Подозреваю, что сначала его называли Пляшущий в петле. Вернее, так его стали называть после казни. Каким было его имя, пока он был жив, не знает, скорее всего, никто… Потом он превратился в Танцующего. Это звучит не столь мрачно.
— Рукопись… Это все ты написал? — спросил я.
— Я перевел один текст. Он попал мне в руки случайно. Работник одного антропологического музея… Ему нужны были деньги. Ты же знаешь, я всегда был падок на подобные вещи. Мы с ним сумели договориться… Это было несложно. Он сказал мне, что это старая копия с древнего манускрипта. Причем, видимо, переводился исходный текст не один раз. Естественно, я решил перевести этот текст на испанский. Знал бы ты, чего мне это стоило! Но рукопись… Впрочем, ты сам знаешь, как она затягивает. Я угодил в ловушку. А когда понял это, было уже поздно. Я жил только ею. Примерно на середине я начал догадываться, что все описанное в ней если и не полностью правда, то, по крайней мере, очень близко к этому. И тогда я начал искать этот город и вообще все, что так или иначе могло иметь отношение к пророку по имени Танцующий. Рукопись словно вела меня. Я находил нужных людей, нужные книги… Постепенно картина становилась все более полной. Наконец, я нашел город, о котором говорилось в тексте… Несколько раз я бывал здесь. Один раз с тобой. Не знаю точно, что пережил здесь ты, но про себя не хочу даже говорить… Когда перевод был закончен… В общем, произошло то, из-за чего ты здесь.
— Но зачем?
— Тебе не понять… Ты сумел остановиться. А я не захотел этого делать. Я всегда хотел заглянуть по ту сторону мира…
— Но город…
— Он мертв уже давно.
— А люди, которых я видел?
— Они тоже мертвы. Как я… Здесь нет места живым.
— Как же я здесь оказался?
Была в рассуждениях друга какая-то брешь. Чего-то явно не хватало, чтобы сложилась цельная четкая картина происходящего. Объяснение было близко. Похоже, он рассчитывал, что я и сам смогу понять все остальное. Но у меня ничего не получалось. Может, я слишком устал…
— Ты приехал сюда на поезде, — ответил он.
— Перестань валять дурака.
— Но ведь ты действительно приехал сюда на поезде.
— Судя по тому, что я видел на вокзале, поезда здесь не ходили уже несколько десятков лет.
— Ты пытаешься намертво привязать себя к действительности. Твоей реальности. К той картине мира, к которой ты привык, которую тебя научили видеть. Не привязывайся к ней… В конце концов, почему тебя ничуть не удивило то, что я умер, а по поводу поезда ты готов спорить до хрипоты?
Его слова показались мне вполне логичными. Это было как тогда. При встрече с индейцем. Я удивлялся вовсе не тому, чему должен был.
— Я объясню тебе все так, как я понимаю, — сказал друг и снова уселся в кресло. — Видишь ли, настоящая сила не исчезает бесследно.
«Ничто не может исчезнуть бесследно… Если кто-то откуда-то уходит, то ведь должен он куда-то прийти», — вспомнились мне слова хозяина.
— Будь это человек, идея или иное явление этого мира. Если силы в человеке достаточно, он задерживается на этой земле. Создает иную реальность, иную плоскость… В Танцующем силы было хоть отбавляй. И он не мог просто уйти. Остался этот город. Город-призрак — сказал бы ты. Можно называть его и так. Но для живущих в этом городе призраком являешься ты.
Мне стало понятно, почему я производил такое впечатление на людей.
— Этот город… Возьми кино. Луч света, пленка, белый экран. Проекция… Но на экране ты видишь другой мир. Конечно, он не настоящий. Для тебя. Но настоящий ли ты для тех теней, которые мелькают на белом полотне?.. Кто знает, может быть, они тоже всего лишь смотрят кино? Воля Танцующего — мощный проектор. Город — фильм на экране. А ты оказался внутри этого фильма.
— Но как?
— Рукопись. Это ключ. Она вела тебя. И привела к хозяину отеля.
— Кто он?
— Страж. Не будь ты готов, он не пустил бы тебя. Понимаю, сложно понять это все. Еще сложнее поверить… Но это не так уж и нужно.
— А собаки?
— Это потомки тех, кто вздернул пророка. Можно сказать, что на город наложено проклятие. Хотя, на самом деле, все гораздо сложнее и тоньше.
— Но… а как же люди? Кто они?
— Они ждут третьего появления Танцующего. Это те, кто принял его мудрость. И решил следовать за ним. Этот город — место новой встречи пророка со своими учениками. Куда мы отправимся потом? Этого не знает никто. Мы просто ждем пророка. Он поведет нас дальше.
— Нас?
— Да. Я один из них. Поэтому мне пришлось умереть…
— Зачем?
— Ты не поймешь.
— А все-таки?
— Спляши в петле.
— Не пугай меня… Ты говоришь точь-в-точь, как старый индеец.
— Я просто ответил тебе на твой вопрос.
— А девочка? Кто она?
— Ее нет. Вот она действительно рождена твоей фантазией. Я бы сказал, что эта девочка часть тебя самого. Наверное, не самая лучшая… Ведь веревку привязывал к балке ты сам.
В это я поверил сразу. В том состоянии, в котором я пребывал тогда… Возможно было все. Хорошо еще, что всего лишь девочка. Из моего подсознания могло вырваться и кое-что пострашнее.
— А кто же тогда этот индеец? Он тоже покойник?
— Нет. Он не покойник. Но и не живой, как ты… Это тот самый человек, который затянул петлю на шее пророка. Жив он или мертв? Кто знает?.. Он существует вне этих понятий.
— Но как же мы попали сюда в первый раз? Ведь мы были в этом городе год назад! И не было никакой рукописи… Мы встречались с индейцем…
— Рукопись была. И так же послужила ключом. Для меня. А ты просто проскользнул вслед за мной. Да и много ли ты помнишь о той… гм… поездке? Ты же каждый день мертвецки напивался.
Я действительно мало что помнил. Все было в тумане. Вероятно, что-то я заподозрил уже тогда. И виски стало моей защитой от полного понимания…
Мы замолчали. Конечно, все сказанное другом было похоже на бред. Но это хоть как-то объясняло все, что случилось со мной. Я вдруг заметил, что мои представления о том, что реально, а что нет, сильно поколебались. Я уже не рубил с плеча, как раньше. Реальным казалось все. И даже этот разговор с мертвым другом не вызывал у меня желания обратиться к психоаналитику.
Друг был прав: приди он раньше, никакого разговора не получилось бы. Но стоп! А к чему вообще весь этот разговор? Зачем он дал мне рукопись? Зачем я попал в этот город?.. Об этом он не сказал ни слова.
— Ты хочешь узнать, зачем это все было нужно? — спросил он, словно прочитав мои мысли.
— Да, хочу.
— Я хотел попрощаться с тобой. До смерти сделать этого было нельзя. Ты помешал бы мне. Поэтому я дал тебе рукопись.
— Ты же запретил мне читать ее.
— Я хорошо знал тебя. И ее…
— Ты втянул меня во все это только для того, чтобы сказать «прощай, друг»?!
— Разве ты не хотел попрощаться со мной?
— Не так…
