Мой папа

Джованнино Гварески Мой папа

Мой папа сказал: «До сегодняшнего дня я предоставлял вам полную свободу, чтобы разобраться в ваших инстинктах. Теперь мне все ясно. Итак, начиная с сегодняшнего дня, раз в неделю я буду обучать вас правильно жить. Начнем с ванной комнаты».

Он подвел нас к двери ванной комнаты и произнес:

— Прежде чем вдаваться в подробности, я должен объяснить вам самую суть. Ванная имеет отношение к коммунальному обслуживанию, хотя это и частное помещение. Ведь она служит всем людям, живущим в этом доме. Поэтому каждый пользуется ею сам, но поддерживает в ней порядок, заботясь о других. Ванная состит из предбанника и собственно ванной. Чтобы начать ею пользоваться, прежде всего, необходимо туда зайти. Это важно: ведь для того, чтобы войти в помещение, пусть даже маленькое, необходима дверь, называемая входной дверью. Именно перед такой дверью мы и стоим.

Папа повернулся к моему брату:

— Внимательно посмотри на дверь и опиши, что ты видишь.

Брат внимательно осмотрел дверь и ответил:

— Я вижу деревянную двустворчатую дверь. Она окрашена в белый цвет. Еще я вижу латунную ручку. И больше я ничего не вижу, потому что дверь закрыта.

Папа велел, чтобы дверь осмотрела я и сказала, не вижу ли я чего-нибудь еще. Я ответила, что вижу замочную скважину. Подошла моя мама и тоже осмотрела дверь. Маме очень нравятся детективы. Она сказала, что, как ей кажется, убийца проник в дом через окно.

Папа посмотрел на нее как-то особенно, потом сказал, что мы ненаблюдательны. Ведь он, помимо всего того, что видели мы, заметил в нижней части двери следы ног — моих и моего брата.

— У двери ванной комнаты, — пояснил он, — как и у других дверей, есть ручка. Поэтому дверь никогда не надо открывать ногами.

Папа сказал, что теперь можно входить. Он взялся за ручку и повернул ее, но дверь не открылась.

Папа не стал настаивать.

— Альбертино, — спросил он, повернувшись к моему брату, — если случается так, что дверь не желает открываться, что нужно сделать?

— Дать по ней ногой, — ответил Альбертино.

Папа развел руками и вздохнул.

— Маргерита, — сказал папа, — мы приносим себя в жертву, чтобы научить наших детей, как надо жить в этом мире. Но все напрасно. У них есть уши, а они не слышат!

Мама тоже вздохнула, и тогда папа обратился ко мне.

— Ты моложе своего брата, — сказал он мне, — ты женщина, и у тебя опыта меньше. Поэтому у тебя больше развита интуиция. Тебе надо войти в ванную, ты поворачиваешь ручку, а дверь не открывается. Что ты сделаешь?

— Я найду укромное местечко в саду, — ответила я. Папа разволновался и велел мне задержаться после теоретико-практического урока по пользованию ванной, потому что он должен был поговорить со мной очень серьезно.

— Дверь в ванную комнату, — закричал папа, — не открывается в двух случаях: или внутри кто-то есть, или она закрыта на ключ.

Папа перепробовал десять или двенадцать ключей, потом соорудил отмычку и трудился над замочной скважиной минут двадцать. Но дверь не открылась. Тогда мой брат ударил по ней ногой в известном ему месте, и дверь открылась.

— Ну хорошо, — заявил папа, — однако само собой разумеется, что дверь открывается за ручку. Для меня она все еще мысленно закрыта.

Мы вошли в предбанник, и папа сказал:

— Давайте внимательно осмотрим эту комнатку, которая отделяет ванную от остальной квартиры. Слева мы видим вешалку, а под ней — стул. Справа — предмет мебели двойного назначения, который ваш отец изобрел, начертил и собрал собственными руками. Наверху полка, она служит только для хранения обуви. Для кожи и замши необходимо много воздуха, поэтому у нее нет дверей, а есть простая занавеска, назначение которой — улучшать эстетику мебели и охранять обувь от пыли.

