возникнет.
Выскочив из дома, я остановила такси и на работу приехала вовремя. Часов в одиннадцать Петрова сняла трубку, чтобы ответить на телефонный звонок, кивнула мне:
– Это тебя.
Мужской голос вежливо уточнил:
– Ермакова Марина Геннадьевна?
– Да, я вас слушаю.
– Моя фамилия Потапов. Потапов Виктор Юрьевич. Я лечащий врач Павла. Вы ведь с ним знакомы?
– Да. Вчера познакомились, – недовольно буркнула я.
– Он ночевал у вас?
Я вздохнула:
– Так и есть. Хотите сказать, что я дурака сваляла?
– Если вы в том смысле, что подвергали себя опасности, то волноваться не о чем, а давать оценку вашему поведению – с моей стороны просто нахальство. Вы взрослый человек и, я уверен, знаете, что делаете. Марина Геннадьевна, я бы хотел поговорить с вами. Это очень важно. В любое удобное для вас время.
– Вы собираетесь беседовать со мной о Павле? – вновь вздохнула я. – Хорошо. Если сможете подъехать в обеденный перерыв, выпьем кофе и поговорим.
– Скажите, куда приехать.
Я сказала, что буду ждать его в кафе, что находилось напротив нашего офиса, и повесила трубку.
– Ты чего кислая? – спросила Петрова.
– Так, ерунда, – отмахнулась я.
О том, где работаю, я вчера рассказала Павлу, а сегодня, после того как он меня покинул, у него, видимо, состоялся разговор с лечащим врачом, иначе откуда бы тому знать обо мне? Интересно, о чем он собирается беседовать?
Я недолго размышляла на эту тему, в тот день было много работы, а когда пришло время обеденного перерыва, я заспешила в кафе. Вошла в небольшой зал и увидела: все столики заняты, что неудивительно в это время, и попыталась угадать, кто из троих мужчин, сидевших за столиками в одиночестве, Потапов. Если он уже здесь, конечно. На его роль, как мне казалось, идеально подходил упитанный дядька с бородкой клинышком и румянцем во всю щеку. Именно так должен выглядеть психиатр, одним своим видом внушая пациентам оптимизм и веру в скорейшее выздоровление. Мужчину неопределенного возраста с бегающим взглядом я отмела сразу, этому только в торговые агенты идти. Третий выглядел обычным служащим, заглянувшим в кафе на ланч. Именно он и оказался Потаповым.
Заметив, что я кого-то высматриваю, он помахал мне рукой и позвал:
– Марина Геннадьевна, сюда, пожалуйста.
Я подошла к нему, он, поднявшись, церемонно пожал мне руку и вновь устроился на своем стуле, а я села напротив.
– Спасибо, что согласились встретиться, – улыбнулся он.
– Пожалуйста, – буркнула я. – Скажите, он псих? – спросила я, решив, что политесы разводить ни к чему.
– Павел? Нет. В общепринятом понимании этого слова, нет. Он очень сдержанный, волевой человек с сильным характером. Не знаю, как бы вел себя я, окажись на его месте. Возможно, действительно бы спятил. Его выдержке остается лишь позавидовать. Когда я столкнулся с этим случаем, конечно, первым делом поинтересовался другими подобными. Полная амнезия не такая уж редкость. Обычно это происходит в результате тяжелейшей травмы. Его случай особый. И не только потому, что у него не обнаружено каких- либо повреждений головного мозга. Физически он абсолютно здоров. Дело в том, что в большинстве случаев люди вообще ничего не помнят. Им приходится объяснять, как пользоваться ложкой, некоторые не в состоянии даже ходить, точно грудные дети. С Павлом было иначе. Когда он пришел в себя, он не помнил лишь то, что касалось его лично. Именно это позволяет нам надеяться, что память в конце концов к нему вернется.
– От меня вы что хотите? – ворчливо спросила я.
