он шел в церковь, то, даже после того, как торжество литургии было окончено, отозвать его было совершенно невозможно. Более того, он требовал от священников и тех, кто выглядел опытным в таких вопросах, сведений о каждой картине и статуе. Его спутники, которые интересовались другими вещами, находили это скучным и даже тошнотворным. Далее: его пища, которая была приготовлена к определенному и соответствующему часу, становилась холодной и совершенно неаппетитной по причине его длительных и раздражающих задержек. Выборщики, которые услышали эти вещи, сказали: „Благословен есть человек, которому могут приписываться, как недостатки те черты, которые должны были бы называться добродетелями у другого“. Наконец, после совещаний друг с другом и после многих обсуждений они единодушно избрали господина герцога. Они привели его к Святой Гробнице Господней в полном единодушии, воспевая песнопения и гимны…»
Так и выбрали: ни самого богатого — Раймунда Сен-Жилля, ни самого хитрого — Боэмунда Тарентского, ни самого отважного — его племянника Танкреда, но самого благочестивого и мудрого — Готфруа Бульонского. Но — едва сей доблестный муж был провозглашен королём Иерусалима — он отказался от этой чести. Готфруа сказал, что не сможет надеть золотой венец там, где Христос влачил терновый. Вместо королевского внук Парцифаля станет с гордостью носить титул Защитника Гроба Господня — а королем станет его младший брат Болдуин…
Именно «царственные» братья Готфруа и Болдуин заметили и благословили, пожалуй, величайшее порождение Святой земли — рыцарские ордена. Разумеется, крестоносцы были не первыми европейцами, решившимися отправиться за море, чтобы прикоснуться к истокам веры. Еще задолго до начала знаменитых походов сюда отправлялись обычные люди — паломники. Их вера была столь велика и несокрушима, что они шли ради нее на смертельный риск и тяжкие испытания. А это вам не сегодняшний «перелет» на современном самолете или комфортабельном океанском лайнере. Пилигримы переносили многодневные и опаснейшие путешествия, да и Земля обетованная не всегда встречала паломников материнскими объятиями. Ждал их долгий, нелегкий путь под палящим солнцем Палестины… «Когда все — богатые и бедные, юноши и девушки, старики и дети — устремились в Иерусалим, чтобы посетить святые места, грабители и воры стали появляться на дорогах и чинить обиды паломникам, которые шли вперед, не ведая страха, и обирали многих, а некоторых даже лишали жизни, — напишет полвека спустя епископ тирский Вильгельм. — И тогда несколько благочестивых и угодных Господу рыцарей, движимых милосердием, отступившись от мира и посвятивши себя служению Христу, последовали голосу веры и торжественным обетам, произнесенным перед патриархом иерусалимским: защищать паломников от грабителей и кровопийц, оборонять дороги, сражаться во имя господина короля, проводя жизнь, подобно истинным каноникам, во смирении и целомудрии, отрекшись от собственного имущества…»
Первыми помогать своим братьям и сестрам по вере задумали несколько купцов, прибывших в Иерусалим из города Амальфи, что находится на южном побережье Италии, и слыл в то время крупным центром левантийской торговли. Иерусалим же был во владении египетского халифа. Сохранилось имя одного из купцов, который испросил разрешения у халифа организовать странноприимный дом для бедных и заболевших христиан, что совершали паломничество из Европы к местам последних дней земной жизни Иисуса. Его звали Пантелеон Мауро.
Пути Господни поистине неисповедимы. И вот в 1048 году в Иерусалиме появилась христианская миссия — hospital. Так родилось братство, основной целью которого стала забота о безопасности и здоровье паломников. Они получали там, по современной терминологии, полный комплекс услуг — проживание, питание, медицинскую помощь. Причем, в отличие от дня сегодняшнего — абсолютно бесплатно. Госпиталь был способен принять и обслужить огромное, даже по нынешним меркам, количество людей одновременно — до двух тысяч. Начал действовать при нем храм Святого Иоанна Предтечи, а служивших там братьев стали называть госпитальерами.
