Чуда не будет

Александр Романов Чуда не будет

— Опергруппа на выезд! Улица Павки Корчагина, 137-а, 117. Похоже, блокада памяти…

Свет фар прорезает тьму. Улицы пусты — на исходе ночь,

— Как бы Васенька в школу не опоздал. Теперь и не позвонить!

— Не проспит, он у тебя ответственный парень. У меня вот сегодня юбилей: семнадцать лет супружеской жизни, так что я вас приглашаю. Ох, и напьемся!

— Поздравляю, старик! Но не похоже, чтобы ты пьянствовал.

— Тут запьешь: третий случай за дежурство…

— Что-то надо делать! Васенька у меня как раз в таком возрасте — подумать страшно…

— Женщина, при чем здесь возраст? Ты уже забыла деда? Семьдесят лет, а туда же: нашел в памяти что-то — и замкнулся…

— Социальная проблема. Жертвы бездуховности…

— Это старик-то бездуховен?! С его эрудицией, интересами?

— Запретить — и все. Пока не поздно.

— Что запрещать-то? Любой школьник соберет собственноручно и подключится…

— Кончай дискуссию! Приехали…

Закон подлости: не работает лифт. Каменные ступени гулко разносят топот. Вот и распахнутая дверь № 117, лицо не старой еще, плачущей женщины… Мимо — быстрей — двери — быстрей — еще двери… Пацан лет четырнадцати. Постель раскидана, скрюченные ноги свесились на пол. Лицо белее простыни, лоб в присосках, провода тянутся к столу, к явно самодельному прибору.

— Вот и самоделка… Разворачивай быстрее.

— Мамаша, вы мешаете… Как альфа-ритм?

— Сейчас, сейчас… Давно это?

— Ой, не знаю я… Спала. И как толкнуло что! Вошла, а он… — Безутешный всхлип, щелканье тумблеров, змеистая кривая на экранах.

— Мамаша, выйдите, вы мешаете… Как альфа-ритм?

ТЕБЯ ОЖИДАЕТ ЧУДО!

Сердце пляшет в неудержимом веселье, он бежит по ступенькам — вверх, вверх, лифт — для недужных, вон как весело цокают ступеньки — вверх, вверх! Вот и флаер, сердце ухает в бездну — не пришла… Стукоток каблучков, оглянулся — она!

ТЕБЯ ОЖИДАЕТ ЧУДО!

Бежит, танцуя, извиваясь руками над головой, брызги солнца резвятся на белом платьице, рыжих волосах, загорелых коленках… Флаер свечой взмывает в небо, рассыпая по миру звон колокольчиков — ее смех… Он управляет одной рукой, взяв в другую ее теплую и мягкую ладонь — и она не отняла!

ТЕБЯ ОЖИДАЕТ ЧУДО!

На кухне соседка успокаивает плачущую мать, но что слова, когда беда в доме? Слова — звуки, они могут оплести, опутать, вселить надежду, столкнуть в отчаянье — но не отведут беду…

— Павлик, Павлик, что ж ты наделал… Такой добрый, чуткий… Для него только и живу…

— Успокойся, приехали ведь, помогут, значит.

— Это она во всем виновата… Я уж позвонить хотела, да что я ей скажу… И Павлик не простит…

— Не плачь, говорю, перестань. Выпей вот. Кто она-то?

— Да с девочкой он поссорился… Всегда был веселый, светился весь, а тут пришел… Сразу поняла — поссорились…

Врывается женщина-врач: воды! Выхватывает стакан, бежит к Павлику…

На бескрайней глади океана одинокий островок. Она в восторге, он счастлив и горд ее радостью… Флаер мягко опускается, они выпрыгивают под щедрое солнце на удивительно зеленую траву…

ТЕБЯ ОЖИДАЕТ ЧУДО!

Смеясь и танцуя, она взбегает на скалу, распускает свое белое платьице в причудливые радужные крылья — модница! Он взлетает с места, старые добрые «орлиные» крылья легко несут его к порхающей фее — прекрасно жить, и мир прекрасен!

ТЕБЯ ОЖИДАЕТ ЧУДО!

Океан ласковой теплой волной качает два юных сердца, растворив остальное за ненадобностью… Доброе солнце мягко греет счастливых мокрых влюбленных, нежащихся на песочке…

ТЕБЯ ОЖИДАЕТ ЧУДО!

Комната похожа на лабораторию — всюду электроника. Серые сумерки за окном сменились таким же серым утром… Щелкают тумблеры, светятся экраны, пахнет больницей.

— Ох, и напьюсь же я сегодня… Снимай присоски. Рано?.. Снимай-снимай! Выматывают же эти блокадники.

— Обошлось, слава богу. Это он из-за девочки — на кухне случайно подслушала…

— Что обошлось? Очухается — опять облепит башку присосками. Когда-нибудь все равно не успеем!

— Что ты предлагаешь?

— Но кто-то же должен им объяснить! Человек становится человеком только через боль. Это как закалка стали! У каждого ведь были утраты, что ж, бежать из-за этого в воспоминания?

— Ты, старик, уже не раз заявлял, как сегодня напьешься. Это ведь тоже бегство от реальности…

— Брось! Отлично знаешь: никакой пьянки не будет! Потому что завтра опять сидеть и ждать вызова вот к такому же.

— Не то все, не то. Жить надо для других, не для себя!

Хохоча и что-то выкрикивая, двое бегают друг за другом по песку… Невдалеке немолодой художник грустно улыбается за своим этюдником — и его коснулась крылом птица любви…

ТЕБЯ ОЖИДАЕТ ЧУДО!.

Слишком много счастья, а счастьем невозможно владеть в одиночку — надо поделиться, оно, счастье, делением умножается, и вот уже она щелкает браслетом, зовет на остров всех-всех-всех, он собирает сучья, готовит костер…

ТЕБЯ ОЖИДАЕТ ЧУДО!

Сердце пляшет в неудержимом веселье, он бежит по ступенькам — вверх, вверх, лифт — для недужных, вон как весело цокают ступеньки — вверх, вверх! Вот и флаер, сердце ухает в бездну — не пришла… Стукоток каблучков, оглянулся — она!

ТЕБЯ ОЖИ…

— О, дьявол! Стимулятор! Быстро!

С таким трудом укрощенная змея взметнулась на экране в бешеной пляске, люди заметались от тела к приборам, что-то включая, что-то настраивая… Как в насмешку, выглянуло солнце, пролилось в окно чудесной небесной синью и золотом… Змея прыгнула через весь экран, выгнулась в невообразимом зигзаге — и выпрямилась тонкой неподвижной горизонталью.

Врач уронил руки — всё. А в дверях застыла мать, страшно зажимая руками рот…