обретает все права на ее исследование, эксплуатацию и колонизацию. Если, конечно же, пожелает. Этими правами «пришедший первым» волен распорядиться по своему усмотрению, и если они доказаны, то никто не может их оспорить. Когда-то давно, на заре Галактического Братства, такие попытки предпринимались. Доходило до локальных вооруженных конфликтов, которые не приводили ни к чему полезному, а единственно лишь к истощению ресурсов конфликтующих сторон и пустой трате времени… Вы, Герман, сейчас сделались похожи на бультерьера, учуявшего крысу, но принужден вас разочаровать: последний такой конфликт разрешился миром и признанием права «пришедшего первым» полторы тысячи лет тому назад.
— А эхайны? — спросил Шлыков.
— Какие еще эхайны? — спросил Кратов рассеянно.
— Э, бросьте! Меня вам не провести, я не «страшная девушка» из «Экстра-Террестриал»!
— Я слабо понимаю, о чем идет речь, — сказал Кратов. — Но если бы и в самом деле где-то вдруг запахло паленым мясом, то бишь возникла угроза межрасового конфликта, то вы были бы в числе последних, кому я своей властью позволил бы туда сунуться.
— Подите к черту! — обиделся Шлыков. — Стал бы я тогда вас спрашивать!.. Ладно, рассказывайте, что было дальше.
— Дальше было вот что: два года назад произошло событие беспрецедентное, как радостное, так и неприятное. Была открыта планета Сиринга, безусловно относимая к «голубому ряду». Вы знаете, что такое «голубой ряд»?
— А вот вы мне сейчас и расскажете.
— Это неформальное обозначение планет, абсолютно пригодных к обитанию для человеческой расы. Земля — типичный образчик «голубого ряда». Да еще, пожалуй, Амрита. К примеру, тот же Титанум к «голубому ряду» не относится, а Магия, Эльдорадо и Царица Савская относятся с большими оговорками. Упомяну, что на другом конце этой цветовой шкалы существует так называемый «черный ряд». То есть небесные тела, на которых люди жить никогда не смогут и не станут, а лезут в этот ад исключительно по врожденному любопытству.
— Вы переоцениваете людей, — сказал Шлыков недоверчиво. — Кому может быть любопытен ад?
— Например, мне. И я там бывал не однажды.
— Дадите интервью?
— Уж лучше сам опишу… когда-нибудь. Двинемся же дальше. «Голубой ряд» в Галактике очень редок, для Звездного Разведчика нет большей удачи, чем найти такой мир и увековечить свое имя. Поэтому я и назвал открытие Сиринги событием беспрецедентным и радостным. Омрачено же ликование было тем, что в тот же день и час на орбите планеты появились корабли тоссфенхов. Образно говоря, мы потянулись к жемчужине — и столкнулись руками.
— Наши предки бы в подобной ситуации не церемонились. Спалили бы корабли конкурентов к чертовой матери — и концы в океанскую воду!
— Поэтому у наших предков зачастую не оставалось потомства… Тоссфенхи, как и мы, предъявили на этот мир право «пришедшего первым». Но, поскольку наши расы не питают взаимного предубеждения и неприязни, — что, увы, еще встречается в межрасовых отношениях! — мы договорились не впутывать в наши внутренние дела высшие инстанции Галактического Братства и обо всем договориться полюбовно.
— Ну, и?..
— Чем по сей день мы и заняты. Опять же говоря красиво, мы сами загнали себя в патовую ситуацию. Первый год смешанная комиссия реконструировала поминутный хронометраж орбитальных маневров людей и тоссфенхов. Выяснено было, что люди встали на орбиту на четырнадцать минут раньше. Зато тоссы… тоссфенхи раньше нас вошли в верхние слои атмосферы, и уже оттуда их вытащили к столу переговоров. Решено было до прихода к согласию воздержаться от высадки на поверхность Сиринги — что означало бы безусловное заявление упомянутого права. Над планетой циркулируют патрули обеих рас. Установлена контрольная зона, куда не следует влетать кому-либо, кроме патруля. А ниже ее запретная зона, в которой нарушитель будет попросту уничтожен и распылен…
— И что же, не находилось смельчаков-патриотов, которые рискнули бы на благо отечества взять эту планету силой?
