Окончив разговор, Вежновец положил микрофон рации на ящик, было заметно, как предательски дрожат пальцы. Окружающие его спецназовцы пытались по обрывкам фраз чекиста восстановить весь разговор, однако это было сложно. Все наблюдали за странной реакцией офицера ФСБ.
Опершись о стену КДП, Вежновец пытался взять себя в руки, однако сохранить самообладание не удавалось. Лицо побелело, как будто на него наложили густой грим, и покрылось мелкими каплями пота.
– Едут! – снайпер, стоявший у окна, приник к окуляру оптического прицела, – грузовик показался.
– Что случилось? – прапорщик с опаской наблюдал за чекистом.
– Очень многое. Случилось многое, – повторил Вежновец. – Операция практически провалена.
– Что-то с заложниками? – прапорщик встревожился.
Он с самого начала понимал, что у пленных почти нет шансов, и был готов к худшему. Его тут же обнадежил снайпер.
– Люди в кузове.
– Срал я на заложников! – истерический крик Вежновца пролетел над аэродромом и эхом вернулся от скал. – Какие к черту могут быть заложники? Я говорю о кейсе! Контейнере со штаммами…
Некоторое время он следил, как десантники помогают гражданским покидать машину. Суеты не было. Вежновец властно приказал:
– Старший лейтенант Барханов, подойдите ко мне.
Говорили они тихо, без эмоций. Вежновец к концу разговора стал бледным, словно лицо его обсыпали мукой. Присутствовавшие десантники переглянулись, думая, что и так полоумный чекист теперь и вовсе чокнулся.
Вежновец сообразил, какое он производит впечатление, и постарался напустить на себя властный вид. Он вышел вперед.
– Майор сейчас в лагере боевиков, – голос его обрел прежнюю уверенность и хладнокровие. – С этого момента я отстраняю его от командования. Командиром отряда назначается, – он обвел взглядом десантников, – назначается следующий по званию старший лейтенант Барханов. Приказываю: немедленно создать ударную группу и ехать на захват.
– Лагеря боевиков? – Барханов озадаченно посмотрел на чекиста.
– Майора Лаврова.
Шумный вздох прокатился среди десантников. Кто-то недоверчиво хмыкнул. Здесь все верили в непоколебимый авторитет Батяни. Один старлей сохранял ледяное спокойствие.
– На каких основаниях будет проводиться арест Лаврова?
– На том основании, что майор перешел на сторону противника и хочет передать, а может быть, и уже передал террористам контейнер со штаммами сибирской язвы, – Вежновец ядовито усмехнулся. – Вы, конечно, понимаете, какие из этого могут вытекать последствия. В первую очередь ответственность за жизни людей, которые могут погибнуть в этом случае, ложится на всех нас.
– Этого не может быть, – уверенно заявил Барханов.
– Твоего мнения, старлей, я не спрашиваю. Я ясно и четко дал приказ, а ты, находясь у меня в оперативном подчинении, должен его выполнить.
Вежновец окинул взглядом бойцов.
– Лавров обменял заложников на кейс со штаммами. Я подозреваю, что это только прикрытие и ему хорошо приплатили, он в сговоре со своей бывшей женой.
– Чушь! Говоришь ты, конечно, занимательно и складно, но я знаю майора не первый год…
– Старший лейтенант Барханов! – Вежновец опередил порывавшегося сказать еще что-то старлея. – Выполнять приказ.
– Есть, – чуть слышно произнес Барханов и вяло отдал честь.
За ним к освободившемуся «Уралу» потянулись остальные десантники. Вежновец занял место в кабине. В будке бывшего командного пункта остался прапорщик. Он какое-то время пребывал в раздумье, потом поднял тяжелый пулемет и, насвистывая незамысловатую мелодию, спустился на бетонку.
