type='note'>[86]. Так было создано новое объединение, хорошо известное в источниках под именем Великая Болгария. В него, судя по источникам (Феофан, Никифор) [87], входили не только тюркоязычные болгарские, но и угроязычные древнемадьярские орды, однако ведущим языком здесь стал язык правящего рода Дуло —тюркский. Это дает некоторые основания полагать, что внутри объединения уже началось формирование этнической общности.
Объединение это просуществовало всего десятилетие — после смерти Курбата (около 642 г.) оно распалось на несколько больших орд, возглавляемых его сыновьями. Два из них — Батбай (старший) и Аспарух — неоднократ-но упоминаются в письменных источниках [88] .
Уже самый факт образования объединения государственного типа говорит о том, что орды, входившие в него, находились на второй стадии кочевания. Наши разведки в Приазовье позволили обнаружить следы стойбищ, видимо летовок, вдоль всего восточного берега Азовского моря. Судя по остаткам этих стойбищ, болгары находились на первой ступени, т. е. в самом начале второй стадии кочевания. Характерно, что до сих пор не обнаружено ни одного могильника болгар на этой территории. Вероятно, это объясняется очень кратким периодом жизни Великой Болгарии. Кочевники в тот период даже не освоили входившего в их владения древнего города-порта Фанагории, хотя он уже начал отстраиваться после гуннского погрома. Феофан писал, что около этого города располагаются многие народы из этого объединения, но не в нем самом[89]. На фанагорийском городище почти не прослеживается слой VII в., город, судя по археологическим данным, стал вновь активно функционировать только с VIII в., т. е. после исчезновения Великой Болгарии[90].
Отсутствие стабильности, постоянных зимников и даже могильников, естественно, тормозило сложение какой-либо общей культуры в этом объединении. Да она и не могла сложиться за два-три десятилетия существования этого «государства».
Вскоре после смерти Кубрата на разрозненные, хотя и большие, орды болгар напали хазары и победили их, заняв их пастбища и пробившись к морю, связывавшему их с Византией. Хан Аспарух с ордой, не пожелав покориться хазарам, ушел на Дунай. Мы уже писали, что в первое время, кочуя по Добрудже и левому берегу Дуная, в землях, уже до них частично занятых оседлым земледельческим населением (в основном славянами), болгары вели хозяйство по первой форме кочевания, а общественный строй их был при Аспарухе весьма близок к военной демократии. Аспаруховы болгары не принесли с собой ни культурных традиций, ни хозяйственных навыков для создания своей оригинальной культуры. Это был просто хорошо отрегулированный военный механизм, возглавляемый сильным и талантливым ханом. Поэтому преемникам Аспаруха удалось сохранить политическое первенство в формирующемся объединении кочевников-болгар и славян-земледельцев. Слияние двух хозяйственных укладов привело к тому, что болгары также начали оседать на зимниках. Только в VIII в. появились наконец условия для создания стационарных кладбищ (могильников VII в., оставленных болгарами, в Болгарии нет) [91]. Судя по тому, что нередко могильники славян и болгар были общими, слияние этих двух этносов в одну этническую общность протекало очень стремительно. Поэтому нам представляется, что уже во второй половине VIII в. мы не можем говорить о праболгарах, как об отдельно существующем и кочующем по Подунавыо этносе. Новая болгарская этническая общность начала создавать новую оригинальную культуру. Наиболее ярким материальным ее выражением явилось создание общей столицы, выстроенной по образу и подобию кочевой ставки Аттилы, но названной уже по-славянски —Плиска.
Правящим родом оставался род Дуло, и некоторое время официальным языком был, естественно, тюркский. Однако уже к IX в. языком этого основанного кочевниками государственного объединения стал славянский. Полукочевое объединение государственного типа превратилось в славянское государство, в экономике и культуре которого кочевнические тюркские элементы в конце IX в. почти не прослеживаются.
Знатный тюркский род Ангина возглавил, как уже говорилось, хазарское объединение орд, кочевавших в прикаспийских степях. До хазар объединение этих же этносов и орд возглавляло другое гуннское племя — савиры (по источникам оно именовалось тогда «Гуннское царство»). Появление хазар на исторической арене совпало уже с концом второй стадии кочевания и даже с началом третьей.
