Глава 2
Комната, спрятанная в башне Вестминстерского дворца, едва ли заинтересовала бы неподготовленного наблюдателя, потому что это была просто круглая комната, чьи закругленные стены с промежутками были украшены арочными панелями, изображающими нелепые идиллические сельские сцены, выписанные неизвестным художником предыдущего века. Краски потускнели от сажи и небрежного ухода, сделав смуглыми пухлых крестьян, изображенных там. Но никто этого и не заметил.
В центре комнаты под вовсе не изящной люстрой стоял один круглый стол с четырьмя стульями, стоящими на одинаковом расстоянии друг от друга. Стулья были почти одинаковыми, но были небольшие отличия в причудливой резьбе, украшающей их деревянные спинки. Среди большого количества изображенной растительности, можно было различить — если посмотреть внимательно — разные пары глаз, вырезанных на каждом стуле.
Одна пара глаз была похожа на глаза рептилии. Другая пара напоминала пристальный взгляд хищной птицы. На третьем стуле безошибочно различались раскосые глаза лисы, и последний изображал мощный лоб и глубоко посаженные глаза льва.
Королевская четверка была в сборе.
Или, во всяком случае, Королевская двойка. Сегодня присутствовала только половина из четырех членов самого избранного и эксклюзивного джентльменского клуба, отборной группы, которая тайно консультировала премьер-министра и Короля — четверо блестящих, принципиальных мужчин, с таким глубоким чувством чести и преданности Англии, что никакое количество власти или обещаний не смогут поколебать их убеждения.
Они даже отбрасывали свои имена и титулы внутри своего секретного круга. Никаких «Лорд Такой-то» или «Граф Этакий». Здесь были только Лиса, Сокол, Лев и Кобра.
В настоящий момент, Лев и Сокол были на месте. Из-за различных обстоятельств, находящихся вне их контроля, Лиса и Кобра отсутствовали.
Лиса имел довольно приемлемое оправдание. Пожилой государственный деятель был при смерти, и за ним ухаживала его прелестная жена, которая была намного моложе его.
У Кобры не было такой защиты, он был всего лишь где-то на полпути через всю страну, по делу национальной безопасности. Но все же Сокол и Лев тщательно избегали любых намеков на осуждение Кобры. Когда они говорили о нем, то слегка понижали голоса в сторону сочувствующего регистра.
В настоящий момент Лев сидел закинув ноги на древний стол в центре комнаты и передние ножки его стула висели в воздухе. Это был светловолосый мужчина могучего телосложения. Нужно было просто взглянуть на него, чтобы отчетливо представить себе, как много веков назад далеко заехавший путешествующий викинг болтает с норманнской леди. Лев лишь по случайному совпадению напоминал свое прозвище, потому что Четверка избиралась не по внешнему виду, а по острому интеллекту, почти что королевской родословной и бессмертной преданности.
Однако нельзя было отрицать, что он выглядел как большая кошка, когда он развалился на своем стуле. Лев широко зевнул. От его сигары к арочному потолку комнаты полетела спираль дыма.
— Вам обязательно курить это здесь? — сделал гримасу Сокол. Он вовсе не напоминал своего тезку, если только не принимать в расчет глубокий интеллект, святящийся в его острых глазах. Он был высоким и худощавым по сравнению с широкоплечим Львом, но в его облике было не меньше властности. — Не могли бы вы подождать до тех пор, пока мы прервемся?
Лев выдохнул непочтительное облако дыма в его сторону.
— Позже это не будет так приятно. Запретный плод сладок.
На Сокола этот аргумент не произвел впечатления.
— Лиса разозлился бы на тебя, будь он здесь. Он считает эти комнаты почти что священными.
Лев пожал плечами.
— Не понимаю, почему. Это просто четыре довольно уродливых стены и безобразный старый стол, на котором я не позволил бы есть даже моей собаке, — тем не менее он спустил ноги со стола и сел прямо, чтобы погасить сигару в приготовленном блюдце. — Мы могли бы встречаться в общественных местах, если это имеет значение. Священной является служба, а не комната. И даже не тот человек, который служит, очевидно.
Они оба немного помолчали, скорбя о потере, которую недавно перенес их товарищ. Не то, что они не сделали бы того же — отдали все, что у них было ценного для Англии и Короны. В этой тишине, однако, эхом отражалось страстное желание о том, чтобы их никогда не попросили об этом.
— Так это собрание начнется или нет? — Лев переместил свой стул в более достойное положение.
— Боюсь, что сегодня вечером нас двое, — сказал Сокол. — После того, как я связался с Лисой и Коброй, я поставил их в известность, что Лжецы нашли документы в сейфе некого лорда Мейвелла. Эти документы, когда их расшифровали, привели нас к предположению, что сэр Фостер возвращается из своей собственноручно устроенной ссылки…
Лев хмыкнул:
— Это один из способов назвать его поведение. Я бы предпочел фразу «прятался под своим камнем как трусливый предательский слизняк, которым он и является».
Сокол кисло посмотрел на него:
— Могу я продолжать?
Лев великодушно махнул рукой, и Сокол возобновил свою речь:
— Я информировал их о том, что, как ожидается, Фостер вскоре прибудет в Лондон с чем-то — у нас пока нет конкретной информации об этом — что Мейвелл полагал, может причинить ущерб Короне.
Сокол постучал по документу, который он положил на стол.
— У меня здесь есть ответное письмо от Лисы, привезенное быстрым курьером.
Лев потянулся к своему пальто.
— И у меня есть такое же письмо от Кобры.
Сокол кивнул, затем посмотрел вниз на свой документ.
— Лиса пишет, что он все еще полагает, что нашим главным приоритетом должно быть преследование предателя. Клуб Лжецов должен продолжать свое расследование того, кто скрывается под именем «Голос Общества» и как ему стало известно слишком много об их тайной деятельности. У нас же более высокие интересы.
— В этом письме то же самое. Я не думаю, что Кобра будет когда-либо полностью доверять Лжецам, — Лев развернул свой документ. — Кобра уже начал следовать по пути Фостера из города, где он высадился, но он также напоминает нам, что нам все еще нужно расследовать возможность того, что кто-то в Англии может управлять французской разведкой, кто-то, кто может быть весьма влиятельным членом общества.
— Премьер-министр все еще надеется выбить это имя из Луи Уодсуорта?
Лев кивнул.
— Ливерпул в настоящее время маринует Уодсуорта в Тауэре.
Сокол даже не улыбнулся.
— Надеюсь, он сожалеет о своей жадности. Только представить себе, продавать дефектное оружие британскому правительству за счет французов!
Лев нахмурился.
— Ему платили дважды, этому ублюдку!
— Рассматривая его нынешнее положение, я бы сказал, что он все еще получает доход от этого необдуманного плана, — произнес Сокол.
Сокол и Лев положили сообщения своих коллег на соответствующие места на столе, стараясь, чтобы это выглядело так, как будто эти двое только что ненадолго покинули собрание.
Сокол откинулся назад на своем стуле.
— Я согласен с планом Кобры. Сначала сэр Фостер, потом «Голос». Думаю, что этот предатель приведет нас к тому, кто дергает за ниточки.
