– - По благочестию твоему вижу, сын мой, что в тебе душа православная,-- сказал старец Иваницкому.-- Но ты радуешься, смотря на Киев, а мы плачем, помышляя, что латины ниспровергают нашу веру -- униею!
– - Горесть твоя справедлива, святой отец,-- сказал Иваницкий,-- но ныне приближается время, в которое православие получит сильную подпору на севере, если только духовенство само того захочет.
– - Не понимаю, из чего ты это заключаешь, сын мой?-- возразил старец.-- Напротив, ныне приходит время самое бедственное для православия. Прежние короли польские не противились желанию своего народа и не стесняли иноверцев. Ныне даже самые поляки православного исповедания, вожди и сенаторы, терпят притеснения! При вступлении на престол Сигизмунда III только два католика заседали в светском Сенате, а ныне православные и вообще иноверцы всеми мерами устраняются от влияния на дела (51). Иезуиты овладели умом и сердцем короля, склонили на свою сторону знатных и богатых честолюбцев и ухищрениями и насилием влекут всех иноверцев соединиться с римскою церковью, пасть к ногам папы! За нас некому вступаться. Еще Киев не тронут, ибо князья острожские берегут его. Но бог знает, что будет вперед! Уже заведен здесь иезуитский коллегиум, уже иезуиты привлекли в школы свои богатейшее юношество и с амвона проповедуют среди русского народа, что вне римской церкви нет спасения, что православие есть ересь, и поносят учение наше и наших святителей!
– - Все это должно скоро кончиться,-- сказал Иваницкий с жаром.
– - Не думаю и не надеюсь,-- отвечал монах.-- Между духовенством нашим нет согласия, а светские люди, особенно казаки, больше думают о мирских выгодах, нежели о душевном спасении.
– - Однако ж Косинский и Наливайко восставали за веру; в Вильне, в Витебске, в Могилеве православные также воспротивились унии и подняли оружие противу притеснителей православия, -- сказал Иваницкий. -- Мне кажется, что, если б русский царь объявил покровительство православию и призвал храбрых украинцев к оружию, то нашлось бы много охотников. Как ты думаешь, отец мой?
– - Мне нельзя даже и думать об этих делах,-- отвечал старец, посмотрев на Иваницкого недоверчиво.-- Ты видел, что восстание Косинского и Наливайки не удалось. Они разбиты и казнены как мятежники, а уния еще более укрепилась после этого несчастного дела. Может быть, найдутся и духовные, которые желали бы, чтоб русские цари владели Киевом и Украиною. Но казаки и богатые граждане, привыкшие к буйной свободе под польским правительством, опасаются русского владычества. Они бы желали быть вовсе независимыми и от Польши, и от России, составлять особое княжение, как было в старину (52).
– - Это нелепая мысль! -- сказал Иваницкий.-- Как можно думать, чтоб такое слабое княжество удержалось между тремя соперничествующими державами, каковы Россия, Польша и Крым под покровительством турецкого султана? Украина была бы самою несчастною землею.
– - Твоя правда,-- отвечал старец,-- и я так думаю, но не все головы судят здраво. Есть такие, что думают, будто бусурманы будут покровительствовать Украине охотнее, чем Польша или Россия. Но это не мое дело.
– - Я еще не осмотрелся в городе, но мне кажется, что он весьма крепок,-- сказал Иваницкий.
– - Я не воин и не могу об этом судить,-- отвечал монах.-- Город стоит на горе, посреди обширной равнины; между этою горою и новым Киевом течет Днепр. Новый город имеет вид треугольника и окружен деревянной) стеною с деревянными же башнями. Крепкий замок лежит на покатости горы и возносится над новым городом; но старый город выше его. В замке есть пушки и воины польские, но сам город слабо защищен. Осмотри, ты лучше меня рассудишь это дело (53).
– - Много ли здесь церквей? -- спросил Иваницкий.
– - Православных не более десяти,-- отвечал монах,-- а на моей памяти еще было сорок. Главные: святой Софии -- против ратуши и святого Михаила -- под замком. Прочие рассеяны в разных частях города и находятся при монастырях. Знаменитая церковь святого Василия теперь в развалинах, на которых поныне видны неявственные греческие надписи из первых времен христианства в сих странах. Католики имеют здесь четыре церкви: соборную, доминиканскую на рынке, отцов бернардинов под горою, иезуитскую между бернардинскою и рекою. Был ли ты в храме святой Софии?
