только йерка, но и настоящего Пардю. Он убил их обоих…
Не было никакого смысла больше лгать. Принц Джейк уже понял правду. А от одной мысли о том, что нужно лгать здесь и сейчас, я чувствовал себя прескверно.
– Если бы йерк внутри учителя умер, то он мог бы выжить и быть свободным, – сказал я. – Он бы рассказал другим людям, что случилось. Он бы предупредил их. Йерки не могу позволить себе оставлять свидетелей:
– Они будут убивать каждого хозяина, чей йерк погибает, не так ли? – горько спросил принц Джейк. – Каждый человек-контроллер, чей йерк умирает, подлежит уничтожению. Вот в чем правда, да?
– Да.
Лицо принца Джейка сморщилось. Я подумал, что это выражение боли.
– Это все сделали мы, – сказал принц Джейк.
– Это война, – сказал я.
– Мой брат, – добавил принц Джейк. – Том. Он контроллер. Как насчет него?
Ответа у меня не было. Йерки будут спасать всех, кого смогут. Но если их служба безопасности потерпит неудачу, то они будут делать то, что нужно. Они примутся за уничтожение улик.
Принц Джейк пристально посмотрел на меня:
– Ты знал, что они так поступят?.
Я посмотрел на него. Может, это из-за человеческого адреналина, но я тоже стал злиться. Злиться от обвиняющего взгляда Джейка.
– Да, я знал.
– Откуда ты знал?
Я заколебался. Принцу Джейку не понравилось мое замешательство. Он вдруг развернулся и прижал меня к стене.
– Откуда ты знал, что йерки поступят именно так?
– Потому что так бывало и раньше. Ты думаешь, это первая планета, на которую внедрились йерки? Ты думаешь, что Земля единственная планета, на которой андалиты борются с ними? Они никогда не оставляют свидетелей.
Принц Джейк отпустил меня. Но он смотрел на меня с нескрываемым презрением.
– Мне не нравится, что ты многое скрываешь от меня, Акс. Я твой друг. Мы друзья. Мы должны знать все, что знаешь ты. А ты не рассказал мне об этом.
– Во время войны случаются ужасные вещи, – сказал я. – Ты делаешь то, что тебе нужно делать. Разрушение «Кандроны» – часть войны.
– Ты можешь называть это войной, – сказал принц Джейк. – Но я ненавижу войну.
– Люби воина. Ненавидь войну. Вой-ну.
– Это что, андалитская поговорка? – с иронией спросил принц Джейк.
– Да. Мой брат часто повторял ее.
Принц Джейк долго смотрел на меня. Мне стало не по себе.
– Тебе кое-что известно, да, Акс? Иногда у меня такое чувство, что люди – только пешки в большой игре между андалитами и Йерками. Мы просто орудие в этой войне, не так ли? Слишком тупые, чтобы понимать, что на самом деле происходит. Слишком примитивные, чтобы быть настоящими воинами.
– Это совсем не так, – сказал я. Мой собственный гнев уменьшился. Подозрения принца Джейка остались прежними.
– Ты сражаешься рядом с нами, Акс. Что касается меня, я считаю тебя одним из нас. Но потом вдруг узнаю, что у тебя от нас есть секреты. Рэчел и Марко то и дело спрашивают меня: «Что мы знаем об Аксе? Что он рассказал нам о своей планете? А мы показываем ему все, что он захочет». Я доказываю им, что тебе можно доверять. А теперь я не знаю. Я действительно не знаю. Когда появляются секреты, то доверие исчезает. Ты должен был предупредить меня, что будут делать йерки. Ты же знаешь, что мой брат… ты знаешь о Томе. У меня было право знать, что могло произойти.
– Может, ты бы не стал разрушать «Кандрону», если бы знал, что это может навлечь беду на Тома, – заметил я.
Принц Джейк приблизил ко мне лицо.
– Так вот как ты рассуждаешь? Знаешь что, Акс? Ты правильно решил узнать о людях побольше, потому что ты ничего в них не смыслишь. Ничего.
Глава 8
Андалиты могут решить, что люди – простые, открытые и доверчивые существа. Но они тоньше, чем кажутся сначала. Возможно, это оттого, что у них есть звуковой язык, в котором любое слово всегда имеет больше одного смысла.
Из земного дневника Аксимили-Эсгаррута-Истхила
Мой день в человеческой школе завершился тем, что учителя, который был контроллером, увезли. Принц Джейк ушел домой. Я возвратился в лес и с радостью вернул себе свой настоящий облик.
Но я очень плохо провел остаток дня и ночь.
Я понял, что ни принц Джейк, ни другие люди никогда не смогуг стать мне настоящими шормами. Я узнал, что между нами всегда будет стена. Но они были единственными, что у меня осталось. Без них я был бы совершенно одинок. И гнев принца Джейка и его подозрения больно ранили меня.
Ужасно одиноко находиться в миллионе земных миль от любого живого представителя твоего народа.
На следующий день Марко предложил мне «прогуляться» с ним. Удивительно. Марко ни когда не был чрезмерно дружелюбен по отношению ко мне, не то что Кэсси, Тобиас или принц Джейк. Рэчел тоже никогда не показывала большой симпатии ко мне.
Я «перешел» в свой человеческий облик и встретил Марко на краю леса.
– Итак, – сказал он, – ты хочешь быть Пиноккио, да?
– Что?
– Пиноккио был маленьким мальчиком, вырезанным из дерева. Он хотел стать настоящим, живым человеком.
– Я не хочу быть человеком. Я просто хочу изучить людей.
Марко улыбнулся:
– Что за совпадение. А я хочу изучить андалитов.
Мне понадобилось несколько минут, пока я понял, о чем он говорил.
– А, принц Джейк попросил тебя поднажать на меня, чтобы получить информацию.
– Джейк немного поругался из-за того, что ты скрыл от нас часть того, что тебе известно, – сказал Марко. – Но больше всех ругалась Рэчел. Пошли, нам нужно успеть на автобус. Ты хочешь узнать побольше о людях, так? Думаю, тебе лучше побывать в книжном магазине. Такому умнику, как ты, ничего не стоит научиться читать по-английски.
– Книжный магазин? Книж-ный ма-га-зин?
– Да. Книги. Фантастика. История. Сотни тысяч книг, и все о человеческой расе. И ты сможешь взять любую из них. У нас нет секретов, не то что, у других особей, о которых я не буду говорить и которые не хотят объяснить нам даже такой малости, как, например, каким образом они едят, не имея рта.
– Понятно. Вы открываете мне ваше общество. Об-щес-тво-о-о-о. Во-о-о-о. И вы хотите, чтобы я в ответ сделал то же самое.
– Я говорил Джейку, что смогу выудить из тебя всю нужную нам информацию, но он ответил: «Нет, Акс – наш друг. Покажите ему, что нам нечего скрывать. Может, в конце концов, и он решится довериться нам».
Я ощутил угрызения совести. Они мне во всем доверяют. Они никогда ничем не обидели меня. Наоборот, они всегда чудесно относились ко мне. Были добры во всем.
– У меня есть причины хранить секреты, сказал я.
