дом — и все дела?
Лорин прошла в глубь дома, огибая ледяные лужи на полу, каждую секунду готовая отразить нападение. Дверь спальни оказалась закрыта. Ей это совсем не понравилось. Выпадало из образа: закрытые двери создают впечатление аккуратности, прячут картину еще большего разрушения, которая непременно открылась бы ее взору, останься дверь открытой.
Очень осторожно, приготовившись тотчас воплотить свое заклинание, Лорин приоткрыла дверь.
В спальне был Эмбер, вернее, то, что от него осталось. Он был истыкан десятком ножевых ударов и прибит гвоздями к стене. И на той же стене надпись кровью: «Ты думаешь, что можешь играть в нашей лиге?» В замерзших глазах Эмбера белел иней.
Лорин ничем не могла ему помочь. Только несколько часов назад Брайан объяснил ей: мертвый останется мертвым. Это единственная неизменная истина во Вселенной, даже для тех, кто обладает Божественным могуществом. Спасти Эмбера она не могла, но, оставаясь здесь, могла подвергнуть опасности собственного сына! А на это она не пойдет никогда.
«Позже», — пообещала она Эмберу, пятясь из комнаты. Позже она найдет способ вернуться, снять его со стены, пристойно похоронить, найти слова, выражающие горе от этой потери. Потери единственной ниточки, связывающей Лорин с ее истинным детством, потери друга, которого она лишь недавно обрела вновь.
Позже.
Сначала надо спасти сына и спастись самой.
Лорин прошла сквозь зеркало, одной рукой придерживая сына, а в другой сжимая черную тетрадь. Глаза ее горели диким огнем, волосы разметались. И даже на расстоянии, сидя в кресле в дальнем углу гостиной, Эрик чувствовал ее страх. Женщина выронила тетрадь, и та заскользила по гладкому полу в сторону Эрика. Лорин обернулась к зеркалу, из которого только что вышла, бросила на него наполненный ужасом взгляд, с силой, словно врага, толкнула ладонями и плотно затворила за собой ворота. Как будто за ней кто-то гнался, подумал Эрик.
Он ждал, не издавая ни звука, но при этом сумел бесшумно переложить руку на рукоять пистолета и снять его с предохранителя. В мозгу его билась мысль о том,
Эрик видел, как она пересадила сына на другое бедро, пронеслась мимо него, споткнулась о ступеньку, бормоча на ходу ребенку:
— Сейчас соберем вещи, мой сладкий. Уберемся отсюда подальше. Можно ненадолго снять комнату в отеле. Совсем ненадолго. А потом наверняка сможем найти другое жилье. Ничего, все образуется.
Эрик слышал, как она всхлипнула, поднимаясь по лестнице, и догадался, что женщина плачет.
— Ничего, в мире много других мест. Нам хватит. Как-нибудь устроимся. Еще лучше устроимся.
Эрик слышал, как она мечется наверху, как хлопают и с размаху стучат о стены двери, слышал, как она выдвигает ящики, как вываливает их содержимое на пол.
Одним глазом приглядывая за зеркалом, он нагнулся к лежащей на полу тетради, раскрыл ее, быстро пролистал, задерживаясь на аккуратно вычерченных схемах и тщательно выведенных инструкциях. Когда он осознал, что держит в руках, сердце его застучало сильнее, а во рту сразу пересохло. Сентинелы подозревали, что Хочкиссы самовольно экспериментировали с магией, но это обвинение, так же как и другие, никогда не было доказано. И вот теперь он получил улики. Он держал в руках лабораторный журнал их опытов с трансгрессией. Годы экспериментов! Рулетка, где каждый поворот колеса мог привести к гибели всей Земли или ее части!
У него по-прежнему не было доказательств, чтобы обвинить Лорин в похищении Молли Мак-Колл, однако теперь он знал достаточно, чтобы допросить ее. Но тихо. Без шума. Он вовсе не желает спугнуть ее сообщника из среды сентинелов.
