преимущества поверенных в делах других государств, — хитрил мудрый лис, — тесно связаны с их принадлежностью к Ордену». Однако нужно было знать характер Екатерины. Своего решения она менять не собиралась. А посланник ею уже был утвержден. Им стал георгиевский кавалер, капитан второго ранга Антонио Псаро. Грек по национальности, он немало сделал для побед русского флота в последней войне с турками, хорошо с той поры изучил средиземноморский регион, понимал его важное значение для России и для других заинтересованных стран. И поэтому как нельзя лучше подходил на роль государственного поверенного.
Грамота, которой Псаро был снабжен Коллегией иностранных дел, гласила: «Как уже здесь, так сказать, в обыкновение вошло отправлять повсегодно, по Высочайшей Ея Императорского Величества воле, часть морских Ея Величества сил в Средиземном море, для экзерцирования морских служителей и для прикрытия и охранения по оному начинающегося беспосредственного кораблеплавания России, и, как опять легко статься может, что военные эскадры и торговые суда наши будут иметь случай заходить на остров Мальту, то Ея Императорское Величество из уважения к сим обстоятельствам изволила признать за нужное учредить своего поверенного в делах при Мальтийском Гран-Магистре и при всем тамошнем обществе». Помимо того, посланнику предписывалось «учтивым, ласковым и скромным поведением делать себя приятным» Великому магистру и руководству Ордена, что будет полезно для интересов русского мореплавания. Начинающий дипломат имел исчерпывающие сведения о состоянии отношений России с основными средиземноморскими державами. Вершители российской внешней политики прекрасно осознавали, что Османская империя не останется равнодушной к присоединению Крымского полуострова к России, произошедшее в 1783 году. И вряд ли ее устроит связанное с этим фактом расширение русского мореплавания в Черном море, где турки всегда чувствовали безраздельными хозяевами. Призрак новой русско-турецкой войны снова мог стать реальностью. Поэтому присутствие российского представителя на Мальте — этой «розе ветров» Средиземноморья, как и прежде, может стать неоценимым.
Первым официальным лицом, с которым встретился капитан Псаро, прибыв на остров, был Альмейда, вице-канцлер Ордена. Между ними произошел прелюбопытнейший диалог, который во многом показал, кто есть кто, и каковым станет для госпитальеров пребывание на их территории «нежелательного лица».
— Вы ведь не являетесь кавалером ордена Святого Иоанна, — высокомерно произнес Альмейда, — рекомендую вам не требовать от Великого магистра вашего формального признания, как поверенного в делах Российской империи.
Капитан улыбнулся и указал вице-канцлеру на украшавший его мундир белый эмалевый крест Святого Георгия. Этого высокого ордена, специально учрежденного императрицей Екатериной II «для награждения за храбрость», Псаро был удостоен за героизм, проявленный во время войны с турками 1768–1774 годов.
— Полагаю, этот военный орден теперь затмевает славу мальтийского в борьбе с неверными, — ответил он с достоинством.
Через день Великий магистр Эммануил де Роган принял аккредитацию Псаро. Он был весьма приветлив и ни словом не намекнул капитану о рекомендации вице-канцлера. Забегая вперед, скажу, что, несмотря на всевозможные дипломатические интриги, которыми было наполнено пребывание Псаро на Мальте, у него с первой же встречи сложились доверительные отношения с Великим магистром. Псаро посещал главу Ордена дважды в неделю, а при необходимости и чаще. Они вели полные скрытых дипломатических хитростей беседы и всегда оставались весьма довольными друг другом. Однажды капитан дал собеседнику прочитать свою депешу в Коллегию иностранных дел, в которой он описывал радушный прием, оказанный ему руководством Ордена. Магистр был польщен откровенностью и доверием посланника. Капитан, не медля, запечатал конверт и вручил его Рогану, чтобы тот сам отправил хвалебную депешу. «Это слишком честно!» — растроганно произнес магистр. Он так и не узнал, что на следующий день в Петербург ушло другое письмо, в котором Псаро был более критичен к мальтийским хозяевам. Дипломатия, что тут скажешь?
