Мифы Древней Греции

зацепился за корень дерева и упал, а пока Пелей помогал ему встать на ноги, вепрь заметил их и напал. Но тут стрела, вовремя пущенная Аталантой, впилась зверю за ухом, и тот поспешил удрать. Анкей только презрительно усмехнулся: «Разве так охотятся! Смотри, как надо». Он замахнулся боевым топором на атакующего вепря, но промедлил и в следующее мгновение упал оскопленный и с распоротым животом. Разгоряченный охотой Пелей поразил Эвритиона копьем, брошенным в зверя, которого Амфиарай успел ослепить стрелой. Тогда вепрь бросился на Тесея, который промахнулся, но копье подоспевшего Мелеагра вонзилось в правый бок зверя и, когда тот завертелся от боли, стараясь избавиться от ненавистного снаряда, Мелеагр вогнал охотничье копье глубоко под левую лопатку и попал в самое сердце.

Вепрь наконец упал замертво.

Не мешкая, Мелеагр содрал с него шкуру и подарил ее Аталанте со словами: «Ты пролила первую кровь, но если бы ты вышла на зверя в одиночку, то твоя стрела обязательно бы настигла его».

h. Дядья посчитали себя глубоко оскорбленными. Старший из них, Плексипп, заявил, что Мелеагр по праву заслужил шкуру, но коль он от нее отказывается, то она должна принадлежать самому достойному из присутствующих, то есть ему, поскольку он приходится зятем Ойнею. Младший брат Плексиппа высказался в пользу старшего, так как первую кровь пролил, по его мнению, Ификл, а не Аталанта. Влюбленный Мелеагр, рассвирепев, убил их обоих.

i. Алфея, при виде принесенных домой мертвых тел, прокляла своего сына, и тот не стал защищать Калидон, когда двое оставшихся в живых братьев его матери пошли войной на город и убили многих его защитников. Наконец, Клеопатра, жена Мелеагра, убедила его взяться за оружие, и он убил обоих своих дядьев, несмотря на то, что тем помогал Аполлон. Увидев это, эринии повелели Алфее вынуть из ларца недогоревшее полено и бросить его в огонь. Как только полено оказалось в огне, Мелеагр почувствовал внутри невыносимое жжение, и враги легко одолели его. Алфея и Клеопатра повесились, и Артемида превратила всех сестер Мелеагра, за исключением двух, в цесарок и перенесла их на остров Лерос, прибежище всех грешников³.

j. Обрадовавшись успеху Аталанты, Иас наконец признал ее своей дочерью, но, когда она прибыла во дворец, встретил ее словами: «Мое дитя, готовься выйти замуж!» Это не могло обрадовать ее, поскольку Дельфийский оракул предупреждал, чтобы она не вступала в брак. Аталанта ответила: «Отец, я согласна, но при одном условии. Любой жених должен либо победить меня в беге, либо дать мне убить его». «Да будет так», — сказал Иас.

k. Многие царские сыновья лишились из-за этого жизни, поскольку Аталанта была самой быстрой из всех смертных. Но Меланиону, сыну аркадца Амфидаманта, удалось заручиться помощью Афродиты. Она дала ему три золотых яблока и сказала: «Задержи Аталанту, уронив во время бега все три яблока по очереди». Уловка удалась. Аталанта нагибалась, чтобы поднять яблоки, и в результате закончила бег, не опередив Меланиона.

l. Свадьба состоялась, но предостережение оракула сбылось. Случилось это так. Однажды, проходя мимо святилища Зевса, Меланион уговорил Аталанту войти внутрь и предаться там любви. Обидевшись на то, что святилище теперь было осквернено, Зевс превратив их в львов — ведь львы никогда не спариваются с львами, а только с леопардами, и поэтому они были лишены радости наслаждаться друг другом. Так Афродита наказала Аталанту за то, что та сначала упорствовала в своем желании остаться девственницей, а потом не поблагодарила ее за золотые яблоки⁴. Однако некоторые рассказывают, что еще до этого Аталанта изменила Меланиону с Мелеагром и родила от него сына по имени Парфенопей, которого оставила на том же холме, где сама была вскормлена медведицей. Он не умер и впоследствии победил Идаса в Ионии и встал на стороне семерых против Фив. Другие говорят, что отцом Парфенопея был Арес, а не Мелеагр⁵; мужем Аталанты они называют не Меланиона, а Гиппомена, а ее считают дочерью Схенея, который правил Онхестом, что в Беотии. Добавляют также, что они оба осквернили святилище, но не Зевса, а Кибелы, которая превратила их во львов и запрягла в свою колесницу⁶.

