— Наверное, теперь ваш черед удивляться, янтайрн, но я оцениваю наши шансы как равные.
— Полагаю, что вы имеете на то свои причины… Но даже если вы уцелеете и беспрепятственно покинете Юкзаан, вы ничего не сможете изменить. Мы в оковах наших традиций. Никто и ничто не может вдруг взять и разбить эти ржавые, но все еще прочные оковы.
— И все же вы хотите, чтобы я знал о вашем нежелании враждовать с Федерацией.
— Из вашей неформальной биографии мне известно, что однажды вы выиграли в кости целую планету и ухитрились не испортить отношения с проигравшими.
— Ну, не совсем так, — смутился Кратов. — Я имею в виду — не в кости…
— Кое-кто рассчитывает, что у вас в рукаве может оказаться лишняя кость с шестью выигрышными гранями.
— Хм… — Кратов отвел глаза. — Хорошо, оставим это. Янтайрн, вы говорили о древних заблуждениях, влекущих тяжкие последствия. Не можем ли мы совместными усилиями эти древние заблуждения рассеять? И для начала узнать, в чем они заключаются?
— У меня нет санкции на обсуждение с вами этой темы, — сказала Эограпп. — Вы просили высокой аудиенции, и вы ее получите. Тот, кто вас примет, сам решит, что и как с вами обсуждать. Не просите назвать мне имя и титул этого сановника — я не знаю, кто он. Замечу только, что эхайны мучительно переживают свое противоестественное происхождение. Это древний, болезненный и неистребимый комплекс неполноценности. А как всякие комплексы, он порождает компенсационные реакции…
— Кажется, я понимаю, о чем идет речь, — кивнул Кратов. — И если это так — я совершенно точно знаю, что вы не правы, янтайрн. Вся раса эхайнов — заблуждается на собственный счет.
«И у меня есть лишняя кость в рукаве», — добавил он мысленно.
14
От Кэкбура исходила ровная, слегка холодящая волна эмоций, что с известной натяжкой могло быть интерпретировано как впитанное с молоком матери презрение патриция к плебею. Он молча отомкнул стоящий у ног бронированный сундучок, извлек оттуда терминал и, сноровисто раздвинув резучие плети, пристроил его на выступе прозрачной стены. Затем включил и повернулся лицом к Кратову.
— Вы знаете этого этлаука? — спросил он, небрежно кивая на большой плоский экран позади себя.
— Нет, — солгал Кратов.
— Лжете, — притушив смеженными веками желтый огонь зрачков, сказал Кэкбур. — Это ваш соглядатай. И он разоблачен.
— Я не обязан знать всех, — сказал Кратов. — Вы забываете, что я не разведчик…
— Волнение выдает вас с головой.
— Вы утверждаете, что это — человек. Хотя вряд ли я выделил бы его среди толпы где-нибудь на улицах Гверна… Конечно, я взволнован. Меня очень беспокоит его судьба. Насколько мне известно, ваш департамент не станет церемониться с теми, кого считает врагами.
— Это правда, — согласился Кэкбур. — И ваше объяснение выглядит рациональным. Увы, нам не удалось арестовать его. Только разоблачить. Это было нетрудно: по нашим понятиям он вел себя неестественно. Его поведение не укладывалось в рамки обыденного. Он выглядел и поступая, как герой мыльной оперы, сошедший с видеоэкрана в реальную жизнь… Он скрылся, а вскорости наши станции слежения зафиксировали пространственное возмущение в одном из глухих горных районов Шрениурифа. Очень напоминало трек от гравигенного двигателя…
«Значит, доктор Алеш сумел унести ноги», — отметил Кратов.
— А как насчет другого?
И другого Кратов знал. Эту кривую презрительную улыбку, похожую на оскал, трудно было забыть.
— Здесь нам повезло больше. Мы даже залучили его в камеру для допросов… вроде той, где вы впервые познакомились с младшим геургутом Юзвандом. Стоило следователю отлучиться на пару минут, и шпион бесследно исчез. Будто в воздухе растворился. Этлауки умеют растворяться в воздухе?