Папа велел отдернуть занавеску, и показались отделения полки. Их было три: в самом верхнем лежала картошка с морковкой и стояла бутылка отбеливателя. В нижних были пластинки, три пачки газет, кастрюли, кофейная мельница, шерстяное стеганое одеяло, книги, банки с томатным соусом. Находилась там и пара туфель. Папа повернулся к маме и спросил:

— А как же туфли?

— Я их потом уберу, — ответила мама. Папа не потерял терпения.

— Перейдем к нижней части полки: это самая хитроумная и практичная ее часть. Она сделана из большого ящика, который внизу соединен с полкой двумя петлями и открывается только сверху, как крышка. В ящике три отделения для грязного белья: в первом — постельное белье, во втором — хлопок, в третьем — шерсть. Белье предварительно сортируется, поэтому исключено, что какой-нибудь цветной носок будет стираться с постельным бельем и испортит его.

Папа открыл свой особый ящик. В отделении для белья были яблоки и пустые бутылки, в отделениях для цветных и шерстяных тканей стоял пылесос. Папа сказал, что вешалка не нуждается в особых пояснениях. Ведь под кретоновой занавеской, закрывающей вешалку, может находиться только одежда.

— Ну уж на вешалку нельзя повесить бутылки, овощи и фрукты, — заявил папа и отдернул занавеску. На вешалке висела скалка, разделочная доска и две большие сковородки.

— На кухне они не помещаются, — пояснила мама. — Конечно, если они тебя раздражают, я могу положить их в платяной шкаф. Там еще есть место.

Мы вошли в ванную. Папа обратился к моему брату.

— Внимательно осмотрись кругом, — велел папа, — и скажи, что ты здесь видишь ненормального. Брат внимательно осмотрел умывальник и то, что его окружало, и ответил, что, с его точки зрения, все нормально.

— Все зависит от оценки, которая дается понятию «нормальный», — сказал папа. — Вещь может быть абсолютно нормальной или относительно нормальной. Для какого-нибудь дикаря нормально мыться лишь изредка, для человека цивилизованного нормально мыться каждый день. Даже не так! Тот, кто здесь недавно умывался, превратил пол в грязную лужу, бросил в угол салфетку и тому подобное. А сейчас пример того, как надо умываться, вам подам я!

Мы все привели в порядок и подтерли пол. Тогда папа снял пиджак, закатал, как следует, рукава, расстегнул воротник рубашки и обернул шею полотенцем, чтобы защитить рубашку от воды. Он объяснил нам, как надо открывать краны, как смешивать горячую воду с холодной. Показал, как цивилизованный человек намыливает руки. Потом сильно намылил лицо и шею. У моего папы очень нежные глаза, потому что он много пишет и, конечно, много читает. Немного мыла попало ему в глаза, и он начал наощупь искать полотенце, но никак не мог его найти: он забыл, что обмотал его вокруг шеи.

Тогда он выскочил в предбанник и открыл ящик в поисках чего-нибудь, чем можно было бы вытереться. Но там лежали яблоки. Тогда папа вытащил из брюк рубашку и стер ею мыло. Краны же оставались открытыми, и вода тем временем начала переливаться через край умывальника. Папа начал намыливать подбородок, чтобы побриться, но по ошибке взял тюбик с зубной пастой и очень разозлился. Затем он не заметил, что вместо зубной пасты выдавил на щетку крем для бритья.

Я, мама и брат молча смотрели на папу. Ведь если папа объясняет, как надо жить в этом мире, при этом что-то не получается, а кто-нибудь вмешивается — папа сердится и говорит, что здесь объясняет только он.

Однако на полу было уже по щиколотку воды, поэтому в один прекрасный момент я, мама и брат