С каждым годом возрастало не только число паломников, которых здесь принимали, становилось больше и служителей-подвижников, денно и нощно работавших при госпитале и храме. Как-то незаметно их стали называть братьями-иоаннитами — по имени святого Иоанна. Через паломников устанавливались и крепли связи с европейским христианским миром. Но рыцарским орденом им еще предстояло стать…
В ряды братства стали вступать и многие рыцари-крестоносцы. Продолжая бескорыстные каждодневные труды по поддержке неимущих и больных христиан, госпитальеры постепенно начали вести борьбу и с их угнетателями — иноверцами.
Тогда-то и родилась мысль превратить братство в орден, который будет копьем и мечом защищать Святую землю от неверных. Вступающим в него предлагалось отречься от мира, носить монашеское одеяние, им присваивалось рыцарское звание. Получить его, однако, было не так-то легко. Два года претенденты были обязаны провести на боевых галерах, сражаясь с пиратами и неверными, еще столько же ухаживали за больными в госпиталях, выполняя любую, даже самую грязную работу. При этом полученный ранг монаха-рыцаря от этих обязанностей не освобождал. Каждый, кто удостаивался чести быть принятым в рыцарское сообщество, давал три обета — целомудрия, послушания и бедности. Он полностью отказывался от своего имущества в пользу своих наследников, но чаще — в пользу ордена. В дальнейшем монахов наделили правом приобретать поместья. Однако наследовать их могло только все то же братство…
Вскоре после основания ордена на месте, где по преданию находилось жилище святого Захария, братья заложили и возвели храм во имя Святого Иоанна Крестителя. Жерар разработал устав ордена госпитальеров, или, как их иначе стали называть — иоаннитов. Его эмблемой стал восьмиконечный белый крест. Четыре конца креста символизировали христианские добродетели, восемь их углов — добрые качества христианина, а белый цвет — безупречность рыцарской чести.
Цвет и покрой одежды, правила монастырского быта и взаимоотношений с внешним миром отличались от принципов, положенных в основу существования других орденов, что к тому времени стали появляться в Европе. Рыцари были полны решимости делить свое время между молитвой и вооруженной охраной общественного порядка, между церковными службами и войной. Что заставило их взяться за это опасное дело? Единственная награда, на которую можно было рассчитывать, — вечное спасение на небесах. К трем обетам: бедности, послушания и целомудрия — добавлен был четвертый: защищать паломников. Когда изнуренным путникам, бредущим по дорогам Палестины, томимым голодом и жаждой, только и оставалось, что посылать мольбы Господу, чтобы дал он им силы дойти до конца и уберег от разбойников или злобных сарацин, возникали вдруг на их пути молчаливые фигуры рыцарей, готовых в любую минуту помочь и защитить…
Вскоре после создания ордена иоаннитов появилось еще одно братство — тамплиеров. Судя по всему, его создатель Гуго де Пайен был участником Первого крестового похода и наверняка был знаком с Готфруа Бульонским, а также с его кузеном — Болдуином, будущим королем Иерусалима. Именно от него Гуго получит поддержку при создании ордена. Именно он лично отведет рыцарям резиденцию — часть собственного дома в Иерусалиме. Ранее на этом месте стоял Храм иудейского царя Соломона. Скорее всего, именно поэтому братьев начали называть храмовниками, рыцарями ордена Храма. Храм по-французски — «тампль», и нам они известны как тамплиеры. Полное же наименование звучало так: «Pauperi commilitiones Christi Templicue Salomoniacis» — «Бедные соратники Христа и Соломонова Храма». Подобно братьям- госпитальерам, они тоже трудились не покладая рук — денно и нощно, на первых порах не получая за свои деяния никакой награды. Как свидетельствует хроника, «они носили одежды, которые давали им верующие в качестве подаяния, и в течение девяти лет несли свою службу в светском платье…» Полунищие, они вынуждены были порой ездить вдвоем на одной лошади. Такова их первая печать — два всадника на одном коне. Правда, весьма скоро количество боевых коней в ордене увеличится стократ и оба братства, рука об