– Сегодня мы с ним долго разговаривали. Он уверен, что когда-то вы были знакомы. Он вспомнил дом, квартиру…
– Да, конечно, – невежливо перебила я. – Даже часы с кукушкой, что висят на стене. Но я его не помню. Я уверена, что никогда раньше с ним не встречалась.
– Однако встреча с вами может сыграть роль детонатора, даст толчок, и воспоминания начнут к нему возвращаться. Возможно, сперва отрывистые, сумбурные, но это уже большой шаг вперед. Прошу вас, помогите ему. Не скрою, я лично заинтересован в этом деле. Если нам удастся…
– И чем я могу помочь?
– Говорите с ним. Я понимаю, у вас своя жизнь, свои проблемы, но… разве не долг каждого человека помочь ближнему? Или хотя бы попытаться?
– Насчет проблем вы попали в самую точку. Против помощи ближнему я не возражаю, хотя звучит это несколько высокопарно.
– Вы могли бы встречаться с ним время от времени…
– Хорошо. Если вы гарантируете, что он не опасен.
– В этом можете не сомневаться. Если хотите, ваши встречи будут проходить в моем присутствии.
– Где он сейчас, в больнице? – спросила я.
– Он живет в общежитии медицинского колледжа. Не удивляйтесь, так ему будет проще вернуться к нормальной жизни.
– И как успехи? – съязвила я.
– Я ведь сказал, шансы очень высоки.
– Я видела его фотографию в Интернете. За четыре месяца не нашлось никого, кто знал бы его или хотя бы видел когда-то. Вас это не удивляет?
– Не удивляет. Если он был одинок… К тому же довольно сложно узнать человека по фотографии. Милиция продолжает поиски, так что и тут есть надежда. Вот моя визитка, здесь номер мобильного. Звоните в любое время. Павлу я тоже купил мобильный, так что… его номер я записал на обороте.
– Постараюсь позвонить в ближайшие дни.
– Спасибо вам, – проникновенно сказал Виктор Юрьевич.
Я вспомнила, что утром осталась без завтрака, а теперь могу остаться без обеда, и позвала официантку. Виктор Юрьевич тоже решил пообедать. Мы продолжили беседу, она была поучительной, но ничего нового о Павле я не узнала. Теперь я корила себя за излишнюю поспешность, а еще за полную непоследовательность. То я хочу, чтобы Павел был рядом, то видеть его не желаю. А между тем человек нуждается в моей помощи. Но эта его убежденность, что нас что-то связывает, действует мне на нервы. Может, потому, что рождает сомнения? Что он сказал: «Лучше знать правду, чем прятаться от нее»? Выходит, я боюсь этой самой правды? Если я уверена, что никогда раньше с ним не встречалась, чего же тогда бояться?
Через полчаса мы дружески простились с Виктором Юрьевичем, и я отправилась на работу. Петрова с Маринкой еще не вернулись с обеденного перерыва, и я, решив, что дела подождут, заглянула на сайт «Одноклассники», чего никогда не делала раньше. Близких подруг среди однокурсниц у меня не было, и ностальгия меня не посещала, может, потому, что с момента окончания института прошло очень мало времени.
Через несколько минут я нашла то, что искала. На мониторе появились фотографии пяти девчонок и одного парня из моей группы. Их фамилии я помнила и лица, безусловно, тоже. Но других воспоминаний не было. То есть я знала, что вот эта девушка Ольга Воронцова, но как она одевалась, как говорила, как двигалась? Просто имя и лицо на фотографии. На этот раз открытие не вызвало паники, может, потому, что я была к нему готова?
Я быстро напечатала сообщение: «Привет, Оля. Я Марина Ермакова, мы учились в одной группе». Ответ пришел очень быстро: «Ермакова? А ты ничего не путаешь? В нашей группе такой не было. Или ты вышла замуж и сменила фамилию?» Я взяла со стола фотографию, где мы с Петровой стояли в обнимку в ее день
