никогда прежде не видел таких красивых ковров и потому невольно ими залюбовался.
Его подтолкнули к столу, за которым сидел некий человек, – должно быть, тот самый Трифон. Внешность его была примечательна шрамом, пересекающим всю левую сторону лица – от брови до угла нижней челюсти.
Человек этот внимательно читал какие-то свитки. Он мельком взглянул на вошедших и опять углубился в чтение. Никто не решался нарушить это его занятие, и потому некоторое время все стояли молча.
Не отрывая глаз от бумаг, Трифон спросил:
– Кто это?
Декарх ступил шаг вперед:
– Он избил стражу.
Трифон бросил на Глеба удивленный взгляд:
– Один?
– Как это ни прискорбно!… – заметил декарх. – Меня тоже это удивило.
Трифон все еще что-то читал; он сказал рассеянно:
– Развяжите его. Можно подумать, что вы его боитесь.
Декарх сделал знак рукой, и кто-то тут же разрезал веревку на руках Глеба. Глеб потер запястья и облегченно вздохнул.
Трифон обратил вопрос к нему:
– Почему ты это сделал?
Глебу определенно нравился этот человек, которого стража заметно побаивалась. От того, что этот человек, мужественный и спокойный, нравился ему, он даже перестал волноваться за свою участь. Глеб ответил весьма уважительно:
– Они сами напали на меня.
– Почему?
Бородатый порывался ответить:
– Он…
Но Трифон не дал ему сказать; он только поднял в раздражении руку, и бородатый сразу осекся, замолчал. По всему было видно, что у Трифона – начальника городской стражи – крутой нрав.
Трифон кивнул на Глеба и откинулся на спинку стула:
– Я хочу, чтобы он ответил. Глеб сказал:
– Наверное, я не понравился им. Они говорили, что у меня бронзовая голова.
– Ты разносчик воды?
– Сейчас – да.
– А раньше?
– Раньше я ходил с крестоносцами, – не стал скрывать Глеб.
Начальник стражи вскинул брови:
– И был в той битве?
– Был.
– Ты скромен, – не то похвалил, не то укорил Трифон; он отодвинул от себя свитки и задумчиво посмотрел куда-то в угол; лицо его сделалось сумрачным. – Да. Немногим удалось выжить. Я думаю, удалось выжить лишь сильнейшим…
Борода услужливо вставил:
– Мелкие отряды латинян все подходят к городу-
Тут Трифон посмотрел на бородатого так, будто царапнул его. Тот даже отшатнулся, ступил шаг назад. А Трифон тем временем продолжал:
– Теперь мне понятно, Борода, почему он вам наддал. Просто он умеет драться. Он не пустомеля- горшечник, не трусливый лавочник и, разумеется, никакая не бронзовая голова… Вы нарвались на воина. Вот и получили!… Как там ваш Велизарий? Все еще у эскулапа?..
Борода не ответил; он стоял понурив голову. Начальник стражи холодно улыбнулся Глебу:
– Я ни в чем не виню тебя. Ты поступил, как мужчина. И можешь быть свободен… Пропустите его!…
Глеб слегка поклонился и с достоинством направился к выходу. Стражники расступались перед ним. Трифон же опять обращался к Бороде:
– А теперь, любезный, мне хотелось бы услышать из твоих уст: почему трое крепких испытанных воинов не в состоянии управиться с каким-то иноземцем-юнцом? Он валяет вас в переулке, будто тыкву в поле, а вы даже не разбили ему нос.
Услышав эти слова, Глеб остановился – он был уже возле самой двери. И не мог снести такую обиду даже от начальника константинопольской стражи.
Возле двери стоял какой-то воин. Он и опомниться не успел, как Глеб выхватил у него из ножен меч.
Трифон с любопытством посмотрел на вооружившегося Глеба:
– И что?
В наступившей тишине все услышали тихий голос Бороды:
– Не надо было его развязывать. Прибавится теперь забот… Глеб разглядывал шрам на лице Трифона:
– Хочешь сказать, что легко управишься со мной?
Все присутствующие замерли от такой наглости. Стражники даже позабыли схватиться за оружие, так волновало их в этот момент, что ответит Трифон. Его-то воинское умение все хорошо знали.
Трифон улыбнулся лишь краешками губ. Оставаясь сидеть, он опустил руку. А когда поднял ее, в ней уже был меч. Трифон положил его на стол:
– Не будем, юноша, устраивать героических поединков здесь, не будем рвать ковры. И эти мраморные полы не будем пачкать твоей кровью…
Глеб выслушал его, склонив голову набок:
– А где?
Трифон опять усмехнулся:
– Если ты полон рвения наказать меня за дерзость, – при этих словах кто-то из присутствующих издал смешок, – то предлагаю встретиться завтра сразу после восхода солнца на Ипподроме. Слуги посыпят нам место опилками… Потом и тело куда-нибудь унесут…
– Хорошо, я буду, – Глеб вернул воину меч и вышел.
Когда шаги его затихли на лестнице, Трифон, не обращаясь ни к кому конкретно, сказал:
– Каков! Могу себе представить, он с равным успехом поднял бы меч и на своего господина, и на эпарха, и на великого доместика, и даже на самого… – начальник стражи здесь промолчал, но всем и так было понятно, кого он имел в виду. – Поднял бы руку и не стал бы терзаться сомнениями.
Трифон и не подозревал, сколь близок он к истине. Откуда ему было знать, что со «своим господином» Глеб уже свел счеты?
А закончил Трифон свое замечание так:
– И в то же время… Вот из таких юношей составить стражу – город будет как за железной стеной.
Глава 13
Едва Глеб вышел из башни, возле него тут же объявились верные побратимы. Они вынырнули из-за какого-то угла – бесшумно, как серые утренние тени. Под одеждой у них Глеб легко угадал очертания мечей. Щелкун сказал:
– Мы собирались уже осаждать эту дверь. А Волк добавил:
– Хотя трудно сказать, что из этого бы вышло. Нам ведь не приходилось еще пробиваться в каменные
