— Молодцы, вовремя привезли, — равнодушно похвалила их усталая пожилая врачиха. — Сообразили. А то ведь как у нас? Пока не шарахнет как следует, к врачу не идут. Так и до инфаркта недалеко. Теперь главное, чтобы не выписалась раньше времени.
У Гениной матери оказалась запущенная стенокардия, ишемия и ещё Бог знает что. В оставшуюся неделю их „картошки“ Ада с Митей и Генкой несколько раз ездили на автобусе в районную больничку, навещали Марию Степановну, убеждали не волноваться, хорошенько пролечиться, обещали не запустить хозяйство.
Потом, вернувшись в Москву, Ада пару раз отправляла в деревню Малышки бандероли с дефицитными лекарствами, которые доставал по ее просьбе Александр Владимирович. Мария Степановна каждый раз писала, благодарила, просила не беспокоиться, уверяла, что уже совсем поправилась.
А потом эта связь как-то сама собой оборвалась.
И вот теперь перед Адой сидел давно позабытый Гена Санько, держал ее за руку и смотрел весело, но вместе с тем настороженно и сочувственно.
— Гена, неужели это ты? — повторила она. — Как ты? А как мама? Жива?
— Жива, жива! — энергично закивал бородатый Генка. — Жива и здорова!
— Ген, а что случилось? Как я здесь оказалась? Это прямо как в фильме: „Шел, шел, упал, очнулся — гипс!“
— Да, точно, — Генка почесал затылок. — Ты мне вот что скажи, Ада Третьякова, в какое такое дерьмо ты вляпалась?
— Ген, я сама не понимаю, что произошло. Я ведь даже не знаю, что со мной было, честное слово!
— М-да… Весело! — Гена бросил чесать затылок и принялся крутить нос. — Короче, тебя Карман привез, велел спрятать, чтоб никто не нашел. Ты была без сознания, я поначалу решил, что они тебя мертвую притащили.
— Погоди, какой ещё Карман? Почему к тебе привез? — с недоумением уставилась на него Ада.
— Не знаешь Кармана? Карман — он под Пыхой ходит. А Пыха — человек известный. Ну ты меня понимаешь?
Ада неуверенно кивнула.
— Ну и я тоже, скажем так, — здесь, у себя, человек не последний. А с Пыхой у меня кое-какие дела. Вот его человек тебя ко мне и привез. Подержи ее, говорит, деньков несколько, а потом я с тобой свяжусь и заберу.
Вот только не знаю, зачем ему это.
— Да кто такой Карман-то? — с отчаянием спросила Ада. — Я ж никакого Кармана и не знаю!
— Да это Витася Карманов, — пояснил Генка, теребя бороду. — Бывший мент. Теперь, говорят, ловко долги выколачивает. Ну и связи имеет.
— Виталик? Виталик Карманов? — изумленно выговорила Ада.
— Ты его знаешь? — быстро спросил Генка.
— Знаю. Это друг моего бывшего мужа. Слушай, а ведь я только сейчас вспомнила: я же как раз с Петькой на улице разговаривала, потом что-то случилось, и вот я здесь. Наверное, я ударилась?
— Ага, и причем не один раз, — скептически заметил Гена. — У тебя же вся голова разбита. Я когда понял, что это ты, увез тебя в деревню к бабе Варе, тетке папаши моего покойного. К матери бы оно лучше, да там вычислить тебя легко. А тут не найдут. И доктора своего к тебе приставил. Он у меня молодец, Костян-то, любая аппаратура, любые лекарства у него есть. Так вот он сказал, что ударов тебе нанесли несколько. Да ещё и какую-то дрянь вкололи.
— Ген, а что дальше? — прошептала Ада. — Ты же не сможешь меня тут вечно прятать. У тебя будут проблемы.
— А мужа твоего Петром зовут? — не отвечая на ее вопрос, задумчиво спросил Гена.
— Ну да, а что?
— Лицо такое длинное и усатый?
— Точно. А ты откуда знаешь?
— А они тебя вдвоем привозили. За что же они тебя так, не знаешь?