Учтя ее возбужденное состояние, Эрик придумал план, как забрать отсюда Лорин, не поднимая шума. Когда она появилась на верхней площадке, он стоял в дверном проеме у основания лестницы. Лорин успела переодеться, на одном боку у нее сидел Джейк, в руке она держала саквояж с вышитой фамилией — «Дейн». Эрик догадался, что сумка принадлежит к военной экипировке погибшего мужа. Лорин тащила тяжеленную сумку, не поднимая головы, — смотрела себе под ноги. Она все еще его не заметила. На щеках остались следы слез, но она больше не плакала.
— Нам с тобой надо поговорить, Лорин, — негромко проговорил Эрик.
Она резко вскинула голову и в ужасе на него уставилась. «Сейчас завизжит», — подумал Эрик. Но она не завизжала. Глаза ее стали жесткими, холодными и опасными. Она ответила:
— Если все это устроил ты… — Лорин кивком указала на зеркало. — Тогда лучше убирайся с дороги! Ты победил. Мы уезжаем. Но если ты только дотронешься до моего сына, видит Бог, я вырву тебе глаза, я тебя голыми руками в клочки разорву!
Голос Лорин звучал абсолютно убедительно, и выглядела она соответственно. Пожалуй, он не стал бы испытывать серьезность ее намерений. Разве что при крайней необходимости… Женщины бывают очень сильными противниками. А потому он просто сказал:
— Я знаю, кто ты.
Она усмехнулась:
— У этой медали две стороны, миленький. Я тоже знаю, кто ты. И твои родители, и еще кое-кто из местной шушеры в этом мерзком городишке. Господи, зачем я только вернулась!
Она уже спустилась с лестницы, и теперь он смотрел ей прямо в глаза. Лорин оказалась выше, чем он рассчитывал, ее рост всегда немножко удивлял его — выглядела она очень хрупкой, и он как-то не соотносил это с ростом.
— Наверное, тебе и правда не стоило возвращаться, но ты вернулась. А теперь нам придется ехать с тобой в участок. Ненадолго. Нам надо кое-что обсудить.
— Ну да. Я сяду с Джейком к тебе в машину, и больше нас никто и никогда не увидит! — Тут она заметила в его руках тетрадь. — Отдай! Это не твое!
— В данный момент — мое. И клянусь, ничего с тобой не случится. Не знаю, от чего ты убегаешь, но кое-какие соображения у меня есть. И знаю, что не причиню вреда тебе и твоему сыну. И другим не позволю. Клянусь.
Она ведь предательница, думал Эрик. Предательница своего биологического вида. И родители ее были тоже предателями. Но когда он смотрел на нее, то не видел предательницу. Видел лишь семнадцатилетнюю девушку, мечтающую о дальних странах, жаждущую увидеть мир. Видел тот весенний полдень, когда он наконец-то набрался духу, один-единственный раз, и поцеловал ее… И она ответила на поцелуй!
— Значит, я арестована?
— Пока нет. Но если ты не пойдешь со мной добровольно, то придется арестовать. Лучше иди сама.
Она бросила на Эрика загнанный взгляд, в глазах ее все еще полоскался страх, потом посмотрела на сына, вцепившегося ей в плечо, и решительно заявила:
— Пошли.
Питер подскочил и уронил книгу, ноги его с грохотом убрались со столешницы на пол.
— Я и не слышал, как вы вошли. — Он изобразил смущение.
— Мы прошли черным ходом, — объяснил Эрик и повесил ключи от патрульного автомобиля на доску рядом с полкой, где стояла его чашка. — Мы поговорим в задней комнате. Текущие дела на тебе, разве что будут экстренные проблемы.
Питер приподнял бровь, кивнул в сторону женщины и ее сына, но промолчал.
— Это по делу Молли Мак-Колл.
Теперь брови Питера взлетели на лоб.
— Она?
