весом сто шестьдесят килограммов. Если принять во внимание, что всю свою жизнь он проводит в совершенствовании боевых искусств, то в пике формы это — двуногая машина для убийства, постоянно пребывающая в готовности номер один. Основная психологическая компонента личности — агрессия. Вы должны были это понять из нашего поведения и способа выражения мыслей. В естественной обстановке мы уже ведем себя, как эхайны. Мы грубы и агрессивны, даже между собой. Мы постоянно сдерживаем себя, чтобы здесь, среди людей, выглядеть людьми. Это дается нам не без труда. Примерно так же чувствует себя т'гард Лихлэбр на улицах Тритои… Когда мы вернемся, нам придется выдержать длительную психологическую реабилитацию. Мы сами себе отвратительны. Но это неизбежная цена за новое знание, которое, быть может, позволит избежать большой беды. Поймите это и простите нам неподобающую резкость высказываний.
— Поймите и то, что на вашем шутовском ринге, в болотах Пангелоса и в кувырканиях над Гадской Плешью вы никогда не станете эхайном, — сказал Алеш. — В эхайнов нельзя играть! Нельзя погрузиться в мир насилия, как в теплый бассейн, чтобы затем выйти и насухо вытереться. Вы же так и поступаете. Всякий раз вы покидаете ринг и становитесь доктором ксенологии Кратовым, добрым, уравновешенным, мирным человеком, который любит маму, женщин и пиво. Ни разу не было, чтобы Зверь-Казак доковылял хотя бы до проспекта Буканеров. Он существует лишь в четырехугольной вселенной ринга и умирает с последним ударом гонга… Поэтому вы никогда не узнаете, как и о чем думает эхайн, а значит — вы останетесь некомпетентны. Оставьте это нам, вынужденным сидеть в этой клетке взаперти до того момента, пока нам не разрешат ступить на землю Эхайнора… Вам ясно?! — вдруг рявкнул Алеш с металлическим подвизгом и подался вперед всей тушей.
— Это мне ясно, — промолвил Кратов спокойно. — А вот как вы думаете, эхайны подозревают о том, что вы существуете?
— Вне всякого сомнения, — ответил Магдол.
— И что же они, по-вашему, станут делать со своими подозрениями?
— Хха! — скрежещуще выдохнул Магдол, не то засмеялся, не то пригрозил. — Это вопрос… Не знаю, как первый геобкихф Гтэрнегх… это хам и солдафон, а вот второй геобкихф Эограпп и геакетт Кэкбур, и даже т'гард Лихлэбр, безусловно, не дураки… Одно я знаю точно: у них ничего не выйдет.
— Ну-ну, — сказал Кратов. — Впечатляющая демонстрация. Пока что я понял одно: общаться с эхайнами — удовольствие ниже среднего.
— Так оно и есть, поверьте, — промолвил Арнерич.
— И все же меня не оставляет ощущение, что мы здесь играем в какую-то игру, — продолжал Кратов. — Точнее, играете-то вы, но желали бы, чтобы и я принял ваши правила. А они мне не нравятся. Как попытка расставить шахматные фигуры на доске для го… Вы уже нацелились на Эхайнор, как на цитадель мрака. Вы рассуждаете о нежелании пускать в ход оружие. Но чудится мне за вашими словами, что дредноуты уже разводят пары, и пушки по обоим бортам расчехлены, а пушкарям уже выдали по чарке водки… Что скажете, Эрик? — повернулся он к Носову.
— Очень образно, — засмеялся тот.
— Я так и знал, что не услышу прямого ответа… Вы не устаете повторять, что не хотите войны. А по-моему, так вы очень ее хотите. Вам не терпится повоевать, господа… — Кратов с удивлением обнаружил, что в его голосе прорезался металл, сообщавший ему неожиданные эхайнские интонации. — Я слушал вас и ждал, когда же прозвучит: вы, штатские, ни хрена не смыслите в настоящей заварушке. Другое дело мы, военная косточка…
— А что же, — заявил Алей! — И впрямь не смыслите. Давайте уж назовем вещи своими именами.
