— Тебя переселили отсюда? Куда?
— Не знаю. — С озадаченным видом Селия оглядела опустевшее помещение. — Мне еще не сказали.
Затем, быстро перебежав в другой конец комнаты, заглянула в нишу над кроватью и, присев на корточки, сунула туда руку. Мгновение она что-то там искала, затем вынула браслет Гюляе-хасеки и еще какой-то довольно небольшой предмет. Девушка крепко сжала его в ладони.
— Хорошо, что их они не отыскали, хоть этот-то мне, наверное, не понадобится, — небрежным жестом Селия отбросила браслет хасеки на кровать. — Мне надо было послушаться тебя, Аннетта. Ты не ошибалась насчет Гюляе-хасеки. В тот день в Парадной зале, когда она кинула мне свой браслет, я должна была догадаться, что она не случайно промахнулась. Она и хотела попасть в карие Лейлу, чтобы указать мне на нее. Дать нить, которая помогла бы мне размотать этот клубок, заставила бы меня начать задавать вопросы, как она сказала, «разузнать подноготную». И таким образом подставить валиде под удар. Для Гюляе это было частью ее собственной игры, как партия в шахматы.
— О, она страшно хитрая, — сказала Аннетта, — это я сразу поняла. Гюляе была под стать самой валиде, только немножко все-таки недотянула.
Она видела, как скользит взгляд Селии по комнатке, будто прощаясь с нею. Но взгляд этот не казался ни грустным, ни встревоженным, скорее его переполняла невесть откуда взявшаяся жизнерадостность, едва не восторг, подсказанный девушке какой-то тайной догадкой.
— Как тихо стало вокруг, ты разве не слышишь? — Селия подошла к двери и выглянула наружу, затем обернулась к подруге и внезапно вздрогнула. — Помнишь, когда мы были тут с тобой в последний раз? — Она рассмеялась. — Как сильно нас напугала Эсперанца Мальхи в тот день?
— Помню, конечно.
— А сейчас все отправились смотреть на подарок английской королевы, чудесный орган, который сам играет разные мелодии. Ты знала о нем? — Почему-то слова вырывались у Селии слишком быстро — Сегодня после обеда его преподнесли султану.
— Тебе разве не хотелось тоже пойти посмотреть на него?
— Нет.
Лицо Селии внезапно исказилось от боли, которая недавно поселилась в ней и почти никогда не отпускала.
— Расскажи мне о валиде.
— О, она была очень добра со мной. Ну, ты сама знаешь, какой она может быть иногда.
Девушка быстрыми шагами мерила комнату, она не могла сидеть спокойно, будто снедаемая лихорадкой.
— Я знаю? — Росток подозрения проклюнулся в уме Аннетты. — Что же она тебе сказала?
— Ничего. — Селия отвела глаза в сторону.
— В таком случае что ты сказала ей?
— Мм, тоже ничего.
— Ты кажешься мне какой-то странной.
— Я? Странной?
— Да, ты.
Аннетта увидела, как на щеках Селии внезапно заалели два ярких пятна.
— Селия?
Она не ответила.
— Ох, балда. — Аннетта без сил опустилась на диван. — И ты говоришь, что тебе еще не объявили, где ты будешь жить. Сейчас, когда ты больше не числишься гёзде?
— Мне велели ожидать здесь.
— Чего ожидать?
— Ждать, когда стемнеет.
Несколько мгновений обе молчали, затем Аннетта переспросила:
— Ждать, когда стемнеет? А что тогда должно случиться?
И снова Селия не ответила ей; опустив глаза, она рассматривала тот круглый тяжелый предмет, который все еще сжимала в руках.
— Нет, ты мне скажи, что должно случиться, когда стемнеет?
Селия обернулась к подруге, и та, к своему удивлению, увидела, что лицо ее сияет счастьем.
— Я ей рассказала про ключ от Ворот Птичника, Аннетта. И она разрешила мне увидеть Пола, увидеть в последний раз.
— Это она сама тебе так сказала? — Аннетта была поражена.
Но девушка будто не слышала ее.
— Если б мне увидеть его еще хоть раз! Заглянуть ему в глаза, услышать его голос, о, мне кажется, я обрела бы счастье. — Она подняла взгляд на Аннетту. — Я ведь знаю, что он здесь. Смотри, что он передал мне.
Она нажала на маленькую защелку, и компендиум раскрылся.
— Это же твой портрет! — Аннетта в изумлении смотрела на миниатюру.
— Да. Давным-давно, в незапамятные времена, жила на свете девушка, и звали ее Селия Лампри. — Она печально опустила глаза. — Потом она умерла. И я даже не могу вспомнить, какой она была на самом деле.
— Но пройти за Ворота Птичника? Это наверняка…
— Она мне позволила.
— Это наверняка ловушка, и ты сама знаешь об этом.
— Тем не менее я все равно пойду туда! Ты ведь понимаешь меня? Я готова отдать все, что у меня есть, — все! — за то, чтобы увидеть его еще хоть один раз. И этого шанса я не упущу.
— Нет! Ты не должна этого делать! — Аннетта почти кричала. — Тебе расставлена западня! Она проверяет тебя. Проверяет твою преданность. И если ты туда отправишься, ты погибла.
— Но я уже была там однажды, Аннетта. И той ночью, стоя на пороге выхода из гарема, я почувствовала воздух свободы, почти вспомнила, каково это — жизнь на воле. — Девушка оглядела тесную, без единого окна комнатку, и глаза ее непокорно сверкнули. — Я не смогу здесь больше оставаться, Аннетта. Просто не смогу.
— Сможешь, обязательно сможешь. Я помогу тебе.
— Нет.
— Не уходи, не оставляй меня. — Аннетта едва не рыдала. — Если ты сегодня уйдешь, ты больше никогда не вернешься. Она не позволит тебе. И ты знаешь это так же хорошо, как я.
Селия промолчала. Вместо ответа она обвила рукой талию подруги, поцеловала ее, погладила темные волосы.
— Что такое ты говоришь? Я непременно вернусь, трусиха. Просто посмотрю на Пола еще раз, мне же сама валиде разрешила это. Ну скажи, кто тут у нас балда?
Несколько минут молчания, затем Селия встала, подошла к двери, подняла голову, чтобы взглянуть на узкий просвет неба, видневшийся над крышами.
— Уже пора? — с испугом спросила Аннетта.
Солнце начинало клониться к западу, край небосклона чуть окрасился розовым.
— Нет, еще рано. У нас есть немного времени.
Девушка вернулась обратно и присела рядом с подругой, потом сняла с цепочки ключ и, зажав его в ладони, застыла. Они сидели так долго-долго, не шевелясь, тесно прижавшись друг к другу, в полном молчании. Наконец по комнате поползли сгустившиеся тени, и тогда Селия встала.
— Уже?
Не ответив, она подошла к двери и снова выглянула. Розовый цвет неба потемнел, превратился в серый, над головами засновали летучие мыши. Девушка вернулась в комнату. Боль, так часто терзавшая ее, наконец исчезла.
— Аннетта, я люблю тебя, — сказала она и поцеловала подругу в щеку.
Затем вынула из кармана сложенный в несколько раз лист бумаги.