— Нет, — протянула Ада. — Я с ним, правда, разводиться собралась, но не думаю, чтобы из-за этого Петька решил меня убить. Я ему особо не нужна. Хотя, зачем-то он цепляется, уговаривает в семью вернуться…
Хорошего ты себе мужа нашла! — похвалил Генка. — Молодец! Ну да ладно. Надо придумать, что нам дальше делать. Пока ты можешь оставаться здесь. Тут тебя никто не найдет. А дальше?
— Ген, а ты-то как? На тебя теперь, поди, этот Пыха наедет?
— Я сам на кого хочешь наеду, — буркнул он.
В дверь деликатно постучали, и в комнату вошел доктор Костя с чашкой бульона и ломтем хлеба на тарелочке.
— Ладно, Костян, ты пока иди, — Гена забрал у него тарелку с чашкой. — Мы тут сами разберемся.
Костя тихо испарился. Возражать тут было явно не принято.
— Ген, — сказала Ада, прихлебывая вкусный бульон, — мне надо связаться с одним человеком. Вот он точно сумеет нам помочь. Он, правда, уезжал, но, может, уже и вернулся. Ты не знаешь, где мой мобильник?
— Не было у тебя никакого мобильника, — Генка недоверчиво поглядел на нее. Кто это тут у нас такой крутой, что сумеет разрулить всю эту непростую историю? — У тебя с собой вообще ничего не было, ни телефона, ни документов. А я тебя всё равно сразу узнал, — добавил он хвастливо, — хоть ты и выглядела так, что краше в гроб кладут!
Нет мобильника — вот это уже катастрофа! Как и все современные люди, Ада давно не трудилась запоминать телефонные номера. А зачем? В сумке всегда лежит маленький друг, держащий в своих электронных мозгах всю необходимую информацию! Однажды, забыв дома аппаратик, Ада поймала себя на мысли, что чувствует себя без него примерно так же, как если бы забыла поутру надеть юбку.
— Слушай, а что же делать? — встревожено уставилась она на бородатого мужика, сидящего у ее постели. — Я ведь ни одного номера наизусть не помню! Стоп! Можно ведь позвонить Мите — помнишь Митю? У него точно есть телефон этого человека. О, черт! Я ведь и Митькиного номера не помню! Что же делать?
— Что, ни одного телефона не помнишь? А домашний? А офис?
— Точно! Сразу заметно, что меня по голове стукнули — ничего не соображаю! Конечно же помню. Или не помню? Вот, записывай куда-нибудь, пока я опять не забыла!… Только ты позвони ему сам, а то у меня уже больше сил нет. Объясни ему всё и скажи, что тебе нужно срочно связаться с Антоном Михайловичем Ромашовым. Запомнишь? Антон нам обязательно поможет! И пусть Митя позвонит моему отцу и успокоит его как-нибудь.
Среди ночи Ада проснулась, как будто ее кто-то сильно толкнул.
Тускло горел ночник. В противоположном углу комнатки на кресле уютно посапывал доктор Костя. Было так тихо, что казалось, из жизни ушли все-все звуки: не лаяли собаки, не шумел ветер за окном, даже часы нигде не тикали!
Ада почувствовала нарастающую панику. Боже мой, это ж надо было быть такой идиоткой! Такой круглой дурой!
Волны паники поднимались выше и выше, заливая всё пространство вокруг Ады, вытесняя собой воздух, норовя накрыть ее с головой. Хотелось истошно завопить, завизжать от подкатывающегося ужаса, заволакивающего глаза мутной незрячей пеленой, и лишь колоссальным усилием воли Аде удавалось лежать молча, закусив почти до крови руку.
Зачем она, ненормальная, попросила Генку связаться с Антоном? С чего она, дурища бестолковая, решила, что тот захочет и сумеет разобраться с ее гадкими и некрасивыми проблемами? Оно ему надо? Кому это вообще может быть интересно — копаться в ее безобразных, стыдных делишках?
Ей ещё крупно повезло, что она каким-то чудом очутилась у Гены Санько, по старой памяти
