Уже вечером 17 ноября делегация боснийских сербов узнала, что Милошевич полностью принял Соглашение, в том числе и его военные аспекты, и что документ более не подлежит обсуждению. Впрочем, Милошевич вообще перестал информировать делегацию Республики Сербской о своих решениях; и хотя он действовал под давлением обстоятельств, трудно не признать известную правоту тех, кто и в Сербии, и в России последующую тяжкую судьбу самого Милошевича считают наглядным уроком для всех, кто захотел бы облегчить свою участь, пойдя на «сделку с дьяволом». Неплохо было бы усвоить этот урок и России, так много сделавшей для выхода НАТО за границы очерченной в 1949 году зоны действия Альянса.
Полномочия СВС были беспрецедентными, включая право «принуждать к перемещению, выводу или передислокации конкретных сил и вооружений из любого района Боснии и Герцеговины», при этом под предлогом даже всего лишь возможной угрозы «для СВС, или для их миссии, или для другой Стороны». Притом — принуждать с применением силы, «необходимой для обеспечения соблюдения соглашений».
Силам НАТО разрешалось беспрепятственное передвижение по земле, воде и воздуху по всей Боснии и Герцеговине, они могли расквартировываться где угодно, а также использовать любые объекты в целях выполнения своих обязанностей. При этом подчеркивалось, что «СВС и их персонал не несут ответственности за любой ущерб, нанесенный личной или государственной собственности в результате боевых или связанных с боевыми действиями».
Такая свобода от ответственности за ущерб, нанесенный даже «священной корове» Запада — частной собственности, присуща только оккупационным режимам, притом осуществляемым в наиболее грубой форме. И действительно, в том, что касается Республики Сербской, формат присутствия здесь международных сил, их действия даже при самом безэмоциональном подходе, даже при оценке их с позиций сугубо правовой вряд ли могут быть определены иначе, нежели оккупация, составляющая неотменяемую цель и суть доктрины принуждения к миру в том виде, как она была осуществлена на Балканах.
«Миротворцы» — с учетом всего случившегося, взять это слово в кавычки будет не следованием штампу, а выражением сути — должны были остаться в БиГ на год, но находятся здесь уже пять лет и, по прогнозам экспертов, если и уйдут, то не ранее, чем через двадцать пять. И, значит, логично будет заключить, что долгосрочная оккупация этой территории стала, на ближайшие десятилетия, устойчивым элементом складывающейся системы международных отношений XXI века — ведь «договоры аренды заключаются натовцами и международными организациями в БиГ на 50 лет» [908].
С учетом всего совершившегося в мире уже после Дейтона, а особенно после событий в Косово, есть смысл всмотреться пристальнее в основные черты этой новой формы международного управления недавно еще независимыми и суверенными территориями — формы, которую некоторые исследователи считают новой, адекватной новому мировому порядку формой неоколониализма, допуская, с немалой степенью вероятности, что она может быть опробована также и на некоторых территориях бывшего СССР. Мировое сообщество — «опекуна» представляют в этой модели, с одной стороны, высокие международные чиновники, а с другой — приданный им военный контингент [909], ядром которого являются войска НАТО. К реализации целей, под предлогом которых была введена «опека», не приблизились ни на шаг: беженцы так и не вернулись к своим очагам, об интеграции наций и пресловутом мультикультурализме не может быть и речи, экономика находится в тяжелейшем состоянии, социальные гарантии населению минимизированы, все возможности развития на корню душит всеохватная коррупция.
Особого внимания заслуживает положение с демократическими правами и свободами: ведь именно под предлогом насаждения демократии как квинтэссенции «западных ценностей» США сегодня осуществляет беспардонное вмешательство в дела суверенных государств — не останавливаясь даже перед военной интервенцией. Представители международной администрации на сербской части Боснии и Герцеговины не останавливаются также и перед смещением избранных народом должностных лиц, — а ведь это посягательство на основополагающий принцип демократической формы правления. Не менее одиозен, с точки зрения провозглашенных принципов, контроль неоколониальной администрации над СМИ и вводимая ею откровенная цензура; апогея это вмешательство достигло в апреле 1998 года, когда по административному произволу в РС были сменены 16 главных редакторов радио и телестанций.
