моменты, когда он говорит о том, что видел?
— Это мелкое и недостойное моей квалификации занятие, — высокомерно сказал Торрент. — Он повторял одни и те же фразы, как заводная игрушка. Например…
— Не торопитесь, — предостерег его Кратов. — Соберитесь с мыслями. Прокрутите запись еще разок.
Торрент запихнул кулаки в карманы своих клоунских панталон и, ссутулившись, убрел на веранду.
— Либо ЭМ-звери проявляют сезонную активность, — сказал Спирин, задумчиво глядя ему вслед. — Либо этот временной интервал что-то означает…
— Но так или иначе, раз в восемьсот семьдесят пять земных лет кто-то атакует в экзометрии самые большие корабли, — подытожил Кратов.
— Почему же нет никаких сведений о более ранних инцидентах?!
— А потому, Мануэль Габриэлевич, — раздельно проговорил Кратов, — что корабли, бывает, и не возвращаются из экзометрии в субсвет.
Спирин невнятно выругался и рывком вскрыл свой портативный видеал.
— Что вы намерены сделать? — осторожно спросил Кратов.
— Вломиться в статистический раздел Экспонаториума, — сердито ответил Спирин. — И пускай меня лишат кредита на пять лет вперед. Уж если там нет, то нигде нет… Смотрим год 575 от рождества Христова, статистику инцидентов.
Кратов, приподнявшись в кресле, заглянул ему через плечо.
— Блеск! — сказал он.
— Не вижу ничего блестящего, — пробурчал Спирин. — Отложим по шкале времени еще один отрезок. Трехсотый год до нашей эры. Статистика, надо думать, весьма поверхностная…
— Еще бы, — поддакнул Кратов. — Не все считали необходимым афишировать свои потери.
Спирин, горестно скривившись, дернул плечом.
— Отложим еще отрезок, — сказал он упрямо.
— Мануэль Габриэлевич, — промолвил Кратов. — Вам ни о чем не говорит эта дата — 1175 год до нашей эры?
— Говорит, — ответил тот. — Еще и как говорит… Первые опыты по зондированию экзометрии. Полтыщи лет до первого ЭМ-перелета. Нкианхский крейсер «Пернатый хищник», трехфлаговый адмирал Юлли Юлтусф, и все такое…
— Я терпелива, — угрожающе сказала Рашида. — Один бог знает, как я терпелива!
— Видишь ли, Рашуля, — сказал Кратов. — Нам точно известно, что ЭМ— звери начали нападать сразу после начала прорыва Галактического Братства в экзометрию. И делали это с удивительной, совершенно осмысленной периодичностью. Наверное, мы сможем вычислить эту периодичность с точностью до одного дня… И всякий раз они выбирали самый большой объект.
— В 300 году до нашей эры бесследно исчез большой военный транспорт с Гелвоаллуга, — с траурной торжественностью в голосе произнес Спирин. — В 575 году нашей эры — ренфаннский танкер «Энергия». Одни из самых больших кораблей своих эпох. И наверняка самые большие, что оказывались в экзометрии в критический момент. «Азмасфох» был первым, что уцелел и вернулся.
— А мы — вторыми… — сказал Кратов.
В тишине, что тянулась целую вечность и никак не могла прерваться, избавительно хлопнула дверь веранды, заставив всех вздрогнуть и обернуться.
— Но вам, доктор Кратов, придется расплатиться, — с порога объявил Торрент.
— С одним условием.
— Это вымогательство!
— Если вы расскажете, как отыскали Ертаулова. Торрент болезненно ощерился, но лицо Кратова было непроницаемым.
— Ничего из ряда вон выходящего, — пошел на попятную Торрент. — Обычный закон сохранения вещества и энергии. Или его еще называют «закон сохранения маршрута»… — Кратов недоумевающе вскинул брови. Ему вдруг вспомнилась планета Эльдорадо, и милитарист-маэстро Эрик Носов с его военно- полевой терминологией. — Если тело материально и занимает в пространстве некоторый объем, то всегда существует возможность проследить, откуда оно пропадет и где возникнет. Тем более, что количество способов перемещения, исключая сверхъестественные, довольно ограничено…
— Может, хватит умничать? — кротко спросила Рашида.