— То есть нарушить запрет и высадиться на Сиринге? В общем, здесь все патриоты. И смельчаки есть. А вот идиотов или провокаторов пока не отмечено. Во-первых, запретная зона действительно непреодолима для кораблей Галактического Братства. А во-вторых, попытка ее преодолеть связана с таким шлейфом политических, этических и иных последствий, что никакому разумному человеку, со сколько- нибудь сложившимся пониманием социальной ответственности, это даже в голову не придет. Если чей- либо корабль будет уничтожен, между нами и тоссфенхами возникнет напряженность. Оборвутся научные и экономические связи. Пострадавшим посочувствуют, но впредь не захотят с ними иметь дело другие расы. Будет создан скверный прецедент, быть автором коего — честь самая сомнительная. И далее в том же духе…
— Но что-то же здесь происходит?!
— Разумеется. По-прежнему работает смешанная комиссия, которую возглавляют директор Данбар и командор Шхеактэушх. Пользуясь благоприятным моментом, возникли несколько побочных комиссий по культурным и экономическим контактам. Вон тот человек в углу, что пытается привлечь мое внимание неуклюжими телодвижениями — торговый атташе Ларокк, он уже заключил несколько прекрасных контрактов с тоссфенхами и наверняка на этом не успокоится. Драйверы и ксенологи обеих рас совместно развлекаются и выпивают… Когда мы расстанемся — то расстанемся очень близкими друзьями.
— Как скоро это произойдет?
— К сожалению, очень скоро.
— Отчего же «к сожалению»?
— Потому что нам будет не хватать друг друга. Прецедент с Сирингой имеет двоякую ценность. Быть может, он послужит очередным примером того, как развязывать гордиевы узлы И еще — как завязывать морские узлы Галактического Братства. Если бы Сиринги не было — ее следовало бы выдумать.
— Но с чего вы взяли, что это закончится скоро?
— Ну, во-первых, ничто не тянется вечно. Либо договорятся Данбар и Шхеактэушх, либо… закончится наша партия с советником Шойкхассом.
— Какая еще партия? — ревниво осведомился Шлыков.
— Разве директор Данбар ничего вам не рассказывал, — с самым невинным видом изумился Кратов. — Да ведь это самое уморительное, что здесь происходит.
— Ну же, не томите душу!
— Я прибыл сюда полгода назад и был весьма огорчен развитием событий. Мы встретились с советником Шойкхассом и, как бы даже и в шутку, придумали, как решить этот спор с помощью, так сказать, божьего промысла. Полный, конечно, бред… Я предложил разыграть планету, а уж советник получил право выбора оружия И он выбрал игру, известную по всей Галактике, на Земле именуемую «маджиквест».
— А, этот плод греха шахмат, домино и детской ролевой игры «Шел солдат со службы»! — Шлыков отставил бокал и напрягся, пытаясь осмыслить услышанное. Подождите. Вы что же — хотите сказать, что играете в кости на целую планету?!
— Угу, — кивнул Кратов, поднимаясь.
— Вот это и есть то, что я называю «сенсация». — пробормотал Шлыков. — Э, э, куда вы навострились?
— Увы, мой друг, — притворно вздохнул Кратов. — Дела. Мой черед бросать кости…
— Константин! — закричал вдогонку Шлыков. — Подробности — мне, а не этой выдре! Побожитесь!
Кратов уже направлялся к выходу, когда на него набросился Ларокк.
— Все хорошо, — страстно пробормотал он. — Все идет отлично. Президент «Гала-Никель» отказался.
— Что же хорошего? — подивился Кратов.