Огромны полномочия натовцев — они могут войти в любое помещение, включая Генштаб, потребовать любые документы и открыть сейфы. В сентябре 1998 г., когда для поддержки на выборах угодной Западу кандидатуры Биляны Плавшич в республику Босния и Герцеговина приехала Мадлен Олбрайт, натовские солдаты накануне ее приезда захватили четыре важных телевизионных передатчика, операторы которых критиковали Плавшич. Более того, они глушили [910] неугодные им передачи.
При этом, однако, как стало известно из добытой группой российских журналистов с риском для жизни информации, на территории Боснии сейчас располагается не менее 5 лагерей, в которых постоянно проходят обучение около 5–7 тысяч моджахедов. Среди инструкторов есть и чеченцы. Как могли лично убедиться журналисты в одном из лагерей, над ним регулярно пролетают американские вертолеты — то есть существование террористических баз на контролируемой международными силами территории не является тайной для НАТО.
Лагеря подчиняются непосредственно Исламскому центру, созданному в Сараево людьми из Саудовской Аравии. «Студенты» же, по завершении курса, по некоторым данным, перебрасываются в Стамбул, откуда [911] направляются в Чечню и другие «горячие» точки.
И в такой вот атмосфере разворачивается главное действие: охота за так называемыми «военными преступниками» [912], которая ведется с нарушением установленных самим «международным сообществом» правил, как это произошло при задержании Момчило Краишника — в доме его родителей, дверь в котором взломали солдаты. Наконец, международные инстанции по своему произволу решили и судьбу Брчко, а, стало быть, и Посавинского коридора, соединяющего западную и восточную части Республики Сербской. Сегодня его передали под контроль сараевского правительства, что сделало положение РС, разорванной на две части, еще более тяжелым. При этом боеспособность правительственных сил все время наращивалась при поддержке тех же международных сил, которые взялись осуществлять в Боснии и Герцеговине беспристрастный арбитраж, но на деле продемонстрировали крайнюю степень корыстной заинтересованности в предельном ослаблении одной из сторон конфликта и мощном усилении другой. По американской программе «Оснащение и подготовка» [913] в Боснию и Герцеговину были доставлены крупные партии оружия, боеприпасов и систем связи на общую сумму 400 млн долларов [914]. Это проливает дополнительный свет на акцию НАТО в Косово, ставшую необходимым элементом в системной целостности общей стратегии Запада, и вопиющим образом подчеркивает отсутствие таковой у России, представшее особенно очевидным как раз весной-летом 1999 года.
Косово-99: НАТО на марше
Картина событий весны-лета 1999 года внешне столь же проста, сколь сложна и запутана она в Боснии; да и три месяца это не три года. И тем не менее, по своим масштабам, по своим последствиям — и непосредственным, и опосредованным — они превзошли все локальные войны, происходившие в мире после 1945 года, включая даже войны в Корее, Вьетнаме и Афганистане. Ибо те были пробой сил между блоками, не ломавшей ни основных принципов и рамок послевоенного миропорядка, ни созданных по решению наций основных структур его поддержания — прежде всего ООН и СБ.
Уход СССР из истории и последовавшая за ним самоликвидация России в качестве великой державы, ее общий упадок, а в особенности ослабление ее мироустрояющей воли создали качественно новую ситуацию, что сказалось уже в Боснии. Заостряя [915], можно даже сказать, что уже в Боснии Россия продемонстрировала готовность не только отказаться от притязаний на самостоятельную, а тем более главную роль, но и просто-напросто обслуживать интересы единственной оставшейся в мире сверхдержавы. Разумеется, без боснийского пролога не стала бы возможной и косовская драма и последовавшая за ней решительная ломка всей прежней системы международных отношений, с основополагающими для нее понятием государства-нации и принципом невмешательства в суверенные дела этих государств-наций, которые-то — а не какой-то ареопаг избранных, закрытый элитный клуб — в прежнем понимании и образовывали все вместе международное сообщество. Сегодня, после балканских войн конца