— …а ваш друг не имел привычки скрывать свое имя, — невозмутимо продолжал Торрент. — Смешно, что вы не смогли отыскать его сами… Я вошел в базу данных глобальной транспортной сети и спустя какое-то время получил координаты последнего места пребывания вашего друга. Он сел в гравитр в Куала- Тренгану и покинул его на острове Бунгу-ран-Бесар. Там ему не понравилось, и он переместился в Тхойбинь, где попытался обернуться безымянной тенью. Однако гравитр с живым пассажиром известной уже массы вскорости перелетел на один из близлежащих детских островов, который не очень добрые языки называют не иначе как «Остров доктора Моро». Там гравитр с означенной массой расстался…
— Хорошо, — сказал Кратов. — Благоволите получить и по моим векселям. Планеты по имени Нимфодора действительно не существует уже лет десять. То есть, в лоциях, имевших хождение в пору вашего зеленого детства, она еще упомянута. Но в результате одного из астроинженерных экспериментов Галактического Братства была полностью разрушена и обратилась в облако каменных обломков и пыли, стремительно втягиваемое центростремительными силами в недра голубой звезды Аль Наир.
— Принято. — С наслаждением произнес Торрент.
— Вексель следующий: в ходе своей третьей миссии на Уэркаф я пытался вступить в прямой контакт с мерцальщиками. Результат разочаровывающий, отчего эта миссия и не афишировалась. Мы остаемся совершенно чуждыми и непонятными друг другу. Нужна длинная цепь посредников. Сейчас ведется подготовка ксенологов-плазмоидов из системы Конская Голова. Это кропотливая работа, требующая решения массы побочных проблем, как-то: размещение группы плазмоидов на планете с обычной, а следовательно — смертоносной для них гравитацией, согласование тезауруса и системы понятий между остальными посредниками…
— Вот-вот, — покивал Торрент. — И Ертаулов вам о том же твердит: чуждые, непонятные… Итак, ключевые моменты. Они же — горячие точки.
Точка первая, субъективная. «Это было необъяснимо и страшно». Вряд ли это вас заинтересует, поскольку указывает на естественный психологический дискомфорт субъекта, помещенного в неизвестную, потенциально враждебную, не поддающуюся осмыслению и восприятию органами чувств среду.
Точка вторая, оценочная. «Мы разные, мы настолько разные, как это только возможно… мы не можем сесть и обо всем договориться». Это для вас более привлекательно, ибо свидетельствует не только о предполагаемых и, возможно, непреодолимых сложностях во взаимоотношениях с оцениваемым объектом, но также и о неком оставшемся за кадром источнике противоречий.
Я не стану провидцем, если добавлю, что упомянутый источник недвусмысленно указан третьей точкой, резюмирующей: «То, что мы, существа из субсвета, сунулись в экзометрию, было чудовищной, дикой ошибкой»… Я понятно говорю?
— Понятно. — сказал Кратов. — Спасибо, доктор Торрент.
— Чтоб я пропал! — воскликнул тог. — Ушам не верю! Меня впервые назвали «доктором», а за окном — ни снега, ни града, ни урагана паршивого…
— Дождался, маленький, — усмехнулась Рашида.
— И что же вам понятно, коллега? — полюбопытствовал Спирин.
— А то, что нападения эти не случайны. Что ЭМ-звери — никакие не звери.
— Кто же? — испытующе спросил Спирин.
— Не знаю. Они действуют по своим правилам. Пытаются обращаться с нами, как умеют. Возможно, они просто хотят привлечь наше внимание. Но мы-то интерпретируем все происходящее иначе. Мы видим, что на наши корабли кто-то регулярно нападает. Нас хотят запугать. С нами не желают договариваться. И нас очень хотят выставить из экзометрии.
— Почему? — налегал Спирин.