¹Элиан. Пестрые рассказы XIII.1; Каллимах. Гимн к Артемиде 215 и сл.

²Аполлодор. III.9.2; Элиан. Цит. соч.

³Гомер. Илиада ІX.527 сл.; Аполлодор I.8.2—3; Гигин. Мифы 171—174 и 273; Овидий. Метаморфозы VIII.270—545; Павсаний X.31.2; Каллимах. Гимн к Артемиде 220—224; Антонин Либерал 2.

⁴Аполлодор III.9.2; Гигин. Мифы 185; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия III.113.

⁵Гигин. Мифы 70, 99 и 270.

⁶Аполлодор III.9.2; Овидий. Метаморфозы X.565; Гигин. Мифы 185.

* * *

1. Греческие врачеватели считали, что «алтей» (althaia от althainein — «лечить»[125]) обладает лечебными свойствами, и поскольку это был первый весенний цветок, с которого пчелы собирали мед, то он, как и цветок плюща, обладал особой мифической значимостью. Калидонская охота — это героическое сказание, в основе которого — сюжет об известной охоте на вепря и последовавшем за ним племенном конфликте этолийцев. Вепрь был символом Калидона (см. 106.c) и считался священным зверем Ареса, который якобы был отцом Мелеагра.

2. Прыжки Токсея через ров находят параллель в прыжках Рема через стену, построенную Ромулом. Это говорит о широко распространенном обычае жертвовать царского сына при закладке города (3 Цар. 16, 34). История о Мелеагре и горящем полене несколько напоминает кельтские мифы, в которых герой умирает оттого, что погибает какой-то внешний объект — плод, дерево или животное.

3. Артемиде поклонялись как meleagris, или цесарке, на острове Лерос[126], а также в афинском Акрополе. Судя по тому, что цесарки на острове были синебородой породы, в отличие от краснобородой итальянской породы, завезенной из Нумидии, культ имел восточноафриканское происхождение, а крики этой птицы воспринимались как предвестники траура. Люди, не поклонявшиеся ни Артемиде, ни Исиде, могли употреблять цесарок в пищу. Репутация грешников, сохранившаяся за жителями острова Лерос, вероятно, объясняется их религиозным консерватизмом. Для сравнения: критян считали лгунами (см. 45.2).

4. Медведицы считались священными животными Артемиды (см. 22.4), а соревнование в беге между Аталантой и Меланионом, вероятно, возникло на основе изображения, где обреченный царь с золотыми яблоками в руках (см. 32.1 и 53.5) должен был принять смерть от преследовавшей его богини. Такое изображение могло соседствовать с изображением Артемиды, поддерживаемой двумя львами, как на вратах Микен или ряде микенских и критских печатей. Второй вариант мифа, вероятно, намного старше первого не только потому, что имя отца Аталанты — Схеней — произошло от эпитета Афродиты — Схенида, но и потому, что в нем не фигурирует Зевс.

5. Говоря о наказании возлюбленных, мифографы ошибочно обращаются к Плинию, хотя Плиний утверждает обратное: львы нещадно наказывали львиц, когда те спаривались с леопардами («Естественная история» VIII.17). Почему произошла такая путаница — это проблема значительно большей важности, чем допускает Дж. Фрэзер в своем комментарии к Аполлодору[127]. Не исключено, что это свидетельство старого экзогамного правила, согласно которому члены одного тотема не могли вступать в брак между собой, как не могли люди льва вступить в брак с людьми леопарда, поскольку и те, и другие принадлежали одной подфратрии. В Афинах не могли вступать между собой в брак люди ягненка и люди козы (97.3).

6. Ойней был не единственным царем эллинов, кто отказался от жертв Артемиде (см. 69.b и 72.i). В жертвах она была намного кровожадней, чем другие олимпийские боги. Даже в классическую эпоху приносимые ей в жертву животные сжигались живьем. Вряд ли Ойней отказал ей в такой жертве. Но дело в том, что в Аркадии и Беотии в жертву богине приносили самого царя или его заместителя, как в мифе об олене-Актеоне (см. 22.1), и не оказаться растерзанным на куски могло быть вполне естественным желанием Ойнея.