Мифы Древней Греции

кобылицы станут более резвыми и он победит на соревнованиях колесниц, которые были для него главным интересом в жизни. Однако Афродита обиделась и пожаловалась Зевсу на то, что Главк якобы зашел так далеко, что кормит лошадей человеческим мясом. Когда Зевс разрешил ей сделать с Главком все, что она захочет, она вывела ночью его кобылиц, дала им напиться из своего священного колодца и пустила пощипать травы под названием гиппоман[122], которая росла неподалеку. Афродита проделала это как раз накануне объявленных Ясоном погребальных игр в честь Пелия, которые должны были состояться на морском берегу у Иолка. Только запряг Главк своих кобылиц в колесницу, как они понесли, перевернули колесницу, протащили его, запутавшегося в упряжи, через весь стадион, а потом съели живьем¹. Некоторые, правда, утверждают, что это случилось в Потниях, а не в Иолке. Другие говорят, что Главк бросился в море, скорбя по Меликерту и Афаманту, третьи считают, что Главком его назвали после смерти Меликерта².

b. Дух Главка по имени Тараксипп, то есть пугающий лошадей, до сих пор еще бродит по коринфскому Истму (где его отец Сисиф впервые учил его искусству возничего) и развлекается тем, что пугает лошадей во время Истмийских игр, став тем самым причиной многих смертей. Кроме Главка, лошадей пугает еще и дух Миртила, убитого Пелопом. Он бродит по стадиону Олимпии, где возничие приносят ему жертвы в надежде избежать смерти³.

¹Гомер. Илиада VI.154; Аполлодор ІІ.3.1; Павсаний VI.20.9; Гигин. Мифы 250 и 273; Овидий. Ибис 557; Схолии к «Оресту» 318 и «Финикиянкам» 1124 Еврипида; Элиан. Происхождение животных XV.25.

²Страбон ІX.2.24; Атеней VII, с. 296—297.

³Павсаний VI.20.8.

* * *

1. Мифы о Ликурге (см. 27.e) и Диомеде (см. 130.b) говорят о том, что в доэллинскую эпоху женщины, обряженные кобылицами, разрывали на куски царя-жреца в конце его царствования. В эллинские времена ритуал изменился и царя умерщвляли, волоча его по земле за квадригой, как в мифе об Ипполите (см. 101.g), Лае (см. 105.d), Эномае (см. 109.j), Абдере (см. 130.1), Гекторе (см. 163.4) и др. Во время вавилонских новогодних празднеств, когда солнечный бог Мардук, которого олицетворял царь, сражался, как считалось, в преисподней с морским чудовищем Тиамат (см. 73.5), колесницу, запряженную четырьмя неуправляемыми лошадьми, пускали по улицам города, что должно было символизировать хаос, охвативший мир, когда корона передавалась от одного царя другому. Вполне возможно, что чучело возничего при этом запутывалось в упряжи. Если вавилонский и греческий ритуалы имеют общее происхождение, то царский трон и ложе на один день наследовал мальчик-интеррекс, а на рассвете следующего дня его привязывали к колеснице и он умирал, как в мифе о Фаэтоне (см. 42.2) и Ипполите (см. 101.g), царь же снова возводился на трон.

2. Миф о Главке необычен: он — не только жертва перевернувшейся колесницы, но и разъяренных лошадей, сожравших его. То, что Главк, презирая Афродиту, не разрешал покрывать своих кобылиц, говорит о патриархальных попытках искоренить фиванские эротические празднества в честь Потний («владычиц»), т.е. лунной триады богинь.

3. Тараксипп, вероятно, представлял собой архаическую царскую статую, отмечавшую первый поворот круга на ипподроме. Лошади-новички отвлекались на нее, когда возничий пытался срезать путь и перейти на внутреннюю дорожку. Кроме того, в этом месте устраивались крушения колесницы старого царя или интеррекса, для чего из колеса вынималась чека (см. 109.j).

