Вино? Ну, иногда. Веди себя хорошо. Хорошо. Мы скучаем по тебе. Я тоже. Обнимаю. Обнимаю.
Вечерние толпы гулящих, блеск металла, стекла, мрамора, музыка уличных музыкантов, ночной шум листвы и фонтанов, блеск проституток вдоль сверкающих витрин, одна из них кивнула мне, я пожелал ей удачи и побрел дальше, куда-то зашел, еще куда-то зашел, очнулся за столиком в пустом ресторане, официантка вопросительно взглянула, я допил остатки и побрел домой.
Сдвиг на полтона вверх - звук пустой и холодный.
Сдвиг на полтона вниз - звук пустой и холодный.
И море замерзло, и небо замерзло, а в степи от страшного суховея сгорают цветы и пчелы.
На терцию выше - пепел, зола.
На терцию ниже - пепел, зола.
Вдруг что-то блеснуло!
Вдруг что-то блеснуло!
Да, блеснуло!
Блеснуло.
Блеснуло...
Как лопата при эксгумации.
Лекция. Что можно сказать начинающим? Ничего. Лучше не начинайте. Предложение превышает спрос. Где-то мелькнуло, что композиторов уже пора вешать. Не пополняйте армию сумасшедших. Не умножайте тоску невостребованности. Загнетесь в поисках нового, чтобы выразить старое.
Солнце светит в окно, птицы поют, строители напевают, насвистывают что-то свое, восточное, в немецких строительных лесах, дети идут в школу, клерки склонились над бумагами, азиаты цыганским табором расположились на зеленом газоне, рыжий полицейский с овчаркой смотрит в их сторону, плывет баржа, покачиваются на воде утки, лес, тишина, безлюдье, стены, окно, потолок.
Зачатие случилось где-то здесь, в этих землях, в условиях подневольных работ и последних конвульсий гигантской международной бойни.
Суп пакетный, картошка, селедка, чай.
Георгий после выставки не стал возвращаться домой, в Грузию,- не до художников там сейчас.
Моника на работе.
Вот и здесь уже появились желтые листья.
А дома их уже много.
Ветер подует, листья посыплются, полетят, знакомая приемщица стеклопосуды, бывшая гобоистка, поддаст и уснет на ящиках, шумит осеннее море, катятся по степи катран татарский и качим метельчатый, миграция птиц, теплые утки над холодным морем, опустели поля, опустели леса, неопределенность, текучесть, медленное движение, долгое пребывание в одном состоянии.
Длительные пешеходные прогулки по городу и за городом.
Жизнь, кажется, возвращается.
Господи.
Господи.
Восходящее движение, нисходящее движение, верхний голос, нижний голос, на терцию выше, на терцию ниже, взять аккорд чуть раньше, взять аккорд чуть позже, нежелательный ход на увеличенную секунду, дополнительный шаг на один знак, по чистым квинтам вверх, по чистым квинтам вниз, пианиссимо, форте, тритоновая транспозиция основной формы ряда, глиссандирующие обертоны всеинтервального ряда, секвенция из нисходящих трезвучий в триольном движении, восьмикратно повторенные звуки центрального уменьшенного септаккорда и двукратно повторенные звуки двух побочных уменьшенных септаккордов, переход доминанты в субдоминанту, модуляции, отклонения, сопоставления, смена регистров, рыба тянет лодку все дальше от берега, я устал, но продолжаю крепко сжимать веревку, впервые мне приходится сражаться с такой огромной рыбой в одиночку, гетерогенность, мультипликативность, пермутация, ротация, интерполяция, залы будут переполнены, многие будут плакать, многие долго не будут расходиться после концерта, все дальше и дальше от берега в бездну ночного, штормящего моря, всколыхнется весь музыкальный цвет Берлина, все выше и выше волны, все громче и громче рев стихии, тяжелый ритм на фоне стонущих струнных, напряжение достигает высшей точки, ослепительная сонорная вспышка в верхнем регистре, газы, говно.
Да, публика долго не будет расходиться после концерта, чтобы плюнуть мне в харю.
Учитель, учитель!
Сеня!
Молчит.
Смотрит в сторону, отрешенно.
В Моцарте было много женского, но у тебя уж слишком, сказал он в Афанасово, на рассвете, после очередной моей истерики.
Смотрит отрешенно, молчит, уходит.
Идет к учителю своему, подстригает его, купает, кормит кашей, идет к ученику своему, смотрит его партитуру, находит ошибки, подсказывает, что делать дальше, идет по усыпанной опавшими листьями аллее, выходит в мокрое поле с последними цветами, идет под моросящим дождем по скользкой тропинке в сторону темного леса, кто-то плачет и стонет в кювете, это пьяная поселковая женщина, он на закорках доставляет ее домой. Уходит в сторону темного леса, исчезает.
Зеленый плащ, клетчатый шарфик, черный берет на копне черных вьющихся волос.
Уходит, исчезает.
Стены, окно, потолок.
Потолок, стены, окно.
