21 апреля 1992 года президент ПМР И.Смирнов на встрече с офицерами 14-й армии объявил о создании национальной армии Приднестровья и пригласил их поступать на службу в вооруженные силы ПМР. Надо сказать, что в республике, в том числе и в ее руководстве, было немало сторонников гораздо более радикального варианта, а именно: взятия дислоцированных на территории Приднестровья частей 14-й армии, вместе с их вооружениями, под контроль ПМР, подобно тому, как это делали выходившие из СССР союзные республики. Однако была выбрана средняя линия поведения — и не только потому, что с дипломатической точки зрения она была более перспективной, но и потому также, что в Приднестровье никто искренне, «по сердцу», не хотел бросать вызов России. Ведь для подавляющей части приднестровского населения, независимо от национальной принадлежности, священными оставались имена Суворова и Кутузова, и не существовало иной идентичности, кроме общероссийской. Однако удержаться от крайнего шага было нелегко — война ужесточалась.
Уже к середине мая погибли 60 и были ранены более 150 человек, десятки пропали без вести — для крошечной республики это были большие потери, сопоставимые с ежемесячными потерями ОКСВ в Афганистане. В апреле — мае Молдова наращивает мощь военной техники, обстреливавшей позиции гвардейцев и казаков по всему фронту.
Уже в начале апреля имелась информация о том, что к Бендерам скрытно подтягивается техника, а на Суворовской горе оборудуются огневые точки. Обострялась обстановка и в районе Дубоссар, куда со стороны Кочиер и Кошницы тоже подтягивалась техника — из Бельц, Кагула, Унген. По плотине Дубоссарской ГРЭС били зенитные установки.
В середине апреля дальнобойные орудия начали устанавливаться и напротив относительно спокойной Рыбницы, где находится знаменитый металлургический завод — одна из опор не только приднестровской экономики, но и приднестровского ВПК. Именно здесь теперь стоит в музее знаменитая «Аврора», так потрудившаяся в те тяжкие для республики дни. Прицельный огонь из артиллерийских орудий, минометов, ракетных установок велся не только по окопам и позициям приднестровцев, но и по жилым кварталам Дубоссар. Грядущее обострение представлялось неизбежным. Вот почему вопросы обороны и строительства вооруженных сил взял под свой непосредственный контроль Верховный Совет ПМР.
В Постановлении от 12 мая 1992 года И. Смирнову было указано «на явно слабую организацию деятельности государственных органов, призванных обеспечить безопасность граждан Приднестровской Молдавской Республики». Одновременно было заявлено о необходимости «немедленно приступить к осуществлению Закона Приднестровской Молдавской Республики от 8 января 1992 года «О вооруженных силах», привлекая для этого соответствующие предприятия и организации по материально-техническому обеспечению вооруженных сил, включающих войска наземной обороны, специальных формирований и частей специального назначения в срок до 20 мая 1992 года» [606].
Время торопило: войска Молдовы стояли совсем рядом с Бендерами — в Копанке, Каушанах, в Гырбовецком лесу, в нескольких минутах езды от города. Активизировались террористические группы, подготовленные под эгидой бывшего КГБ Молдовы. Официально они назывались в Молдове «группами по борьбе с терроризмом», а наибольшую известность в Приднестровье получила группа «Бужор», руководимая тираспольским «фронтистом» Илие Илашку. 23 апреля ее члены, переодетые в милицейскую форму, остановили на южной окраине села Карагаш машину председателя исполкома Слободзейского райсовета народных депутатов Николая Остапенко и в упор расстреляли из автоматов всех находившихся в ней. Через две недели, 8 мая, террористами был похищен, убит и сожжен в автомобиле один из организаторов ополчения Слободзейского района Александр Гусар. О том, откуда он получал указания, рассказал сам позже арестованный Илашку: «Я жертва политических интриг Мирчи Снегура, потому что он — глава правительства. Я встречался, он задание ставил» [607].
Тем временем продолжалось наращивание военных сил Молдовы под Дубоссарами. Активизировалась работа снайперов: тогда здесь впервые заговорили о «белых колготках» из Прибалтики, что в Москве было поднято на смех — и редакция «Нового времени» даже вычеркнула соответствующий эпизод из моей статьи «Весна цвета хаки». России нужно было дождаться войны в Чечне, чтобы убедиться в правоте приднестровцев.
