Моэм Сомерсет
…И волки целы
Ничто не вынудит меня назвать имя прекрасной страны, где происходили события, о которых я просто обязан поведать; однако не случится ничего дурного, если я признаюсь, что это — свободное и независимое государство и находится оно на Американском континенте. Сведения эти достаточно туманны и, естественно, не могут повести к развитию дипломатического конфликта. Так вот, президент этой свободной и независимой страны питал слабость к хорошеньким женщинам, и надо же было случиться, чтобы в столицу его страны, вольно раскинувшийся солнечный город с рыночной площадью, собором весьма величественного вида и десятком старинных испанских домов, приехала из штата Мичиган молодая особа столь приятной наружности, что президент тотчас воспылал к ней страстью. Не тратя времени даром, он признался ей в любви и, о счастье, услышал, что ему отвечают взаимностью; однако, о несчастье, оказалось, что молодая особа полагает препятствием их союзу наличие у президента супруги, а у себя — супруга. Она, как и все женщины, хотела замуж. Президент считал подобное отношение неразумным, однако был рыцарем, и каприз хорошенькой женщины был для него закон. Поэтому он пообещал возлюбленной все устроить и повести ее к алтарю. Он призвал к себе советников и изложил им суть дела. Он уже давно считает, сказал президент, что для такой прогрессивной страны, как их, существующие законы о браке позорно устарели, и предлагает их радикально изменить. Советники удалились и очень скоро предложили на рассмотрение президента именно такой закон о разводе, какого он желал. Однако страна, о которой я веду речь, всегда с особой тщательностью соблюдала конституцию, ибо это было в высшей степени цивилизованное, демократическое и пользующееся уважением государство. Президент, считающий себя достойным звания президента и чтящий присягу, которую произнес при вступлении в должность, ни за что не обнародует закона, как бы кровно он ни был в нем заинтересован, пока этот закон не пройдет официальную процедуру принятия, а упомянутая процедура весьма длительна; итак, едва наш президент успел подписать указ, придающий новому положению о разводе силу закона, как в стране вспыхнула революция и его, увы, повесили на фонарном столбе на той самой площади, где стоит не лишенный величественности собор. Молодая особа привлекательной наружности спешно покинула столицу, а закон остался. Прожив в стране тридцать дней и заплатив сто долларов золотом, муж может развестись с женой, а жена соответственно — с мужем, не предуведомляя своего партнера по браку о задуманном шаге. Например, ваша жена говорит, что уезжает на месяц к престарелой матери, и вдруг в одно прекрасное утро, просматривая за завтраком почту, вы вынимаете из конверта письмо, в котором она сообщает, что развелась с вами и уже замужем за другим.
И скоро по свету разнеслась благая весть, что не слишком далеко от Нью-Йорка есть страна с мягким климатом и комфортабельными отелями, где женщину без особых проволочек и излишних затрат освободят от опостылевших уз брака. Для этой процедуры не требовалось согласия супруга, и это избавляло ее от предварительных обсуждений, столь изматывавших нервы. Любой женщине известно, что мужчина будет сколь угодно долго противиться намерению, однако смирится перед лицом свершившегося факта. Скажите ему, что вам хочется «роллс-ройс», он ответит: нет, «роллс-ройс» ему не по карману, но купите автомобиль — и он безропотно подпишет счет на оплату. Итак, очень скоро в гостеприимный солнечный город хлынули красавицы: усталые предпринимательницы и праздные светские львицы, дамы полусвета, законодательницы мод; они съезжались сюда из Нью-Йорка, Чикаго и Сан-Франциско, из Джорджии и Дакоты, словом, со всех уголков Соединенных Штатов Америки. Суда «Юнайтед фрут лайн» были плохо приспособлены для перевозки пассажиров, и, если возникало желание плыть в отдельной каюте, приходилось покупать билет за полгода вперед. Столица этого предприимчивого государства процветала, а все юристы без исключения обзавелись собственным «фордом». Владелец «Гранд-отеля» дон Агосто раскошелился и поставил в нескольких номерах ванны: он никогда не пожалел о понесенных расходах, деньги текли к нему рекой, и всякий раз, как ему случалось проходить мимо фонарного столба, на котором повесили незадачливого президента, он в знак приветствия залихватски махал ему рукой.
— Великий был человек, — говаривал он. — Когда-нибудь ему поставят памятник.
