Львиное Сердце
…Осада крепости длилась уже почти два года. А ведь все так хорошо начиналось!.. 26 мая 1104-го, спустя пять лет после объявления Первого крестового похода, непокорный город пал к ногам новоиспеченного иерусалимского короля Болдуина I. И, как казалось, навсегда. Его величество незамедлительно занялся его укреплением. Возвели мощную двойную стену, выкопали широкий и глубокий ров. Порт был восстановлен, появился новый волнорез, на дальнем конце которого выросла защитная Башня Мух. Увы, все эти усилия оказались тщетны. Вскоре после хаттинского позора город был сдан султану Саладину, и все христианские жители покинули его…
Крестоносцы вновь осадили Акру в 1189 году — но на их пути встали мощные фортификационные укрепления, которые они сами же и построили. Осаду начал отпущенный из плена де Лузиньян — и пока он собирался с духом, чтобы начать решающий штурм, Саладин окружил крестоносный лагерь, в одночасье превратив осаждавших в осажденных. Их было около 300 тысяч человек — итальянцы, немцы, испанцы, шведы, англичане, французы… Ги де Лузиньян соперничал за верховенство с Конрадом Монферратским, Фридрих Швабский — с австрийским эрцгерцогом Леопольдом. Великие магистры обоих рыцарских орденов тоже не могли решить, кто из них более велик. Впрочем, с прибытием французского короля Филиппа-Августа разногласия угасли сами собой. В отличие от германцев, французы, избравшие морской путь, добрались до Акры практически без потерь. Увы, перемирие в стане латинян было недолгим — вскоре туда же явился новоиспеченный английский монарх — Ричард Львиное Сердце.
Ричард выступил в поход в июне 1190-го. Аскетизм, к которому призывал незабвенный Барбаросса, был явно не для него — по свидетельству современников, он за один день тратил столько, сколько другие короли за месяц. Флот взял курс на Восток из Марселя: 156 нефов, 24 гигантских бюссье, 39 галер. Арифметика проста — если верно, что один неф мог перевезти 500 человек с лошадьми и амуницией, стало быть, армия Ричарда насчитывала 10 тысяч человек. Зимние шторма задержали их до весны на Сицилии, где коротало время и войско Филиппа Августа, примерно равное английскому по численности. Чтобы не скучать, оба монарха решили поучаствовать в развернувшейся на острове войне за наследство почившего в бозе Вильгельма II. Не станем вдаваться в подробности этой тяжбы. Отметим лишь, что, когда король Англии овладел двумя крепостями, господствовавшими над Мессиной, и водрузил свое знамя в столице Сицилии, оно было тут же сорвано по приказанию Филиппа… О том, что когда-то эти правители «ели из одной тарелки и спали в одной постели» (по странному утверждению хрониста), было забыто навсегда…
Филипп-Август отправился в Акру, не дожидаясь Ричарда. Последний же, выйдя из гавани Мессины почти следом за ним, неожиданно попал в бурю. Корабли разметало по волнам, и один из них вынесло к острову Кипр.
Cherchez la femme! На нем как раз плыли невеста Ричарда Беренгария и его сестра Джоанна. Разумеется, правитель острова Исаак Комнин, родственник византийской династии, не преминул захватить двух молодых леди в плен вместе со всей командой. На призыв Ричарда отпустить всех Исаак ответил насмешливым отказом. Что оставалось королю, в груди которого билось сердце льва? Только проучить греческого выскочку, к тому же заключившего союз с Саладином. Кипрские корабли давно нападали на суда, что шли с запада на восток, немало доблестных рыцарей попали в рабство… Как гласит хроника, Ричард воскликнул: «Вооружайтесь!» — и не прогадал. Помимо прекрасной Беренгарии, он завоевал на Кипре и неплохие трофеи — почти в каждой крепости, отбитой у греков, подземелья оказывались «полными сокровищ и запасов: горшков, котлов, серебряных мисок, золотых чаш и блюд, застежек, седел, драгоценных камней, полезных на случай болезни, алых шелковых тканей…». А, преследуя самого Исаака Комнина, крестоносцы захватили «прекрасную посуду, золотую и серебряную, которую император оставил в своей палатке, его панцирь и кровать, пурпуровые и шелковые ткани, коней и мулов, нагруженных точно на рынок, шлемы, панцири, мечи, брошенные греками, быков, коров, свиней, коз, овец и баранов, ягнят, кобылиц и славных жеребят, петухов и кур, каплунов, ослов, нагруженных изрядно вышитыми подушками, скакунов, которые были лучше наших усталых коней». Все это роскошество, как утверждает хронист, английский монарх жаждал «употребить на службу Богу и на освобождение его земли»…
Рассказывают, что, когда пала последняя крепость острова, и Комнин, «покинутый своими людьми», явился к Ричарду с белым флагом, он молил лишь об одном: чтобы из уважения к его сану его не заключали в железные цепи. Ричард поклялся — и специально изготовленные для бывшего владыки острова серебряные оковы сомкнулись на его запястьях…
12 мая 1191 года в завоеванном Лимассоле, в капелле Святого Георгия король Ричард I Плантагенет и принцесса Беренгария Наваррская обвенчались. А 5 июня Ричард, наконец, отплыл в Сирию. Надо сказать, что французский монарх не преминул тут же предъявить своему английскому коллеге претензии на часть завоеванного острова. Мол, договор, заключенный ими еще во время сборов в поход, гласит: все земли, которые они завоюют на Востоке, делятся поровну. Ричард парировал: «Договор касается только земель, которые будут отвоеваны у мусульман». Вспыхнувшие было разногласия не испортили торжественной встречи. «Когда его величество приблизился к берегу, можно было разглядеть французского короля с его баронами и бесчисленное множество людей, сошедшихся навстречу, — сообщает хронист. — Он спустился с корабля. Услышали бы вы тут, как звучали трубы в честь Ричарда несравненного, как радовался народ его прибытию!..»
Английским флотом командовал брат Робер де Саблуа. К этому моменту тамплиеры в очередной раз остались без великого магистра, и он, наскоро принеся обеты, встал во главе братства. Выслуге лет, необходимой для того, чтобы занять этот пост, Саблуа противопоставил авторитет отважного воина. История обычно умалчивает о том, что новоиспеченный монах оставил дома жену и двоих детей, — как и о том, что он был неплохим поэтом. Его стихотворная жалоба «Ныне воспеть…» сделала бы честь любому трубадуру:
В Акре Робер де Саблуа, несомненно, нашел не одну родственную душу. Стихи, слагавшиеся под стенами осажденной крепости, вдохновлялись не только войной с неверными — Прекрасных Дам в лагере крестоносцев было немало. Юная королева Беренгария, ее фрейлины — под их томными взорами для отважных рыцарей и «смерть была красна»…
Тогдашний городской епископ Жак де Витри тоже не чурался прекрасного. Правда, его коньком были анекдоты — странствуя по белу свету, он собрал их великое множество. И столько же, если не больше, сочинил сам — дабы украшать ими свои проповеди, которые всегда собирали огромное число слушателей. Епископ Акры любил сочинять для узкой аудитории — скажем, для студентов или монахов. Две проповеди прямо адресованы рыцарям, вызывавшим его неподдельное восхищение. Он до небес превозносит их роль
