– Ну почему? Вернется. Если до лагеря нагонит их, то обойдется.
«Да-а, нелегко их будет убедить штурмовать лагерь», – мысленно Вежновец уже похоронил Лаврова и Панова.
Вежновец на некоторое время впал в отчаяние, и было из-за чего: бандиты уже знали реальное положение дел, опытный командир, хоть и строптивый, но знающий свое дело, и тот исчез.
«В одном из джипов ехал Омар? Скорее всего. Контейнер он уже получил – то-то в трубке голос довольный был. Да и не искал он его долго, а подполковник Загорский ему его отдал – сука. Если человек получит желаемую вещь, о которой он мечтал, которая делает его неуязвимым, дает ему власть, разве оставит он контейнер в лагере? Там, где полно полудиких неуправляемых талибов и алчных, завистливых соратников? Нет! А это значит… Это значит, что контейнер был вместе с ним. Если только…»
Когда рассвело, Вежновец сказал:
– Мне понадобится одноглазый, которого майор захватил.
Прапорщик, за этот короткий срок, видимо, забыв о существовании Вежновца, удивленно на него посмотрел:
– Зачем?
– Для опознания. Трупы осмотреть, – чекист еле себя сдерживал, – делать будете то, что я скажу.
Прапор невозмутимо поднялся:
– Талиба забирай – он мне не нужен. На то ты и чекист, чтобы пленными заниматься. А ребята будут подчиняться только майору, лейтенанту, а в их отсутствие мне лично.
На секунду капитан ФСБ Павел Вежновец почувствовал, как из груди поднимается и нарастает скользкое, омерзительное чувство страха, который он тут же постарался отбросить.
«Они не осмелятся. Глупости. Тут я и сам виноват – нечего было нарываться. И так уже все волками смотрят».
– Сержант, проводите товарища капитана.
Бросив последний взгляд на занятого радиста и угрюмого минометчика, который за все время даже не шелохнулся, чекист выскочил на улицу.
Провожатый сразу же зашагал к крайнему ангару, возле которого никого не было.
«Наверное, часовой внутри».
Вежновец не ошибся – часовой сидел в ангаре, у самого выхода, держа на коленях автомат. Чуть поодаль, на куче тряпок, лежал Мустафа, а еще дальше – мальчишка-снайпер, который, наверное, боялся приближаться к своему грозному командиру.
– Пошли со мной, – сказал Вежновец по-таджикски.
Мустафа покорно дал надеть на себя наручники и направился к выходу. Когда он подходил к двери, охранник отошел в сторону, не забывая держать пленника на прицеле.
Солнце поднималось над длинной чередой гор. Утренняя дымка рассеивалась, в ее уходящей пелене просматривалась дорога. Дымился искореженный кузов машины. Лавров пришел в себя на самом рассвете. Рожок автомата был пуст. Рация при падении раскололась, и майор так и не смог ее оживить. Еще два часа назад его жизнь висела на волоске. Если бы не прибор ночного видения, то наверняка его останки дымились бы сейчас внутри обгоревшего джипа.
Поднявшись с земли, на которой он пролежал последние несколько часов, Лавров огляделся. Прохладный ветерок пробежался по лицу. Почувствовав неприятный озноб, он провел рукой по своей жилетке. На ней прожженные дырки, материя пахла так, словно еще продолжала дымиться от сильного взрыва, прогремевшего в десятке метров от Батяни.
«Хорошо, что не зацепило. Еще бы немножко…» – предварительно вынув разбитую рацию из нагрудного кармана, майор снял жилетку и со злостью бросил ее на землю.
Оставшись в одной майке, Лавров почувствовал еще больший холод. Посмотрев на горизонт, из-за которого выплывало солнце, Лавров вспомнил, что через полчаса-час начнется невыносимая жара. Подняв с земли автомат, он повесил его на плечо.
«Надо найти сержанта Панова. Если он еще, конечно, жив», – при этой мысли Лаврову стало не по себе. Он не собирался терять своих людей.
– Эй, сержант? – громко крикнул Лавров.
Слова эхом прокатились по горам. Майору показалось, что его слышат даже на аэродроме.
– Панов! – еще громче закричал Лавров.
Все как будто вымерло. Майору показалось, что он находится посреди пустыни и его никто не слышит. Единственный звук, который удавалось слышать, было потрескивание останков автомобиля, вспыхивал огонь и гас.
«Может, потерял сознание», – строил домыслы Батяня.
Подходя к груде металлолома, майор внимательно смотрел под ноги. Острые куски железа были разбросаны в радиусе двадцати метров.
«Повезло, что я оказался на безопасном расстоянии. Представляю себе эту железяку, воткнутую в мою спину», – Лавров переступил через очередной обломок джипа, попавшийся ему по дороге.
Майор беглым взглядом осмотрел машину, ничего не уцелело в машине, все уничтожили беспощадный взрыв и пламя.
«Сержант выпрыгнул в противоположную сторону от меня. Значит, он должен быть где-то рядом», – мысли собирались с трудом.
– Сержант?
– Я тут… – голос звучал очень тихо.
Лавров заметил неподалеку от взорванного джипа в кустарнике движение.
– Что с тобой?
– Немножко зацепило. Они уехали? – так же тихо ответил Панов.
Лавров подошел к кустам. Вглядевшись в густые заросли, наконец заметил камуфляжную куртку.
– Ты ранен?
– Ерунда, – отозвался сержант, – слышу плохо.
Пробравшись сквозь колючие ветки, майор облегченно вздохнул. Сержант был цел.
– Как тебя угораздило?
– Сам не знаю, контузило и ногу задело осколком.
– Хорошо, что в ногу, а не выше попало. Тебе еще повезло, – Лавров склонился над раной, из которой еще сочилась кровь.
– Лучше бы вообще никуда не попадало, – ухмыльнулся Панов.
– Надо вытащить осколок и остановить кровотечение. Перетащу тебя на площадку, – майор снял с себя майку и, оторвав кусок ткани, приподнял ногу раненому. – Терпи, сейчас будет больно.
Сжав зубы, Панов выдержал процедуру, не издав ни звука.
– Сухожилия целы и кости тоже, – засмеялся сержант, – скоро бегать буду.
Положив перевязанную ногу обратно на землю, Лавров встал.
– Кровотечение остановлено. Надо тебя перетащить. Сможешь подняться? – майор отбросил в сторону небольшой острый кусок железа.
Лавров помог подняться обессилевшему сержанту.
– Голова пройдет, и все в порядке будет.
Облокотившись левой рукой на майора, сержант ступил на правую ногу, держа в подвешенном состоянии поврежденную. Взяв себя в руки, Панов не показывал своих мучений.
Перетащив сержанта на открытое место, майор аккуратно опустил его на землю.
– Помнишь, что из джипа кто-то выбежал? – неожиданно спросил Батяня.
– Да, а что? – Панов дотронулся до больной ноги, резко отдернул руку, как будто дотронулся до раскаленного металла. – Если болит, значит, скоро пройдет.
– В него стреляли. Может, он где-то рядом.
– Ну да. А какое это имеет значение? Боевик психанул, бросился убегать, в него свои и стреляли, – сержант не совсем понимал, чего хочет Лавров.
– Дело в том, что у него было что-то в руках. Если я прав… Но это лишь предположение. Я не уверен, надо проверить, – сказал майор.