4. Главк («серо-зеленый»), вероятно, с одной стороны, был минойским посланником, который прибывал в Истм (см. 90.6) с ежегодными распоряжениями, а с другой — Меликертом (Мелькарт, «хранитель города»). Этот финикийский титул носил царь Коринфа, который теоретически ежегодно возрождался и являлся верхом на дельфине из моря (см. 70.5 и 87.2), а в конце своего царствования его вновь швыряли в море (см. 96.3).

72. Меламп

Миниец Меламп был внуком Кретея и жил в мессенском Пиле. Он был первым смертным, наделенным богами даром пророчества, первым врачевателем, первым строителем храмов Диониса в Греции и первым, кто стал разводить вино водой¹.

b. Его брат Биант, к которому Меламп был крепко привязан, влюбился в свою двоюродную сестру Перо, однако требовать ее руки явилось так много женихов, что отец ее — Нелей — обещал отдать Перо тому, кто доставит ему прекрасных быков царя Филака. Филак любил своих быков больше всего на свете (после своего единственного сына — Ификла) и сторожил их сам, а в дозоре ему помогал недремлющий и неподступный пес.

c. К этому времени Меламп научился понимать язык птиц, поскольку уши ему дочиста вылизал благодарный выводок молодых змей, чуть не убитых его же слугами. Родителей этих змей Меламп похоронил со всем надлежащим благочестием. Кроме того, Аполлон, которого он встретил однажды на берегу реки Алфей, научил его гадать по внутренностям жертвенных животных². Вот благодаря этим способностям Мелампу и удалось узнать, что тому, кто попытается украсть этих быков, отдадут их в подарок, но до этого угонщику стада придется отсидеть год у Филака в плену. Поскольку Биант был просто в отчаянии, Меламп решил посетить коровник Филака под покровом ночи. Но стоило ему только положить руку на коровий бок, как сторожевой пес укусил его за ногу, и спавший на соломе Филак проснулся, схватил вора и заточил его в темницу. Другими словами, все произошло именно так, как предсказал Меламп.

d. Вечером того дня, когда исполнялся ровно год его заключения, Меламп подслушал разговор двух червей-древоточцев, сидевших на уходившей в стену балке прямо над его головой. Один с усталым вздохом произнес: «Сколько еще дней нам придется грызть ее, брат»?

Другой червь с набитым опилками ртом ответил: «Мы неплохо продвигаемся, и если не будем тратить время на пустые разговоры, то балка упадет завтра утром на рассвете».

Меламп тут же закричал: «Филак, Филак, умоляю, переведи меня в другой подвал!» Хотя Филак и посмеялся над объяснениями Мелампа, но в просьбе ему не отказал. Когда балка, как и было предсказано, упала, придавив женщину, которая помогала выносить постель, Филак подивился такому предвидению Мелампа. «Я подарю тебе свободу и быков, — сказал он, — если ты излечишь моего сына Ификла от мужской слабости».

e. Меламп согласился. Прежде всего он принес в жертву Аполлону двух быков, сжег их бедренные кости вместе с жиром, а туши оставил около алтаря. Вдруг прилетели два стервятника, и один сказал другому: «Последний раз мы были здесь уже несколько лет назад, когда Филак кастрировал баранов, и нам кое-что досталось».

«Я хорошо помню, — сказал второй стервятник, — что Ификл был еще ребенком и сильно испугался, когда к нему подошел отец с окровавленным ножом. Он, очевидно, подумал, что его тоже оскопят и истошно завопил. Филак воткнул нож в ближайшую священную грушу, чтобы потом не искать его, а сам бросился успокаивать Ификла. И с тех пор тот страдает мужской слабостью. Смотри, Филак так и забыл вытащить нож! Вот он торчит, почти весь корой зарос, только один кончик рукояти виден».

— В таком случае, — заметил первый стервятник, — Ификл излечится, если из дерева вытащить нож, соскрести с него ржавчину, оставшуюся после бараньей крови, и, размешав ее с водой, давать ему в течение десяти дней.

— Ты прав, — согласился второй стервятник. — Только кто окажется умнее нас и додумается дать