— Руки чешутся? — спросил Кратов, глядя прямо в желтые глаза резидента, но обращаясь по- прежнему к Носову. — Истосковались по прикладу?
— Хха! Чего ж им тосковать?! — с вызовом усмехнулся Алеш. — Часу не прошло, как отстрелялись!
— Секреты, конспирация, дезинформация… — сказал Кратов. — На войне как на войне… Не будет вам войны, братцы. Мы что-нибудь придумаем, чтобы ее не было. Хватит, навоевались за тысячи лет. Пора научиться договариваться.
— Думайте, — сказал Алеш. — Только глядите не опоздайте. Когда т'гард Лихлэбр прогуляется по набережной Тойфельфиш… или Монмартру… или Александрийской аллее… он может решить, что ему нравятся наши планеты.
— Это уже предмет для переговоров, — промолвил Кратов. — Я знаю несколько пустующих замков в Шотландии…
— Но он может и решить, что они ему не нравятся, — заметил Магдол.
— Тогда он рискует остаться без недвижимости на Земле.
— Доктор Гвидо Терранова, — повернулся Носов к последнему из четверки, скромно державшемуся в тени.
— Ксенология, — коротко сказал тот. — Академия ксенологии, Сан-Марино. Институт проблем ксенологии, Ватикан. У нас есть общие знакомые, например — профессор Аксютин… Вот что, доктор Кратов. Ваша попытка контакта с Лихлэбром была обречена, но вы этого не знали! Как не знали и мы, хотя и вовсю строим из себя провидцев… Я рад, что вы здесь. Я восхищаюсь вами. И я надеюсь, что вы найдете какое-то неожиданное решение. Там, где никто его не ждет, даже вы сами. — Тень улыбки промелькнула по его лицу, похожему на маску, совершенно неприспособленную для простых человеческих выражений. — Мы действительно не хотим воевать, что бы здесь ни звучало. Мы говорим «гордо и богохульно» [
— Гвидо! — взревел Алеш. — Хха! Что ты несешь?!
— Доктор Алеш! — обернулся к нему Терранова с неожиданным для своей массы проворством. Рука его скользнула к поясу… за которым ничего не было.
— Брек! — воскликнул Носов.
Резиденты, оказавшиеся на ногах и в опасной близости друг от друга, застыли. Напрягшиеся мышцы обмякли, желтое полыхание в злобно сощуренных глазах угасло.
— Благодарю всех, господа, — сказал Носов.
6
— Что скажете? — спросил Понтефракт. В присутствии резидентов он вел себя непривычно тихо и лишь энергично дымил сигарой.
— «Если бы человек, властитель мира, умнейшее из дыхательных существ, происходил от глупой и невежественной обезьяны, — с удовольствием продекламировал Кратов, — то у него был бы хвост и дикий голос» [
Понтефракт хохотнул.
— Отличный ответ, — сказал он. — Эрик, я как-то имел неосторожность обронить, что эхайны гораздо ближе к обезьянам, чем мы…
— В Эхайноре нет обезьян, — возразил Носов с нарастающим раздражением.
— Что так? — подивился Кратов. — От кого же они произошли? От медведей?!
— И верно, — заметил Понтефракт. — Надеюсь, ваши мальчики прояснят эту поразительную лакуну.
— Голос у них противный, не спорю, — сказал Носов несколько уязвленно. — А какой он может быть, когда на Эхайнуоле даже дети скрежещут, как несмазанные двери?
— Да бог с ним, с голосом, — отмахнулся Кратов. — Я даже рад, что вы так много знаете об эхайнах, что подготовили очень похожих резидентов. Я только не слишком радуюсь тому, что сам не владею и половиной ваших познаний.
— Поверьте, это скучные познания, — сказал Носов. — К чему вам знать фасон нижнего белья