И в это же время в Приднестровье вслух и на официальном уровне [608], опираясь на соответствующую информацию, полученную от источников в 14-й армии, заговорили о военных поставках из Румынии.
Как уже упоминалось выше, еще в мартовском телефонном разговоре со Снегуром президент Румынии Илиеску выражал недовольство распространяемыми слухами о каком бы то ни было участии Румынии в конфликте. А некоторые российские политологи и спустя годы упорно защищали ту же позицию [609], что, на мой взгляд, свидетельствует о полном незнании вопроса. А он совсем не так умилительно прост.
Весной 1992 года румынская газета «Express-magazin» писала: «Дальнейшее развитие событий в Транснистрии ставит Румынию в сложную ситуацию. Наша страна осуждает акции приднестровских сепаратистов… С этой точки зрения румынские политические силы демонстрируют свое единство. Все осложняется лишь в момент, когда поднимается вопрос конкретных мер. Что должна будет предпринять Румыния, если положение в Молдове ухудшится и будет грозить катастрофа? Пойдет на военную интервенцию? Выделит Молдове вооружение [610] или останется на позициях морально-политической и дипломатической поддержки? Эти вопросы переплетены с эмоциями, потому ответить на них трудно.
Республика Молдова — не Южно-Африканская Республика и даже не Босния Герцеговина, а исконно румынская земля. По ту сторону Днестра погибают не черные зулусы, но румыны, которых исторический абсурд заставил называться молдаванами» [611].
Да, Илиеску сдержал тот порыв к прямому вмешательству в события на Днестре, о которых красноречиво повествовал тот же Илашку, говоря еще в декабре 1990 года, то есть об обстановке сразу же после первого нападения на Дубоссары: «Когда тут были все эти события, со всей Румынии двигались составы с добровольцами. Только в Яссах их находилось пятьдесят тысяч…
К сожалению, к власти в Румынии пришли не те люди».
Однако и эти «не те люди», судя по тому, что рассказывал Илашку о подготовке планировавшегося взрыва Дома Советов в Тирасполе [612], а также по тому, что летом, после агрессии в Бендерах, на пресс-конференции приднестровского руководства неоднократно демонстрировались осколки гранат румынского производства, не остались в стороне.
На парламентских слушаниях, проведенных Госдумой РФ, в экспертной справке, представленной Главным военным инспектором Вооруженных сил ПМР, генерал-майором С. Кицаком, сообщалось: «Огромную помощь в обеспечении техникой, вооружением и боеприпасами оказывает Молдове Румыния. Только за период с мая по сентябрь 1992 года поставлено вооружения и боеприпасов на сумму более трех миллиардов лей, в том числе 60 танков, более 250 бронетранспортеров и боевых машин пехоты, большое [613] количество стрелкового оружия и боеприпасов. Поставка продолжается и по сей день» [614].
Довольно бурно на позицию Румынии весной 1992 года отреагировала Болгария — не только по причине беспокойства за судьбу проживающих в Молдове и ПМР болгар, но потому, прежде всего, что усмотрела в возрождении «доктрины Транснистрии», как части доктрины «Великой Румынии», угрозу для себя и общего равновесия в регионе. Газета «Отечествен вестник» напомнила: «…Известное время назад президент Илиеску прямо сказал, что румыны должны быть готовы воевать, вероятно, имея в виду события в бывшей Югославии и Молдове… По существу, Румыния нарушает территориальное равновесие на Балканах».
Развитие событий на берегах Днестра не вызывало сомнений, что, по крайней мере, «доктрину Транснистрии» Кишинев, ощущающий за спиной полную моральную и дипломатическую поддержку [615] Бухареста, намерен решить военной силой. 17 мая 1992 года шквальный огонь, в том числе и из ракетных установок, был обрушен на Дубоссары из крупнокалиберных пулеметов, установок «Алазань», зениток ЗУ-23-2 и ЗУ-23-4, минометов и артиллерийских установок. При этом прямой наводкой били и по жилым кварталам. Более десятка жилых домов было разрушено, было повреждено здание больницы и, кроме того, возникли пожары в производственных корпусах Дубоссарской