— Полагаю, нет, — проворчал Кратов.
— Дальше — известная картина. Отдаленное, трудно доступное местечко. Всплеск пространственных линий. Иными словами — позорное отступление.
«Исполать вам, добрый молодец, доктор Магдол. Вести себя, как добрый эхайн, вы не научились. А ведь я предупреждал про обезьяну в обезьяньей маске! Но улепетывать с шиком и блеском вы умеете…»
— Думаю, этим дело не ограничится, — заметил Кэкбур. — Ваши агенты были обнаружены на Эхлимаре. Странно, что они не выбрали для инфильтрации более пригодное для этого захолустье, вроде того же Юкзаана. А может быть, вы быстро учитесь…
— Чья была идея создать искаженный образ эхайна?
— В том числе и моя. Мы сознавали, что это — паллиатив. Несколько провалов вроде тех, что я вам назвал, — и все раскроется. Но какой-то запас времени на начальном этапе массового проникновения вашей резидентуры в Эхайнор это нам давало. Благоволите признать, что расчет себя оправдал.
— Признаю. Отчасти… Во-первых, у нас давно не было практики в активном шпионаже. А во-вторых, я не убежден, что в ваш обман так уж все и поверили. Эти двое и не были предвестниками большой разведывательной операции. Скорее всего, они были подготовлены в спешке. И перед ними стояла одна задача: отыскать Озму и меня. В первую очередь, конечно же, Озму. Отсюда и досадные проколы… Когда к работе будут привлечены ксенологи, картина резко изменится.
— Если судить по вас, вряд ли… Ведь вы ксенолог?
— Я не готовился специально к миссии в Эхайнор. я лишь мечтал об этом. Хорошо подготовленного, кондиционированного ксенолога вы никогда не обнаружите. Даже если он будет сидеть в одном с вами кабинете.
— Можно ли рассчитывать, что после вашей ритуальной смерти и передачи Озмы за пределы Эхайнора разведка Федерации оставит нас в покое?
— Нет, нельзя. Вы слишком интересны нам, чтобы мы так просто забыли о вас. И не забывайте, что Эхайнор ведет войну против Галактического Братства.
— Светлая Рука надеется, что когда-нибудь Галактическое Братство научится различать цвета…
— Вы предлагаете сепаратный договор?
— Ни в коем случае. Это невозможно… в данный момент.
— У вас нет повода к нарушению отношений вассалитета?
— Верно. — Не оборачиваясь, Кэкбур ловко пронес руку между бритвенно—острыми гранями хищно вибрирующих стеблей (это походило на какую-то игру из семейства «русских рулеток») и пробежал пальцами по клавиатуре терминала. Перекошенная рожа доктора Магдола уступила место черно— звездчатому космическому пейзажу. В нижнем левом углу картинка была слабо подсвечена атмосферным ореолом невидимой планеты. Сквозь плотную тьму кое—где проступали невнятные, размытые кляксы. — Вопрос: как это понимать?
— Ответ: не знаю, — с облегчением от того, что не приходится кривить душой, сказал Кратов.
— Это корабли Федерации, — пояснил Кэкбур. — Или каких-то ее приспешников. Они появились в окрестностях Эхлиамара минувшей ночью. Верно, вы уже слышали предписание Транспортного департамента приостановить регулярное сообщение между Юкзааном и метрополией?
— Мельком, краем уха…
— Так вот: регулярное сообщение не приостановлено. Оно прекратилось вовсе. Вот уже несколько часов Эхлиамар пребывает в блокаде. Попытки кораблей взлететь мягко, но настойчиво пресекаются. Какие-то ваши силовые поля, которые прижимают корабль к космодрому… Точно так же все аппараты, что пытаются войти в космическое пространство Эхлиамара, теряют ориентировку и уносятся в никуда или просто промахиваются. Обычные законы небесной механики утратили силу. Как вы это