– - Еще не успел.
– - Советую тебе помолиться в нем и полюбоваться велелепию сей первой твердыни православия,-- продолжал монах.-- Она устроена по образцу храма византийского. Своды ее сложены из горшков, наполненных землею и повлеченных гипсом. Стены выкладены разноцветными камнями с таким искусством, что невозможно распознать, живопись ли это или тканье. Царские двери и ризница удивят тебя своим богатством. В сем храме почиют останки князей русских и святителей. Церковь эта недавно обновлена в древнем вкусе, равно как и церковь святого Михаила, которую покрыли позлащенною медью.
– - Я слыхал, что здешние храмы и монастыри вмещают в себе великие сокровища,-- сказал Иваницкий, лукаво посмотрев на инока.
– - Образа и ризницы богаты, но о сокровищах не знаю,-- отвечал монах.
– - Если б духовенство захотело употребить казну монастырскую на защиту православия, если бы, например, предложило русскому царю сокровища,-- сказал Иваницкий, внимательно посматривая на старца.
– - Это не мое дело,-- возразил старец.-- Об этом надобно знать владыкам и архимандритам.
– - Ты напрасно скрываешься предо мною, отец мой,-- сказал Иваницкий,-- ты знаешь, что я русский душою и верою и болею об упадке православия. Мне сказывали, что ты пользуешься большим уважением у всех противников унии и что твоими советами сделано много для отражения сего несчастья.
– - Что значат советы отшельника! -- сказал старец.-- Я могу только молиться -- и молчать.
Иваницкий, видя, что осторожный монах избегает решительных ответов на его вопросы, переменил разговор и спросил:
– - Не знаешь ли, отче, где живет здесь греческий купец Критос, давно поселившийся в Киеве и женатый на киевлянке?
– - Он уже перешел в вечность,-- отвечал монах,-- снедаемый горестью и раскаянием за то, что погубил дочь свою, выдав ее из честолюбия за латина. Вдова его, добрая и набожная Анна, с дочерью Калерией живет в старом городе. Но я бы напрасно толковал тебе, как найти дом и улицу. В целом Киеве только три порядочные улицы: прочие ни прямые, ни кривые, а составляют род лабиринта. Это странное сплетение переулков, в которых каждый строится, как ему угодно. Я дам тебе проводника.
Монах вошел в один из домов, в которых живут чернецы вокруг церкви, и возвратился с юношею, поручив ему проводить Иваницкого.
Вышед из ограды лавры, лежащей на расстоянии четверти мили от города, и миновав русский монастырь святого Николая на горе близ Днепра, Иваницкий пришел в Киев и, пробираясь по немощеным улицам между рядами деревянных домов, построенных на русский образец в одно жилье с подвалом, остановился возле одного старого дома с раскрашенными ставнями. Проводник, сказав ему, что здесь живет вдова грека Критоса, удалился. Иваницкий брякнул кольцом в калитку, и старая служанка вышла отворить ее.
В сенях встретила его пожилая женщина в русском шелковом шугае темного цвета. Голова ее повязана была черным платком.
– - Желаю тебе здравия и всякого благополучия, Анна Петровна!-- сказал Иваницкий.-- Я пришел к тебе с известием от приемыша твоего, Алексея Криницына.
– - От моего Алеши! -- сказала Анна, всплеснув руками.-- Он жив, бедненький! -- примолвила она и залилась слезами.-- Войди, батюшка, в светлицу,-- сказала Анна и, переступя за ним через порог, воскликнула: -- Калерия, Калерия, поди сюда, друг мой! Алеша, брат твой, жив. Вот от него вести!
Из другой комнаты выбежала опрометью девица и, увидев чужого человека в богатом польском полукафтанье, с золотым кушаком и саблею, остановилась, потупила глаза и, не будучи в состоянии ни скрыть внутреннего движения, ни преодолеть девической скромности, сказала дрожащим голосом:
– - Где же брат Алексей?
Между тем Иваницкий смотрел с удивлением на красавицу. При высоком росте она была стройна, как серна. Черные, как смоль, волосы разглажены были по обеим сторонам высокого чела, а по плечам ниспадали две косы, заплетенные голубою лентою. Большие черные глаза, осененные длинными ресницами, сияли, как звезды на небе. Орлиный нос и коралловые уста придавали величественный и вместе приманчивый вид благородной физиономии. Белое лицо покрыто было живым румянцем. Полная грудь