Старик афганец мчался по серпантинке. Вцепившись руками в облезлый обод руля, дехканин поглядывал в зеркало заднего вида. Но, на его удивление, погони не было. Это мало успокаивало водителя, он знал, что Омар не простит вторжения на его территорию. Так что преследования стояло ожидать в любую минуту. Радовало только одно – до заброшенного аэродрома оставалось не более тридцати минут езды. Лихо вписавшись в крутой поворот, старик проклинал, что связался с русскими.
«Отдал бы им грузовик и сидел бы себе спокойно дома. Так нет же… – проклинал он все на свете, – но если погони нет, то значит, они попытаются нас перехватить».
Сбавив скорость, старик остановил развалюху. Хлопнув заржавелой дверкой, вышел из машины.
– Что случилось? Почему не едем? – послышался голос Лаврова.
– Они перехватят вас. Расстреляют, – сказал афганец.
– Если не поедем, они нас догонят, – атлетическая фигура майора поднялась над кузовом.
– Не поеду, – громко сказал старик.
– Нас не тронут, у нас опасный вирус, – майор повертел кейсом, – я сяду за руль.
То ли уверенный тон Лаврова подействовал на дехканина, то ли вид кейса произвел на него впечатление, но старик вернулся в кабину.
– Скоро приедем, потерпи, – прислонившись к борту, произнес Лавров.
– Надеюсь, – еле слышно ответил Панов.
Положив кейс на колени, Лавров смотрел перед собой.
– Еще один план придумываете, товарищ майор?
– А чем первый был плох? Твоя дымовая шашка полетела вовремя, – спросил Лавров.
– Если бы не женщина, даже не знаю, как бы все обернулось.
– Второго плана не будет, – ответил Лавров.
«Урал» с десантниками, натужно ревя двигателем, поднимался в горы. Аэродром уже давно скрылся из глаз. Охранять заложников и самолет осталось одно отделение. Впрочем, все понимали, что если ударная группа потерпит поражение, гражданским вряд ли удастся выбраться. Не успеют.
Барханов ехал в кабине вместе с водителем и Вежновцом, сидевшим на втором пассажирском месте. На душе у старлея было неспокойно. С самого начала он рассчитывал сформировать штурмовой отряд для поисков Лаврова. Однако перед ним одно препятствие – капитан ФСБ Вежновец. Возвращаясь с заложниками, он уже представлял себе, с какими трудностями столкнется. Однако все пошло совсем не так, как рассчитывал старлей. Вежновец повел себя неожиданно. Сначала Барханов и слушать не хотел об аресте Лаврова, но потом сообразил, какой это отличный повод, чтобы вывести отряд на помощь майору. Благодаря вспыльчивости чекиста задумка старлея прошла на ура.
Вежновец, трясясь в кабине «Урала», начинал отходить после приступа бешенства. Получалось, чтобы арестовать Лаврова, его надо было сначала отбить у боевиков. До Вежновца стало доходить, что задачу он поставил почти невыполнимую. Чекист уже был готов смалодушничать, развернуть грузовик, но без штаммов вернуться в Москву он не мог, это было бы равносильно самоубийству.
Совсем иначе чувствовал себя прапорщик Зимин, ехавший в кузове «Урала». Он выглядел совершенно спокойным, как человек, долго что-то обдумывавший и принявший окончательное решение, от которого уже не отступит. Десантники смотрели на притихшего прапорщика, обычно всем недовольного, они старались держать сомнения при себе. Приказы не обсуждаются.
По извилистой дороге, с многочисленными ямами и выбоинами, «Урал» с трудом преодолевал подъем. Наконец грузовик выехал на перевал и, раскачиваясь, трясясь на неровностях, покатил вниз. Расстилавшаяся дорога была открыта для обзора метров на двести и, заканчиваясь крутым поворотом, исчезала за скалой.
Грузовик постепенно набирал ход, уже открылась небольшая ложбинка, густо поросшая высоким кустарником, и следующий поворот. Идеальное место для засады. Прапорщик Зимин различил в плотных зарослях часть металлического корпуса.
– Стой! – он изо всей силы замолотил громадным кулаком по крыше кабины, – тормози! Впереди БМП!
