Лично я верю в демократическое мирное сосуществование на земле».
И далее:
«…Если Советское Правительство проявит гуманность по отношению ко мне, я обещаю у себя дома рассказать о действительном положении вещей, которое существует на Советской Украине, рассказать о кровавых действиях ОУН после окончания второй мировой войны. ОУН использовала меня как орудие в преступлениях. Теперь я понимаю и знаю намного больше об украинцах. Я обвиняю Организацию украинских националистов в том, что она втянула меня в эти антисоветские действия, которые привели к моему аресту».
Между следователем Рапотой и арестованным Климчуком сложились официальные отношения, предусмотренные законом. Спокойный тон, логическая последовательность вопросов, настойчивость при выяснении деталей привели к цели. Работники следственных органов убедились, что перед ними неопытный молодой человек, воспитанный в духе ненависти к Советскому государству. Правда победила. Климчук сам убедился в пагубности пути, на который его толкнули оуновцы.
В тот январский вечер в помещении Львовского Дома ученых собрались писатели, журналисты, деятели культуры из разных областей Украины. Арестованный — подданный Великобритании Андрей Климчук попросил разрешения встретиться с ними, чтобы сделать свое заявление.
Ответственный секретарь Союза журналистов Украины Владимир Стадниченко открыл пресс- конференцию и предоставил слово Климчуку. Последний зачитал заявление. В нем он подробно рассказал о том, как получил задание от представителя ОУН в Англии Джеймса Диксона, как пытался его выполнить. Климчук говорил, что в СССР к нему отнеслись гуманно, что он сознает свою вину, что никаких претензий к следственным органам Советского Союза не имеет, ибо они действовали согласно закону. Климчук также заявил, что ему была предоставлена возможность обстоятельно познакомиться с жизнью советских людей, их материальным положением, с образованием и культурой на Украине, побывать в селе Перетятичи, у земляков отца. Он посетил также музеи, театры и на основании личных наблюдений и впечатлений решительно заявляет, что его мнение о Советской стране коренным образом изменилось.
Климчук заявил, что осуждает свои преступные действия против Советского государства, что он просил Советское правительство отнестись к нему гуманно, простить ему преступление, что он никогда больше не будет заниматься подрывной деятельностью против СССР.
Писатели и журналисты обратились к нему с вопросами.
После этого руководитель пресс-конференции показал присутствующим вещественные доказательства виновности задержанного: изъятые у Климчука пленки с антисоветскими текстами, десять тысяч рублей крупными купюрами, обувь, в которую были вложены деньги и пленки. Затем он заявил:
— Поступило сообщение, что Президиум Верховного Совета СССР, руководствуясь гуманными чувствами и учитывая искреннее раскаяние Андрея Климчука, освободил его от уголовной ответственности с последующим выдворением за пределы Союза Советских Социалистических Республик.
Когда эту фразу перевели Андрею Климчуку, он вздрогнул и опустил глаза.
На этом пресс-конференция закончилась.
Да, издавна понятие гуманности отождествляется с такими понятиями, как чуткость, сочувствие, доброжелательность, одним словом — с человечностью.
Государство, его правительство могут проявить гуманность к любому человеку, совершившему преступление против государства или отдельного лица. При этом принимаются во внимание поведение преступника, то, как он лично оценивает свои действия, учитывается общая политическая обстановка, последствия преступления.
После пресс-конференции следователь не мешкая подготовил постановление об освобождении Климчука из-под стражи и о прекращении уголовного дела. Надо было видеть, с какой надеждой и вниманием вслушивался он в каждое слово этого документа, зачитываемого Андреем Никифоровичем.
После отъезда горе-туриста в Англию в газете «Дейли телеграф» была напечатана статья Ричарда Бистона о деле Андрея Климчука и деятельности украинских националистических центров в Великобритании. При этом журналист особо подчеркнул, что в беседе с ним А. Климчук «не жаловался на плохое отношение к нему во время следствия». Легко представить себе, с каким злорадством наши идейные враги использовали бы в подрывных и провокационных целях факт малейшего нарушения законности, даже самую незначительную погрешность, допущенную следователем в ведении этого неприглядного дела одураченного националистическими заправилами юнца. Но чекисты не дали им такого шанса.
…В одном из пограничных сел на Львовщине был задержан некий Аполлон Барчук, пробиравшийся к границе.
Через некоторое время следователь Андрей Рапота встретился с нарушителем.
В кабинет вошел мужчина лет двадцати пяти.
— Садитесь, Барчук, — предложил чекист. — Давайте познакомимся. Я буду вести следствие по вашему делу. Моя фамилия Рапота. Надеюсь, понимая свое положение, будете вести себя разумно. Пока что вы задержанный, но, согласно закону, я обязан решить вопрос о вашей дальнейшей судьбе. Если будут основания, я должен взять санкцию у прокурора на ваш арест или освободить вас. Зачем вы пробирались к границе?
— Об этом долго рассказывать.
— И все же…
— Хорошо, скажу откровенно, хотел перейти границу.
— Зачем?
— Это длинная история, но придется рассказать…
— Слушаю.
— Родом я с Ровенщины. Там же окончил среднюю школу, после чего завербовался на работу на стройки Донбасса. После службы в рядах Советской Армии работал в Харькове на заводе, там поступил на вечерний факультет политехнического института.
— Значит, вы учились в институте?
— Да, учился, но недолго. Если говорить откровенно, учеба тяготила меня, поэтому я бросил институт и продолжал работать. Потом поехал в Киев, удалось устроиться. Неплохо зарабатывал, жил в хорошем общежитии. И все же в поисках легкой жизни я решил нелегально перейти границу и остаться там.
— Значит, у вас созрело решение покинуть, вернее, изменить Родине?
— Да.
— Что ж, давайте сегодня на этом нашу беседу закончим, вы не возражаете?
— Согласен.
Так следователь Рапота познакомился с Барчуком.
После первого допроса Андрею Никифоровичу не давала покоя одна мысль: «Кто перед ним — обыкновенный человек, который случайно споткнулся, или враг, притворяющийся таким вот простачком теперь, когда его задержали?»
На следующий день следователь был у прокурора.
— Заканчивается срок предварительного заключения Барчука, вот материалы, прошу дать санкцию на арест. На первом допросе задержанный заявил, что решил изменить Родине, перейти границу. Жду вашего решения, товарищ прокурор.
Прокурор, обстоятельно ознакомившись с материалами дела, сказал Рапоте:
— Перед тем, как санкционировать арест, Барчука допросит заместитель прокурора области, а потом решим этот вопрос окончательно.
После допроса арест был санкционирован, и Барчуку в тот же день было предъявлено обвинение в попытке перейти границу…
Рапота внимательно рассматривал изъятую у нарушителя нарисованную схему, на которой были обозначены населенные пункты, старательно нанесены их названия и еще какие-то пятизначные цифры, знаки, неразборчивые записи.
«Довольно странный план», — думал Андрей Никифорович. И вдруг его словно осенило: «Не номера ли это воинских частей? Правда, здесь много и других пометок. Необходимо посоветоваться со специалистами», — решил следователь.
