было жизненно важным прояснить некоторые моменты. Если Стефан опасался, что в дальнейшем я вольно или невольно смогу его выдать, я должен был его успокоить. Врагов у меня и без того хватало, и в новых я не нуждался.
— Пора открыть карты, — сказал я. — На кого ты работаешь?
— На короля, — ответил он просто.
— На Генриха? — уточнил я.
Стефан кивнул.
— На этого мальчишку? Брось, ему всего десять лет, — отмахнулся я.
— Одиннадцать.
— Пусть так. Но ведь за пацаном не стоит никого, кроме… Ну конечно же, — сощурился я. — Королева-мать, Екатерина Валуа!
Стефан опять кивнул.
— Так-так, — проговорил я. — Выходит, королева ищет, на кого может опереться в борьбе против мужниной родни? Ну поднимет она Лондон, а что дальше? И светская и духовная власть целиком в руках Ланкастеров, они с легкостью раздавят бунтовщиков!
— Ты даже представить себе не можешь, сколько знатных людей по всей Британии желает оказать королеве помощь!
— А чего желает орден Золотых Розенкрейцеров? — с простодушным видом поинтересовался я.
— А тебе многое известно, — помолчав, признал Стефан. — Любопытно, откуда?
— Столкнулся с ними как-то раз, — пожал я плечами. — И рыцари Розы и креста кое-что мне задолжали.
— Знаешь, где их найти?
— Есть такое место, Барнстапл, может слышал? — ответил я.
— Слышал. И скажу больше, именно туда я и хотел предложить тебе направиться.
— Зачем?
— Сэр Оуэн Мередит Тюдор, чьим доверенным лицом я являюсь — близкий друг ее величества королевы-матери. И он желает иметь как можно более полную информацию о том, что происходит в Барнстапле.
Я машинально кивнул, а затем замер, пытаясь переварить услышанное.
— Погоди, — сказал я ошеломленно. — Это что же, тот самый чертов Тюдор, о котором плетут небылицы по обе стороны Ла-Манша?
— Тот самый, — расплылся в улыбке Стефан, — и добрую половину историй он распускает о себе сам. Обещаю, если будем работать вместе, ты непременно с ним познакомишься.
— Но как сама королева-мать относится к розенкрейцерам? — спросил я напрямик.
Есть такие вопросы, что требуют немедленного прояснения, откладывать их ни в коем случае нельзя, смертью чревато.
— Не по душе они ей, — прямо заявил Стефан, — категорически не нравятся.
— Тогда по рукам, — кивнул я, ощущая странное облегчение. Всемером и батьку бить легче, а вдвоем уж всяко будет проще проникнуть в таинственную область, куда, как я слышал, пускают далеко не всякого.
Пока мы говорили, совсем стемнело. К счастью, долго искать ночлега нам не пришлось, всего в полумиле от холма обнаружился постоялый двор 'Три карасенка'. На вывеске некто вроде камбалы слился в чем-то вроде поцелуя с существом, как две капли воды похожим на лангуста. Обнаружив сие непотребство я только вздохнул, а затем философски пожал плечами.
Весь первый этаж трехэтажного здания занимал трактир. Чуть ли не впервые в Англии я увидел чистое заведение общепита, зрелище это почти парализовало меня. Столешницы, выскобленные до белизны. Выметенный земляной пол, свежепобеленные стены, щедро украшенные вышитыми ковриками — есть отчего прийти в изумление! И еда не подкачала: все свежее, горячее, а на вкус — просто язык проглотишь. Что ж, я всегда готов признать, когда неправ: и в Британии не все так плохо.