Из моего рассказа вы, вероятно, заключили, что к помощи этого удобного и разумного закона обращались одни только женщины, и, стало быть, в Соединенных Штатах именно они, а вовсе не представители сильного пола жаждут сбросить священное ярмо брака. Однако у меня нет оснований утверждать что-либо подобное. Хотя в эту страну устремились за разводом главным образом женщины, я объясняю это тем, что им ничто не мешает отлучиться из дому на полтора месяца (неделя туда, неделя обратно, тридцать дней там), а вот мужчине трудно бросить дела на такой долгий срок. Конечно, мужчины могли бы поехать летом, во время отпуска, но летом стоит жара, к тому же в столице нет площадок для гольфа: не резонно ли предположить, что многие задумаются, а стоит ли развод такой жертвы — месяц без гольфа. Конечно, в «Гранд-отеле» постоянно обретались двое-трое представителей сильного пола, по странному совпадению это были почти всегда коммивояжеры. Вероятно, характер их деятельности позволял им добиваться одновременно двух целей — прибыли и свободы.
Как бы там ни было, факт остается фактом: клиентура «Гранд-отеля» состояла в основном из дам, и, когда эти дамы обедали или ужинали под аркадами патио, делились друг с другом своими семейными неурядицами и пили шампанское, глаз от этой картины было просто не оторвать. Дон Агосто получал баснословные барыши от генералов и полковников (в армии этой страны было больше генералов, чем полковников), от адвокатов, банкиров, коммерсантов и золотой молодежи столицы, ибо все они проводили время в холле и ресторации отеля, любуясь слетевшимися сюда очаровательными созданиями. Но нет в мире совершенства. Непременно вылезет какая-нибудь досадная мелочь, тем более что красавицы, избавляющиеся от своих мужей, склонны проявлять нервозность, что вполне объяснимо. На них иной раз просто не угодишь. Впрочем, следует признать, что сей восхитительный городок, при всех его неисчислимых достоинствах, мог предложить весьма немного в плане развлечений. Имелся всего один кинотеатр, где показывали фильмы, снятые в прекрасном Голливуде бог весть когда. Днем, пожалуйста, консультируйтесь с адвокатами, полируйте ноготки, пройдитесь по магазинам, но вечерами — нескончаемая скука. Многие жаловались, что тридцать дней — слишком долгий срок, а самые молодые и нетерпеливые предлагали адвокатам сделать закон еще более революционным и проворачивать дело за два дня. Однако дон Агосто был очень изобретателен, однажды в порыве вдохновения он нанял оркестрик бродячих музыкантов из Гватемалы, которые играли на маримбе. В мире нет более зажигательной музыки, чем звуки маримбы, ноги сами просятся в пляс, и стоило музыкантам заиграть, как очень скоро все свободное пространство в патио заполнили танцующие пары. Ясно как день, что трех кавалеров- коммивояжеров для двадцати пяти дам было мало, зато к их услугам оказались все генералы города, все полковники, вся золотая молодежь. Танцевали все они божественно, и у всех были большие черные глаза с поволокой. Часы летели, дни мелькали с такой быстротой, что оглянуться не успеешь, как месяц уже подошел к концу, многие дамы, прощаясь с доном Агосто, признавались, что с радостью остались бы здесь подольше. Дон Агосто сиял. Он любил, когда люди веселятся. Гватемальские музыканты стоили во много раз дороже, чем он им платил, и когда он любовался, как его гостьи танцуют с мужественными офицерами и галантными молодыми людьми, сердце его ликовало. Бережливый дон Агосто выключал электрический свет на лестницах и в коридорах своего отеля в десять вечера, вследствие каковой меры мужественные офицеры и галантные молодые люди замечательно усовершенствовались в знании английского языка.
Словом, в стране царил нескончаемый праздник, брачный сезон независимо от времени года, да простят мне этот избитый штамп, но, право же, он сам собой напрашивается, и так все продолжалось, пока в один прекрасный день мадам Корали не решила, что с нее довольно. Всем известна старая истина: что одного лечит, другого калечит. Мадам Корали принарядилась и пошла к своей подруге Карменсите. Изложила ей в нескольких красноречивых словах цель своего визита, и Карменсита кликнула служанку и велела ей тотчас бежать к Ла Горде и привести ее сюда. Надо обсудить нечто чрезвычайно важное. Ла Горда, особа весьма корпулентная и с густыми усами, явилась незамедлительно, и три подруги за бутылкой малаги провели военный совет. Следствием этого совета явилось написание письма президенту, в котором они просили его об аудиенции. Президент был дюжий малый, слегка за тридцать, всего несколько лет назад
