Эрик достал лист бумаги и принялся складывать все пеленги, полученные его людьми, а потом выводить среднее значение приблизительного вектора.
— Во-первых, нам нужно будет засечь его из другой точки, чтобы в следующий раз, когда возникнет блик, мы определили его положение. Во-вторых, необходимо определить дистанцию. Я навскидку не вспомню: кому, кроме меня и Вилли, удавалось определить расстояние до цели?
Тем, кто напомнил ему о своих успехах, он сказал:
— Значит, пока мы не выясним, что происходит, вы все в моем резерве наблюдателей. — Эрик подался вперед, вглядываясь в мрачные лица соратников. — Мы так и не знаем, с чем имеем дело. Не знаем, связано ли это с исчезновением Молли Мак-Колл. Напоминаю, мы готовимся не к тому, что враг задумает сделать, а к тому, что он в состоянии сделать. Если мы не знаем, кто наш враг, то должны учитывать все, что может предпринять любой враг, потому что самый худший вариант может оказаться как раз тем, с чем мы столкнемся. Помните это, а также и то, что на карту поставлена не только ваша жизнь, а значительно большее. В ваших руках судьбы всех, кого вы любите. Ошибись вы — они погибнут. Пока и если мы не обнаружим доказательств обратного, будем считать, что противник разыгрывает гамбит своей тайной операции. Нам повезло, мы сумели распознать признаки атаки на раннем этапе. Но сейчас противнику известно все, а нам — ничего. Значит, мы пребываем в состоянии войны. Постоянно помните об этом и ведите себя соответствующим образом.
Эрик встал. Остальные сентинелы тоже поднялись на ноги.
— У кого первая вахта? — спросил Дивер Дункан.
— Ты отдохнул? — отозвался Эрик.
Дивер зевнул, потянулся, расправил плечи. Пряди волос, аккуратно прикрывающие проплешину на макушке, напоминали огромного серого паука. Солидный живот колыхался, как тесто. В беспощадном свете единственной лампы без абажура мешки под глазами проступали особенно явственно. Усталый и измотанный, он выглядел на десять лет старше своих сорока с небольшим. Казалось, доведись ему проспать целую неделю, это было бы лишь шагом в правильном направлении. Тем не менее он кивнул:
— В общем, думаю, что смогу.
— Смотри сам.
— Я могу подежурить до двух. В три мне надо быть на работе. — Дивер держал в Кэт-Крике магазинчик компьютерных комплектующих и никак не мог подыскать надежного помощника, однако парень, который сейчас у него работал, выглядел довольно перспективно.
Эрик быстро заполнил пересмотренный график и сказал:
— Все отправляются по домам. Или на работу, кому — куда. Не отходите далеко от телефона. Первый, кто что-то услышит, сообщает остальным.
Вилли подождал, пока все разошлись, чтобы пройтись с Эриком. Он слегка улыбался:
— Как видишь, нет худа без добра.
Эрик с сомнением поднял брови:
— Что-то я не вижу добра.
— В этот раз, когда ворота открылись и закрылись, мы все были вместе. Похоже, среди нас нет предателя. Все-таки легче.
Эрик покачал головой:
— Это никого не освобождает от подозрения. Никого, Вилли.
Вилли быстро глянул на него из-под седых бровей.
— Как так?
— Если взломщик ворот — человек, то кто-то из наших должен был его научить, как открывать ворота. Тот факт, что практически кто угодно может открыть ворота, не означает, что кто угодно может этому научить.
Вилли молчал, обдумывая этот аргумент. Наконец он все же возразил:
— Не могу представить, что кто-то из них окажется предателем. Сможет предать свою расу и свой мир орианцам…
— Мы не уверены, что в этом замешаны именно орианцы. Может, предатель связался с беглецами из верхнего мира. Может, с другим сентинелом, а тот готовится сбежать… А может, тут дело в каком-то чужаке, который нарвался на ворота, как в тридцатых группа Хайдельманна. Мы же
— Я не завидую твоему цинизму, друг мой. Может быть, ты и прав, но мне надо верить в победу добра над злом, чтобы продолжать делать то, что я делаю.
Эрик дошел до своей машины, открыл дверцу и поставил ногу на раму. Устало улыбнувшись, он повернулся к Вилли:
— Верь во что хочешь, только следи, чтобы не ударили в спину.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Бирра слегка прочистил горло, давая заметить свое присутствие в зеленой палате. Великий Ималлин Сеолар, господин Медного Дома, сидел за столом, уткнувшись в массивный том из своей библиотеки. Рядом лежала ручка и стопка бумаги. Он поднял глаза, увидел Бирру и сдвинул все это в сторону. Сухо улыбнувшись, спросил:
— Как дела?
— Что касается лечения, то она — именно то, на что вы рассчитывали, Ималлин. Малейшее ее прикосновение творит чудеса: больные, умирающие, калеки, сумасшедшие — все исцеляются по ее слову. Дайте ей только время и возможность, и она вылечит всех от этого нового божественного яда. Сеолар кивнул:
— Но ведь любой представитель человеческой расы способен на это.
Бирра пожал плечами:
— Пока я не заметил ни единого знака, что она нечто иное, чем просто человек. Но ведь я и не знаю, какие знаки искать.
— Я тоже не знаю. — Сеолар поднялся. Тяжелая шелковая бейя мягко зашуршала. — Она чувствует себя здесь счастливой?
Бирра снова прочистил горло:
— С ней… трудно. Не говоря о том, что она избавилась от наручников в ту ночь, когда мы ее привезли, и о ее нападении на меня, которое оказалось бы успешным, не окажись я в тот момент действительно готов к смерти, она… э-э-э… она постоянно рассматривает нас, как будто выбирая самый надежный способ сломать нам шеи, украсть наше оружие и сбежать. Меня это пугает. Все данные о прежних Води указывают, что они были разумными людьми, сострадательными, поразительно добрыми, терпеливыми и… э-э-э… сговорчивыми, ваша светлость. А эта похожа на голодную тигрицу в клетке.
— Ей не нравится жилье?
— Ей ничего не нравится, по крайней мере нам так кажется. Она мечется по комнате, измеряет толщину балок и дверей, обдумывает ловушки, чтобы поймать нас, когда мы входим в комнату. Если бы не глаз-наблюдатель, установленный вами в потолке над дверью, мы бы не заметили очень умной ловушки, которую она соорудила из деталей кровати, покрывал и вешалок из шкафа. У нее, ваша светлость, поразительный талант все разбирать на части. Мы опасаемся, что она попробует попрактиковать его и на нас, если вы с ней… э-э… не поговорите.
— А музыкальные инструменты? Шелка, шерстяные ткани? Краски? Неужели она ничем не заинтересовалась?