Новый каганат включал в себя самые различные этнические группировки и племена, находившиеся на разных ступенях экономического и культурного развития. Кочевники, находившиеся на второй стадии, соединились в нем с местным оседлым населением, продолжавшим обитать на обжитых столетиями местах, нередко укрепленных стенами. Очень рано появились там поселения городского типа.
Рядом с городами возникали обширные и разнокультурные (разноэтничные?) могильники[92]. Однако основная масса населения, судя по материалам могильников, состояла из близкородственных остатков гуннских орд: са-вир, болгар, хазар и др[93]. Язык у них, естественно, был один — тюркский.
Своеобразие Хазарского каганата заключается в том, что сами хазары, несмотря на активное оседание других входивших в каганат этнических групп, постоянно оставались на второй, а некоторые орды даже, возможно, на первой стадиях кочевания[94]. Это как будто подтверждается почти полным отсутствием собственно хазарских могильников. Пока мы с некоторой долей вероятности можем связывать с хазарами только один могильник — большое курганное поле у Чир-юрта (у одной из предполагаемых столиц — Беленджера) [95]. Видимо, только столица объединения могла служить «зимовищем» хазарам, как позднее служила хазарской знати и самому кагану столица развитого периода кагапата город Итиль. Интересно, что укрепления Итиля, как в гуннской ставке Аттилы и болгарской Плиске, были концентрическими (в центре стоял дворец хапа), причем планировка Итиля, по данным кагана Иосифа, была в «форме круга». Эта древнейшая планировка по кругу — «куренем» [96] — характерна именно для второй стадии кочевания.
Каган Иосиф специально подчеркивал, что Итиль — это «местопребывание во дни зимы» [97] для neго, для его князей, свиты, рабов, т. е. для его личного «аила». Весной все они отправлялись кочевать. Это происходило в середине X в., в то время, когда Хазарский каганат был уже более полутора столетий полуоседлым государством. Склонность хазар к кочевой жизни нашла отражение даже в их самоназвании: по мнению ряда ученых слово «хазар» — производное от тюркского корня «каз» — кочевать [98]. Впрочем, мы уже знаем, что и болгары, образовавшие и даже возглавившие Дунайскую Болгарию, долгое время оставались на начальном этапе второй стадии кочевания. Возможно, в обоих случаях большую роль сыграло то обстоятельство, что оба этноса попали в оседло-земледельческую среду и все, что нужно было для развития йх экономики, они получали, не переходя к земледелию сами, от своих «сограждан»-земледелъцев.
Совсем другую картину — постепенного перехода от одной формы кочевания к другой — мы наблюдаем у болгар, оставшихся на территории приазовских степей после ухода оттуда Аспаруха и подчинения его брата Бат-бая хазарскому кагану. Поскольку письменных источников, по которым можно было бы проследить эти процессы, нет, все наши наблюдения и выводы основываются на археологических материалах[99]. Кратко суммируем их. Прежде всего, толчок, который получили орды Батбая от хазар, сплотил их в единую этническую общность и заставил ряд орд начать откочевку на запад — в Крым и на север — в донские степи. Расселяясь, болгары делили новые земли между родами (куренями), аилами-кошами.
Археологические разведки открыли в бассейне Север-ского Донца и Дона несколько сот больших (до 1—1,5 км длиной) и малых (200—300 м) стойбищ — остатков поселений почти без культурного слоя. На них обитало население, находившееся на второй стадии кочевания (раннего или позднего этапов). Тотальные разведки и стационарные раскопки нескольких поселений такого типа, проводившиеся К. И. Красильниковым в районе среднего течения Северского Донца, дали интереснейшую картину освоения этого участка степи болгарами в VIII в. В первой половине VIII в. они равномерно расселялись по всем левым притокам Северского Донца — Айдару, Деркулу, Жеребцу, Красной. Зимники их обыкновенно ставились в широких поймах этих полноводных степных рек. Следующей ступенью в процессе освоения степи можно считать перенесение стойбищ из поймы на первую надпойменную террасу. Объясняется это тем, что из зимников, находившихся в поймах, все население в самом начале весны, еще до разливов рек, уходило в кочевку, а надпойменные стойбища функционировали уже и в летнее время — на них оставалась какая-то часть