Сам Великий магистр не просто послал письмо в Россию, но и, воспользовавшись удобным случаем, передал русской императрице подарок — пальмовую ветвь, украшенную искусственными цветами, — как символ ее «бессмертной славы и побед». Сделал он это через Псаро, который отправился на встречу с государыней, совершавшей свою известную поздку в Крым. Но Екатерина, находясь на флоте, торжественно отдала подаренную ветвь князю Григорию Потемкину. Рогану же в ответ отписала: «Я не могла лучше сделать, как вручить ее князю Потемкину-Таврическому, фельдмаршалу моих армий и предводителю моих морских сил на Черном море, оказавшему важные услуги не только своему отечеству, но и всему Христианству. Он поставил ее на корабле, носящем мой собственный флаг; это место назначило ей мое уважение к Вам и к славной корпорации, которой Вы управляете с таким отличием. Она послужит, кроме того, хорошим предзнаменованием для моего оружия». В посольском зале дворца Великого магистра вы можете увидеть портрет Екатерины II кисти Дмитрия Левицкого, датированный 1787 годом. Вероятнее всего, это был ответный презент императрицы Великому магистру. Кстати, отъезжающего своего постоянного собеседника из России Роган одарил золотой табакеркой с собственным портретом.
В этом же году началась новая, вторая при Екатерине, русско-турецкая война, которая затянулась так, что перешагнула в следующее десятилетие. Поверенного императрицы на Мальте она застала в Санкт-Петербурге, куда он прибыл после херсонской высочайшей аудиенции. Но и здесь мальтийские дела были для дипломата первостепенными. Он направляет вице-канцлеру Александру Андреевичу Безбородко служебную записку, в которой докладывает, что необходимо направить в Средиземное море «по крайней мере, три фрегата, чего было бы достаточно, чтобы прервать подвоз провианта из Египта» (для Турции. — Е. М.). Но, конечно, находиться на Мальте в это неспокойное время для посланника было куда важнее. И он возвращается на остров в июле 1788 года. Продовольствие, разумеется, понадобится и русским морякам, в случае прихода их кораблей. И Псаро активно занялся его заготовками.
Параллельно поступил приказ подыскивать и вербовать опытных моряков для «вступления в русскую службу». Желающих на «вступление» оказалось немало. Но капитан отбирал претендентов очень тщательно и решительно отказывал каждому, в мастерстве и опытности кого начинал сомневаться. Та к Псаро познакомился с графом Джулио Литтой, человеком, можно сказать, знаковым в истории отношений Мальтийского ордена и России, для которого северная страна станет второй родиной. Знакомство произвело на дипломата большое впечатление, и в первом же письме императрице он написал: «Я видел, что граф с жаром ухватился за этот случай отличиться…»
Скорее всего, отличиться доблестный граф желал не только, а может, и не столько на полях войны. Происхождение Джулио Ренато-Литта-Висконти-Арезе вел от древнего аристократического рода. Он был внуком самого неаполитанского вице-короля. А отец служил генеральным комиссаром австрийской армии в Ломбардии. Дети оказались вполне достойны своих высокопоставленных пращуров. Брат Джулио — Лоренцо представлял Ватикан в его дипломатическом ведомстве в Париже. Учитывая многоступенчатые колена знатного происхождения, Мальтийский орден принял Литту в свои ряды, когда ему исполнилось 17 лет. Молодой граф, получивший образование в Риме, в коллегии святого Климента, оказался не только родовитым, но и весьма способным. Через три года он уже был назначен капитаном галеры самого Великого магистра.
Но венец карьеры и личное благополучие Джулио Литта обрел именно в России. И стремился он туда, как уже было сказано, не только из-за открывшейся возможности прославиться на военном поприще. Сильнейшим центром притяжения для него стала русская графиня Екатерина Скавронская, с которой он познакомился в Неаполе и к которой с той поры питал нежнейшие чувства. Путь к ее сердцу для влюбленного был открыт, так как графиня стала вдовой. Ее муж, российский посланник в Неаполе, Павел Мартынович Скавронский, заболел и умер, оставив жене изрядное состояние. Сама Екатерина Васильевна, урожденная Энгельгардт и племянница Потемкина, в родовитости новому поклоннику мало чем уступала. К тому же на ухаживания, питая симпатии к рыцарю-итальянцу, готова была ответить благосклонно.
Джулио Литта приехал в Петербург в 1789 году и был тепло встречен при дворе. Его служба началась успешно. Довольно быстро он получает чин генерал-майора. А за военные отличия на Балтике в составе легкой флотилии кораблей (как известно, параллельно русско-турецкой велась и русско-шведская война) Литте присваивают звание контр-адмирала и награждают орденом Святого Георгия III степени. Царственная тезка его будущей жены посланцу Мальтийского ордена симпатизировала и даже писала в тот момент Великому магистру: «Если Орден чувствует наклонность ко мне, то это не напрасно. Никто на свете не ставит
