О короткой памяти

Арбитман РоманО короткой памяти

Р. Арбитман

О КОРОТКОЙ ПАМЯТИ

'Как пошли нас судить дезертиры Так что пух, так сказать, полетел'

Александр ГАЛИЧ,

'Вальс, посвященный Устава караульной службы'.

О смелости хотелось бы поговорить. О двух ее, если угодно, разновидностях: смелости без оглядки на время, авторитеты, на обстоятельства, на возможные последствия - и смелости дозволенной, разрешенной, совершенно безопасной.

Первая (при всех возможных заблуждениях людей, ее проявлявших) дорогого стоит. Именно те, кто в годы всеобщего 'одобрямса' имели мужество не соглашаться и были многократно (и по-разному, в зависимости от 'тяжести' несогласия) биты, готовили нашу перестройку. И ныне эти люди не впали в самодовольство, понимая: работа только в самом начале...

О втором виде смелости долго говорить нет смысла, она понятна, объяснима и присуща ныне подавляющему большинству из нас. Сегодня это нормально для нас состояние. Особых заслуг у проявляющих теперь благонамеренную смелость я не вижу, но и порицать таких людей в общем-то не за что. Раньше не видел истину и молчал, ныне прозрел и заговорил. Ничего страшного.

Нормально.

Однако среда дозволенно-смелых есть один тип, который лично у меня никаких добрых чувств не вызывает. Это те, кто, получив свыше право голоса, с упоением набрасываются на тех, кто задолго до разрешенной гласности говорил то, что думал. Как легко ныне дозволенно-смелым поучать этих людей: они, мол, были ограничены, их идеи, дескать, уже не волнуют, их мужество-де пройденный этап... Как легко сегодня, должно быть, со снисходительной улыбкой похлопывать по плечу людей, в свое время рвавшихся 'из сил, из всех сухожилий', чтобы донести нам хоть слово правды, хоть глоток свобода. И как мучительно стыдно читать сегодня эти благонамеренные разглагольствования.

Творческий путь известных советских писателей-фантастов Аркадия и Бориса Стругацких никогда, что называется, не был усыпан розами. Всегда им доставалось изрядно: за независимость суждений, за скепсис, за 'намеки', за сатирические обобщения. На них шли в поход со страниц 'Известий' и журнала 'Коммунист', 'Литгазеты' и тогдашних 'Огонька' с 'Октябрем'... Цензоры (как официальные, так и добровольные) бдительно вглядывались в каждое их слово, нашаривая крамолу. Их обвиняли в непонимании настоящего и клевете на будущее, в тлетворном влиянии на молодежь, в очернительстве, в непатриотизме и прочих вредных 'измах' (кроме разве что расизма - это чудовищное обвинение рождено уже новейшими критиками). Каждая книга Стругацких пробиралась к читателю с трудом, через всяческие препоны и рогатки. Не один редактор поплатился своим местом из-за того, что публиковал фантастику Стругацких. Из цитат, собранных из разносных статей-доносов на писателей, можно было без труда составить обвинение по статье 'Антисоветская агитация и пропаганда' (ныне, к счастью, отмененной) ...

Прошло время. Вещи, написанные Стругацкими два и более десятилетия назад, с успехом переиздаются и находит своих благодарных читателей. Талант писателей никакое время не может 'отменить', а то, что поставленные ими проблемы не утратили актуальности, свидетельствует об особой зоркости фантастов. Их новые произведения ('Град обреченный', 'Отягощенные злом, или Сорок лет спустя') вызывают новые споры, дискуссии - так оно должно и быть.

И тут подают свой голос дозволенно-смелые критики.

Вооружившись самыми свежими цитатами из самых свежих постановлений, они начинают выискивать расхождения между книгами Стругацких 60-х годов и нынешним духом времени.

Перестройку подобные граждане понимают по-своему - как счастливую возможность напасть на ненавистных писателей-фантастов в новых идеологических доспехах.

Раньше клевали за демократичность - теперь за недостаточную демократичность, раньше пинали за не слишком активных героев - теперь вдруг герои оказались чересчур активными, раньше упрекала в идеализации капиталистического общества - теперь готовы записать Стругацких в число поклонников 'казарменного коммунизма'.

Хочет 'отменить' Стругацких уже знакомый нам критик С. Плеханов. Еще недавно убежденный проповедник идеи 'имперского сознания' (прочитайте-ка не блещущую художественными достоинствами повесть С.Плеханова 'Золотая баба' и обратите внимание, как там решается вопрос взаимоотношений 'большого' и 'малых' народов), критик теперь обвиняет авторов в национализме. Другой критик, В. Сербиненко (статья 'Три века скитаний в мире утопии') находит у Стругацких другие грехи: антигуманизм, оправдание иезуитского лозунга 'цель оправдывает средства', когда ради идеи можно пойти на контакт с чертом, дьяволом, интервентами... Третий критик, Ирина Васюченко (статья 'Отвергнувшие воскресенье'), обнаруживает у Стругацких культ силы, жестокости, предостерегает юношество от чрезмерного доверия к Стругацким...

Статьи эти производят тягостное впечатление еще и потому, что две последние в серьезных и прогрессивных журналах (в майских номерах 'Нового мира' и 'Знамени' за 1989 год), и это неизбежно рождает недоуменные вопросы читателей, привыкших доверять этим изданиям. Спорить же с этими произведениями дозволенно-смелых критиков не хочется. Во-первых; потому что - как и их коллеги в не столь уж отдаленные времена - они не гнушаются передержками, искажением позиций авторов, приписыванием взглядов героев взглядам авторов; как в прежние 'проработчики' Стругацких, нынешние критики плохо ориентируются в текстах (на 'неточностях', имеющих принципиальное значение, их можно ловить неоднократно).

Во-вторых, к тому немногому верному, что есть в этих статьях, произведения Стругацких не имеют никакого отношения, их книги не годятся для примера отвлеченно-'демократическим' пассажам авторов- критиков.

Уж не будем, говорить о том, что глубоко порочен взгляд на писателей вне осознания их эволюции, развития, нельзя ранние их произведения искусственно подверстывать к позднейшим.

И, в-третьих. Есть, на мой взгляд, что-то нечестное в том, что умных и мужественных писателей критикуют за 'недостаточную' прогрессивность люди, которые в минувшие годы решительно ничем не проявили своей приверженности к демократическим идеям: ни Й. Васюченко, ни В. Сербиненко не принадлежат к числу борцов с застоем (С. Плеханов же и в былые годы не принадлежал даже к числу 'умеренных прогрессистов', всегда перевыполняя план по лояльности).

А ведь есть критики, которые и в те времена была смелы по-настоящему, которые и сейчас, пожалуй, имели бы моральное право критиковать тех же Стругацких.

Но у таких критиков, как я понимаю, претензий к Стругацким нет.