для женщины, которая только что извивалась от страсти.
— Ну, давай же. Я хочу увидеть, — она ждала, сложив руки.
Все шло не так, как было запланировано. На самом деле Натаниэль вовсе не был уверен в том, к чему это идет.
— Ох, ну хорошо. Я сделаю это сама, — и она опустилась на колени между его ног и расстегнула пуговицы на его брюках с потрясающей скоростью. Затем она взглянула вверх на него.
— На тебе тоже нет нижнего белья.
— Я никогда его не ношу.
Ее глаза немного потемнели, затем она закончила свою работу, высвободив его член и взяв его в руки. Она нежно ласкала его, и Натаниэль сжал ручки кресла с такой силой, что суставы его пальцев побелели.
— Вилла, ты собираешься поставить меня в неловкое положение.
— Как это? — ее внимание было сосредоточено на его возбужденном члене, который становился все тверже в ее руках.
Он стиснул зубы.
— Если я взорвусь в твоих руках, то мне будет неловко.
Она с озорством усмехнулась.
— Ты сделал это со мной сегодня утром. По справедливости теперь твоя очередь, — она сжала его крепче, и он запрокинул голову назад, зажмурил глаза, сражаясь за самоконтроль.
Вилле нравилось прикасаться к нему. У нее еще не было действительной возможности исследовать их различия. Стоя перед ним на коленях и поглаживая его член по всей длине, она была очарована его почти стальной твердостью, обтянутой атласной кожей. Его головка была большой и быстро темнела. Она продолжила исследование ниже и обнаружила интригующую вену.
Импульсивно она наклонилась и поцеловала его. Его прерывистый вздох удовольствия эхом отозвался в комнате.
Очаровательно. Если он так реагирует на поцелуй…
Она взяла головку его члена в рот.
Ее имя сдавленным шепотом слетело с его губ. Его рука начала гладить ее волосы, но Вилла положила ее обратно на ручку кресла, не выпуская головку изо рта. Сейчас ей не нужны были никакие отвлечения.
Очень неспешно она провела по головке языком, ощутив соленый привкус. Поверхность его кожи чудесно ощущалась на ее языке, гладкая, как леденец на палочке. Она отстранилась и облизала сначала одну его сторону, потом другую.
Он задрожал, и она услышала, как трещит ткань в тех местах, где его пальцы впились в обивку кресла. Вилла с легким триумфом рассмеялась, не выпуская его член. Как приятно достигнуть такого результата.
Возможно, если она сумеет соединить два ощущения…
Его член был очень большим, но если она опустит подбородок вот так и будет медленно направлять его себе в рот…
Натаниэль больше не мог это выдерживать. Она делала то, о чем он мечтал только в самых потаенных фантазиях. Тот факт, что она делала это по своему желанию, был унизительным, и он был уверен, что обдумает это когда-нибудь, когда вся кровь не отхлынет от его мозга вниз.
В этот момент все, что он мог ощущать — это горячее сосание ее рта и порочные движения ее языка. Разрушительные движения. Она взяла его член в рот так глубоко, как только могла, затем медленно выпустила, проводя языком по его нижней части.
Он не должен был позволить этому зайти дальше, потому что он быстро приближался к краю. Но еще хотя бы на один момент дольше…
Затем он понял, что должен остановить это, и разжал руки, вцепившиеся в кресло, чтобы поднять и отстранить ее…
Но ее руки легки поверх его, прижимая их к его бокам, пока она с силой начала сосать его.
И теперь было слишком поздно.
С беспомощным стоном он взорвался у нее во рту. Она издала едва слышный возглас удивления, но не отстранилась. Вместо этого она плотно обхватила его губами и позволила ему излиться ей в рот. Он сделался таким чувствительным, что смог ощутить, когда она проглотила его семя.
Затем, когда он полностью выдохся и слегка дрожал, она подняла голову, вытерла рот тыльной стороной руки, и усмехнулась.
— Справедливость восторжествовала.
О Господи, как он любит эту женщину.
Постояв наверху в коридоре, Рен повернул обратно в свою комнату, подальше от любовной гонки, которая только что миновала его, не обратив на него внимания.
Она со всей очевидностью принадлежала Рирдону. Ее сумасшедшая любовь к мужчине ранила Рена, но он не мог понять почему.
Все, что он знал — это то, что он не хотел больше оставаться здесь, наблюдая за тем, как ее сердце все больше и больше наполняется любовью к другому. Он прислонился к закрытой двери своей комнаты и потер свою грудь одной рукой.
— Выздоравливай, черт возьми, — приказал он.
Имел ли он в виду свои легкие или свое сердце, он в самом деле не мог — или не хотел — понять.
Натаниэль Стоунвелл, лорд Рирдон, был влюблен.
И он собирался сказать ей об этом, как только к нему вернется дыхание…
В дверь библиотеки постучали. Они оба виновато подпрыгнули, затем рассмеялись.
— Милорд? — позвал Хэммил. — У вас
Возможно, это возвращение лорда Ливерпула, вызвало такую лихорадку в таком критичном сухаре, как Хэммил. Возможно, плохие новости после допроса Фостера?
— Спасибо, Хэммил, — отозвался он. — Я выйду к нему через одно мгновение. — Затем повернулся к Вилле. — Мне жаль, цветочек. Мне нужно идти.
— Но что с твоими планами насчет кресла?
Натаниэль с тоской посмотрел на кресло, затем притянул ее ближе к себе.
— Я расскажу тебе о своих планах, и ты сможешь расширить их своими собственными.
Затем он начал шептать ей на ухо, пока она сначала не задохнулась, потом — покраснела и, наконец, вздохнула.
— О, ты очень порочный парень, Натаниэль Стоунвелл.
Ему было неприятно покидать ее, но он крепко поцеловал ее, а затем отправился встретиться с тем, что явно не обещало быть приятным.
Затем он вошел в парадную гостиную и обнаружил себя лицом к лицу с Принцем-регентом.
Перед ним стояла дородная фигура, с ног до головы облаченная в кремовый и персиковый атлас. Георга сопровождало небольшое количество солдат Королевской Гвардии, но Натаниэль подозревал, что их было больше и в настоящее время они охраняли все входы в его дом.
Позади себя Натаниэль услышал легкий топот женских ног, бегущих к двери. Он обернулся, чтобы увидеть Викторию и Миртл, стоящих с разинутыми ртами.
Виктория задохнулась и присела в глубоком реверансе, после чего Миртл медленно последовала ее примеру, используя трость для баланса. Поклон Натаниэля был глубоким, непосредственным и кратким. Затем он выступил вперед:
— Ваше Высочество, я…
Водоворот из темно-серого шелка пронесся мимо него.
— Джорджи!
Принц-регент широко раскрыл объятия.
— Вилли!
Натаниэль застыл на месте с широко распахнутыми глазами и открытым ртом, глядя на то, как Его
