Радостный рев заглушает его слова, и я отступаю назад, в ликующую толпу. Черт, как неожиданно свалилось на меня это баронство, надо бы присесть и как следует все обдумать. А самое главное — не забыть передать королю второй бочонок с золотом, а то еще обидится. Как по волшебству рядом со мною возникает тусклая личность в чиновничьем мундире: невысокий, щуплый с размытыми чертами лица.
— Разрешите вас проводить, господин барон, — скрипит человечек. — Ваши грамоты готовы, извольте получить.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга. У чиновника холодные как лед глаза и колючий взгляд исподлобья. Коротышка весьма не прост, и я как-то сразу понимаю, что позабыть о приданном мне не дадут, непременно напомнят, а потому тут же подзываю слуг. Вот и пригодилось проклятое золото тамплиеров, и еще как пригодилось!
Месяца не прошло, как мы обосновались в замке Тишемон, а я уже должен был оставить Жанну и отправиться в Марсель. Доложили верные люди, что именно там в последнее время обретается нужный мне человек. Наша встреча была для меня чрезвычайно важна.
Дело, что я задумал, было для меня новым и непривычным, и оттого я остро нуждался в тех, кто в нем разбирается: это во-первых. А во-вторых я испытывал острый недостаток в людях, проверенных настоящим делом. В тех, кто не разбежится при первом же грозном окрике, и подкупить кого если и не невозможно, то хотя бы максимально трудно. Таких отыскать непросто, так ведь и задача передо мною стояла куда как серьезная.
Подобный подход прекрасно себя оправдал при освобождении Жанны. Конечно же с моими-то деньгами я без труда мог отыскать наемников. Но вот вопрос — сражались бы они до конца, как поступили баварцы? Прошли бы по моему следу, чтобы спасти нас с Жанной? Вот почему всякий знатный человек старается собрать вокруг себя друзей и соратников!
Проблема лишь в том, что я обзавелся деньгами и стал бароном совсем недавно, а потому никакими преданными вассалами обзавестись пока что не успел. Но вассалы — дело поправимое, появятся, никуда не денутся. Сейчас же я остро нуждался в помощи совершенно определенного рода. И, кровь из носу, был должен ее получить. Доверенный человек, юркий и совершенно неприметный, привел меня к гостинице в порту Марселя.
— Второй этаж, четвертая дверь слева от лестницы, — тихо говорит он. — Я пригляжу, чтобы вам не помешали.
Не проходит и минуты, как я властно стучусь в дверь.
— Кого там черти принесли? — рычит из-за двери знакомый голос.
— Барон де Тишемон, — представляюсь я.
Дверь распахивается, хозяин преувеличенно галантно интересуется:
— И какого черта занесло в этакую глушь вашу светлость, Робер?
А он вовсе и не удивлен, привычно отмечаю я. Похоже, по-прежнему в курсе того, что происходит в этом мире.
— Я здесь потому, что мне нужна твоя помощь, Жак, — признаюсь я. — Дело весьма серьезное, и я предлагаю немедля поехать ко мне, благо гостиница совсем недалеко. Ты уж прости, но тут о подобных вещах говорить нельзя.
— Ныне я в опале, — пожимает плечами де Кер. — О каких серьезных делах может идти речь? Ты уверен, что ничего не путаешь?
— Собери вещи, — говорю я. — Если столкуемся, сюда ты больше не вернешься.
— Разбогател? — любопытствует Жак, когда мы подъезжаем к лучшей в Марселе гостинице 'Дева и лебедь'. — Слышал тут краем уха о твоем сватовстве.
— Наследство привалило, — туманно объясняю я. — Мне просто повезло, вовремя один хороший человек преставился.
Мы устраиваемся в гостиной. Уютно пылает камин, в руках нянчим кубки с вином.
— Скажи мне, любезный друг, — перехожу я к делу, — нет ли у тебя на примете какого-нибудь проверенного, надежного банка с устоявшейся репутацией?
Ничуть не удивившись, Кер деловито интересуется:
— Хочешь вложить в него деньги, или занять золото под недвижимость?
— Закладывать мне пока нечего, — признаюсь я, — пожалованное королем имение только обживаю. Меня другое интересует: хочу по случаю прикупить банк.
— Но для чего?
Жак хмурит брови, лоб его идет морщинами.
— Ты только не обижайся, Робер. Но я скажу тебе, как на духу: староват ты для того, чтобы заняться банковским делом. Тут, как и в каждом ремесле, начать надо с раннего детства. Поначалу, лет десять, проходить учеником, затем еще столько же подмастерьем.
Он вздыхает:
— Отец, покойник, все пытался меня приобщить к финансовому делу, но я не выдержал, сбежал. Представить себе не можешь весь этот ужас: с раннего утра и до позднего вечера без остановки гремишь счетами, складывая и умножая, деля и отнимая, высчитывая прибыль и уточняя расходы.
Помолчав, Жак вкрадчиво интересуется:
— А знаешь ли ты разницу между флорином, дукатом и цехином? А как надо вести и проверять бухгалтерские книги? Да вот тебе самое простое — сколько весит тысяча зерен перца, а?
Я сокрушенно развожу руки.
— То-то же! — восклицает Жак.
Осторожно, чтобы не спугнуть его, я говорю:
— Жак, ты же знаешь, друг, как я к тебе отношусь. Я тебя где-то даже люблю.
Затуманенные воспоминаниями глаза Кера медленно проясняются, он машинально кивает, но тут же настороженно переспрашивает:
— Любишь, говоришь? Ну-ну! Давай выкладывай прямо, что тебе нужно, без этих твоих подходцев!
Вот и попробуй общаться с разведчиком по науке Карнеги. Правильно говорят, что профессионального обманщика не надуть. Есть, правда, один способ, как добиться от Жака того, что хочешь. Надо сказать ему правду.
— Жак, — говорю я, — как ты слышал, теперь я богат. Ужасно, сказочно, и, не побоюсь этого слова, прямо-таки неприлично!
Мой собеседник делает нетерпеливое движение, и я продолжаю:
— Мои деньги хранятся в добром десятке банков. Но так уж сложилось, что я чужим банкам не доверяю, и, вот такая у меня прихоть, желаю хранить все свои деньги в собственном. Это первое. И второе, но самое главное: я прошу тебя возглавить мой банк. Не пугайся, ненадолго. Едва только дело наладится, ты порекомендуешь мне надежного управляющего, а дальше занимайся, чем хочешь. В оплате сойдемся.
Пару минут Жак Кер молчит, переваривая услышанное. Затем, глядя мне прямо в глаза, он тихо спрашивает:
— Зачем это тебе?
И вот тогда, решившись, я открываю ему свой план. Поначалу Жак считает, что я сошел с ума. Затем — что это шутка, какой-то нелепый розыгрыш. Но я терпеливо отвечаю на все его каверзные вопросы, и постепенно он убеждается, что дело может выгореть. Да что там может, оно просто обязано выйти!
— Для того, что ты задумал, нам и в самом деле потребуется завести собственный банк, — решает он наконец. — Получить концессию на его открытие можно хоть в Венеции, а хоть и во Флоренции, дело это нетрудное. Впрочем, учитывая некоторые обстоятельства, Венецианская республика исключается.
Я киваю, губы сами расплываются в самодовольной ухмылке. Все-таки здорово я их умыл, до сих пор приятно вспомнить!
Язвительно фыркнув, Жак продолжает:
— Как только появится банк, в течение пары лет мы откроем филиалы во Франции и Британии.
— Еще один вопрос, — прерываю я Кера. — Скажи, а куда теперь пойдут твои люди, чем займутся?