Чьи-то шаги, кто-то идет сюда.
Что-то знакомое в этих шагах, что-то знакомое в этих слегка шаркающих шагах.
Неужели?! Не может быть!
Неужели простил, бросил все, примчался на помощь?!
Показалось.
Показалось.
Зловещий голос фагота.
Испуганный вскрик флейты.
Пепел, зола.
Мебель, цветы, картины, пепел, зола.
Стены, окно, потолок, пепел, зола.
Но не погубил ли он меня? Не выжег ли из души моей все живое?
И только подумал, что могу сейчас нечаянно зацепить вилкой, и зацепил, и бокал упал, и красное, набухая, как после удара ножом, расползлось по белому, и официант быстро и молча заменил и бокал, и скатерть, и я подумал, что было бы хорошо, если бы он заменил и меня.
Дай чуть вперед. Дай чуть назад. Дай чуть вперед, и поехали назад. Дай чуть назад, и поехали вперед. Сдвиг на полтона вверх - пустота. Сдвиг на полтона вниз - пустота. Дятел долбит железобетонный столб. Пчела ищет нектар в бумажных цветах. Один, без тебя, ничего не значу? Иждивенец и раб, лишенный привычной опеки, терпит бедствие? Что я здесь делаю? Это утро или вечер? Это жизнь или смерть? Почему я на полу? Почему штаны мокрые?
Жизнь.
Жизнь постепенно возвращается.
Возвращается все же.
Длительные пешеходные прогулки по городу и за городом.
Возвращается.
Возвращается все же.
Желательно еще немного продержаться.
Желательно все же еще немного продержаться.
Все же нужно что-то сделать.
По условиям приглашения я должен здесь что-то сделать.
Я постараюсь.
Дочери нужна новая флейта.
Я постараюсь.
Сыну нужна операция.
Я постараюсь.
Я не буду больше любоваться блеском вина в бокале и возвращаться к блевотине своей, жена.
Я постараюсь.
Я постараюсь, Учитель, доказать, что ты не зря потратил на меня время и душу, я постараюсь.
Отец, мать - я постараюсь.
Луна смотрит в окно.
Я постараюсь, Луна.
Слева шумит река, справа шумит море, прямо восходит солнце, за спиной звенит степь, в склонах оврага блестят минералы.
Сады цветут, пчелы гудят.
Не все цветы опыляются насекомыми.
Цветы, опыляемые ветром, выглядят строго, без украшений.
Некоторые птицы подражают в пении друг другу, некоторые не подражают, некоторые вообще предпочитают молчать.
Вечерница грустная, днем малопривлекательная, к вечеру распускается и издает тончайший аромат.
Брукнер к сорока годам не создает еще ничего значительного.
После обвинений в модернизме и в отсутствии национального колорита Рахманинов умолкает на три года.
Не переносят друг друга сирень и ландыш, виноград и редька.
Брамс ни во что ставит симфонии Брукнера, Брукнер свысока смотрит на Брамса.
В одном грамме почвы - миллиарды гармонично сосуществующих живых существ.
Неошкуренные бревна сгнивают быстрее ошкуренных.
Клесты питаются семенами хвойных деревьев, пропитываются смолой, не гниют.
Григ ценит теплоту и сердечность музыки Шумана.
При сильном ветре у снежинок обламываются лучи и грани.
Пчелы каким-то образом узнают пчел своей семьи.
Ночью можно увидеть танцующих пчел - это разведчики с помощью танца рассказывают остальным, куда нужно лететь утром.
Солодка голая, пион уклоняющийся.
Древние греки называли Азовское море Меотидой, римляне - Палюс Меотис, скифы - Каргулак, венецианцы - Маре Фане, арабы - Бахр-эль-Азов.
А сейчас?
А сейчас это уже, пожалуй, металлургический отстойник, посыпаемый сверху золой и пеплом.
И все же.
И все же?
Да, и все же.
Что же?
Да так... ничего...
То есть?
То есть скулит и ноет душа.
Туда ей хочется?
Туда.
Но там же...
Я понимаю, и все же...
Вот и Георгию хочется в свою Грузию, хоть там сейчас совсем не до художников.
Они собираются в Париж.
Георгий и Моника на несколько дней на машине собираются в Париж на выставку, приглашают и меня, но мне сейчас не до Парижа.
Нужно найти выход из тупика.
Моцарт легко использовал чужие музыкальные темы.
Он не боялся учиться.
Он учился у Гайдна, Гайдн - у него.
Строители подтягивают строительную технику.
Грохот отбойных молотков и бетономешалки.
Из этого тоже можно что-то извлечь.
Георгий и Моника уезжают.
Они просят меня поливать цветы.
Один в огромной квартире.
Шенберг требует от Берга беспрекословного повиновения и абсолютной верности.
Учитель и ученик.
Малер в восемь лет поколотил своего непонятливого ученика по фортепиано.
Полеты ночных мышей, всплески форели.
Рожь шумит, качается.
Обручальное кольцо сползает с усохшего пальца и катится по паркету.
