Свобода и евреи

— характером так называемого «освободительного» движения крайне затрудняют исследователя. С другой стороны, невозможность показать всё, что надо о прошлом, а полное неизвестности будущее сурово угнетает работу. Наконец, сами размеры предисловия, и теперь уже далеко перешедшие за те границы, какими вначале предполагалось обмежевать его, исключают мысль о картине в её полноте. Таким образом, ad tempofa feliciora оставляем мы наибольшую часть важного и страшного вопроса, повергающего в скорбь и трепет сердца русских людей — что будет с их родиной?.. В данную минуту, когда, быть может, лучше выжидать, чем спешить за жизнью, невольно является желание умолкнуть и надеяться, что факты сами станут вопиять за себя. Но при этом условии уже затраченный труд и неудержимость стремления по мере сил предостеречь заранее оказались бы, пожалуй, бесплодными. Вот почему мы хотим ещё раз попытаться в самых общих чертах, указать на такие моменты революционного синематографа, которые невольно бросаются в глаза.

II. Как основную тему дальнейшего изложения мы по-прежнему будем рассматривать указания истории и советы мыслителей.

«La tache la plus utile a laquelle doive s’adonner la race europeenne, c’est de combatre partout l’esprit et les idees de la race d’Israel».

(Gustave Tridon)

«C’est une race a part — incapable de tenir sa parole et de faire acte de justice, a moins que son interet ne l’у oblige».

(Renan)

«La devise du juif, c’est chacun pour soi. Le juif n’a pas de patrie: quel sens voulez-vous que les mots de religion et de patrie puissent avoir pour des hommes qui n’ont a la place du coeur qu’une piece de cent sous?» (Tous-senel). «Iles sont avant tout intrigans et fourbes. Iles n’ont d’autres ressources que la ruse. Toute leur force est dans l’art de tromper!..».

(Lacretelle)

«Pas de faiblesse, pas de pitie pour les juifs! Que des princes, sans forme de proces, les chassent de partout!..».

(Luther)

«Cet homme m’est precieux pour faire connaitre au dehors ce que j’ai a dire. Je ne vois pas comment il s’y prend; mais je n’ai pas plutot prono-noce un mot, qu’il me trahit, avant meme d’etre sorti, de mon cabinet».

(Ca-vour, fondateur de l’Unite italienne, — sur la perfidie de son secretaire, juif Artom)

«Mes peuples ne se plaignent point des protestants, ni des catholiques. Ils ne se plaignent que des juifs. C’est que le mal que font les juifs ne vient pas des individus, mais de la constitution meme de ce peuple. Ce sont de sauterelles et des chenues qui ravagent les pays qui leur donnent l’hospitalite».

(Napoleon)

«Палестинцы, которые живут среди нас, привлекли на себя внимание своим ростовщическим духом и репутацией плутов, хорошо обоснованной в огромном большинстве случаев. Строго говоря, казалось бы нелепым воображать себе нацию, где каждый человек вор. Но не менее странно видеть и такой народ, который состоит исключительно из торгашей, пренебрегающих честью быть добрыми гражданами страны, их приютившей, и взамен того предпочитающих наживу, которую они добывают, обманывая жителей этой самой страны».

(Кант)

Б. Взгляд на современные события в России

I. Что переживает Россия, тому нет другого примера в истории. Все революции прошлых времён носили печать, так сказать, одной специальности. Они бывали военными, династическими, религиозными, аграрными или политическими. Рассматриваемые же с точки зрения сферы своего развития, они представлялись народными, патриотическими, а если возникали под знаменем чужеземного владычества, то всегда организованного и не скрывающегося. Не так идёт дело у нас. Целая энциклопедия проблем государственного управления и автономии областей, переустройства классов, идей и понятий (даже о семье и о праве собственности), равно как коренной реформы труда, религиозных и патриотических верований народа, внезапно поставлена на очередь к полному и немедленному разрешению. С другой стороны, господствующее население страны, её строитель и хозяин, не только не выслушивается и не уважается, а, наоборот, сплотившиеся вокруг еврейства иноплеменники объявляют себя непогрешимыми авгурами «народной свободы», в смысле утверждения над всеми остальными классами народа тирании пролетариата, в свою очередь обманутого и обречённого в рабство «всемирному кагалу» и его лейб- гвардии. Всякий, кто наблюдал и вдумывался, заметил, конечно, что помимо дерзновенного и бесстыдного, чисто еврейского, шулерства на законодательных выборах, давшего невероятную, но, увы, несомненную победу «кадетам», сам вопрос об автономии был поставлен на сцену только как декорация еврейского же «равноправия» и лишь для замаскировывания этого гибельного для России замысла. Параллельно затронутый проект «самоопределения» Польши был вначале единственным, удостоенным чести лицезреть величие Израиля. Украина, Бесарабия, Армения, Оствейский край были допущены — и, разумеется, лишь как аксессуары, — только впоследствии, а, например, о многих миллионах татар, кажется, и до сих пор не вспомнили…

Поляки достаточно показали себя в прошлом и слишком хорошо послужили еврейству в нынешнем, маньчжурском, периодах русской истории, чтобы всемирный кагал не позабыл о них. Что же касается «сознательного пролетариата» и скоропостижно возлюбленных сынами Иуды русских крестьян, то они двинуты вперёд на потеху евреям исключительно с расчётом всем нам, гоям, дать занятие, хотя бы во взаимном истреблении, пока спасители наши от «самодержавного чиновничьего произвола» окончат созидаемый ими «храм свободы». В переводе на русский язык это значит — пока иудаизм не объявит себя самодержцем и единственным повелителем душ и телес наших.

Если, призвав «оратора» к порядку за одно упоминание об упрёке, печатно ей сделанном, председатель государственной думы не затруднился объявить orbi et orbi, что она стоит выше всяких упрёков, и если, таким образом, догмат «кадетской» непогрешимости уже объявлен, то за ним, без сомнения, должен последовать другой — о непорочном зачатии «партии народной свободы», а от этих цветочков до ягодок мании величия «кадетов» уже рукой подать…

Какова же правда у сынов Иуды, это блистательно доказал в государственной думе еврей Иолос, когда на вопрос председателя Муромцева к нему как одному из хозяев обращённый, солгал всенародно, заявив, будто в германском рейхстаге не бывает особых мнений. И солгал для того, чтобы устранить благородное требование Стаховича и графа Гейдена о поимённом голосовании всеподданнейшего адреса на Высочайшую речь.