— А я бы, — говорит, — их подавала.
Ответ его удовлетворил.
Один юноша подошел к урне вместе с пожилой женщиной.
— Что это вы, мама, как Ющенко голосуете? — участливо спросил он.
— Как это? — удивилась она.
— Медленно очень, — объяснил он. — А паспорт зачем в урну кинули?
— Ой, батюшки! — запричитала она. — Что будет‑то?!
— Да ничего, — успокоил он ее. — Пошутил я.
Я потом узнал. Это, конечно, была его теща.
— Человек приходит в этот мир не сам по себе. Он приходит от таинства духа между мужчиной и женщиной, — рассуждала президент фонда «Семья России» Алла Кузьмина, и эту версию прихода в мир следовало признать оригинальной.
Когда Лена Шинкаренко собирает гулять своих четверых детей, на это, ей‑богу, стоит посмотреть. Каждому из них год и девять месяцев. Ни у кого нет собственной, лично его одежды. Все подходит всем.
Вот Лена начинает. Она держит в
Александра Кужель, дама, энергичная во всех отношениях, рапортовала об административных услугах, которые власть должна и будет оказывать обществу.
Я просто не верил, что передо мной сама Александра Кужель. Она была одной из редких женщин, про которых мне доводилось раньше только читать (в «Женском журнале»), поощрявших мужскую измену.
Я дождался паузы и спросил, правда ли, что она прощает мужу измены.
— Конечно, — воскликнула госпожа Кужель. — Да как же вам не простить?!
Она озорно погрозила мне пальцем.
— Я же занята политикой, — пояснила она. — А ему‑то надо как‑то жить!..
Живет он, судя по всему, в полную силу.
Когда я оказался у здания Манежа со стороны Александровского сада, огонь бушевал под крышей здания. Явно горели деревянные перекрытия. Пламя поднималось метров на 50 над крышей. В самом здании было черно от дыма, но огня я не увидел. Вокруг Манежа не было никакого оцепления. Я стоял шагах в 15 от стены. По понятным причинам было очень жарко. Рядом стояли и глазели на пожар десятки молодых людей. В основном они пришли в Александровский сад, чтобы попить пива и поцеловаться, а также поиграть с «однорукими бандитами» в подземном торговом комплексе «Манеж». Теперь все они, конечно, торчали под окнами горящего здания. В глазах подавляющего большинства людей было восхищение. Многие фотографировались на фоне пожара на память.
— Смотри, внучка, — сказал дедушка девочке лет семи, — и запоминай. Больше ты такого, может, никогда не увидишь.
Отец Павла Солтана не любит, когда сын за рулем. Он говорит, что Павел гоняет и что это глупо. И в «восьмерку» сына садится при крайней нужде. А Павел говорит, что только за рулем может расслабиться. Быстрее ездит — лучше расслабляется. «Подвезти тебя до метро?» — спросил он. Следующие десять минут я был свидетелем того, как управляет автомобилем человек без рук и без ног.
Представитель «Таиландских авиакомпаний» признался, что ему дали слово, потому что он друг председателя саммита АТЭС и потому что у него жена русская.
— Мы живем с ней уже довольно давно, — подробно рассказал он. — Она очень хорошая женщина… И я пользуюсь случаем, господин Путин, чтобы поблагодарить вас за все!
Психолог Татьяна Вдовина сообщила, что так предана своей профессии, что за две недели до свадьбы ушла от жениха.
— Зачем? — спросил я.
— Мешал отдаться, — искренне ответила она.
— А я хочу спросить, заводить мне детей или нет, — озабоченно спросил президента Путина горнорабочий Нефедов.
— Заводи! — кивнул Владимир Путин.
— Для этого, к сожалению, должны заработать какие‑то механизмы, — пожаловался Нефедов.
К нам вышла Ирина Павленко, фермер. Два года назад она еще работала ландшафтным дизайнером, а несколько лет назад училась и жила в Москве, родила дочку, дочь болела, им сказали, что надо уезжать из Москвы, потому что московский климат был вроде бы смертельно опасен для дочери. Так они оказались в Белгороде. Здесь они сдавали квартиру женщине с двумя детьми, 9 и 14 лет, и в какой‑то момент мама этих детей просто ушла из дома. Ирина и Юрий не могли их содержать, но, как выяснилось, не могли и бросить.
— Своих детей, даже чужих, я не отдам, — сказала она мне вчера утром. Тогда, два года назад, они и взяли кредит на дом и ферму, купили несколько телок и бьются теперь с ними.
— Здесь их десять, — показывала Ирина Павленко коров за изгородью, — а остальных, буйных, держим вон там, на цепи.
И она показывала куда‑то в поле.
