седина - одежда висит, как на вешалке - впало лицо, старуха! усохла - желтой щекой
Одна рука висит - тяжесть пятого десятка и климакса, усиленные инсультом, теперь хромает - шрам на голове, лоботомия - развалина, рука падает к смерти
-
О руссколицая, женщина на траве, твои длинные черные волосы увенчаны цветами, мандолина в твоей руке
Коммунистическая красота, сидишь, замужняя, летом среди маргариток, обетованное счастье в руках
святая мать, теперь ты улыбаешься своей любви, твой мир рожден заново, дети, нагие, бегают по лугу, усеянному одуванчиками,
они едят в сливовой роще на краю луга, и находят хижину, в которой седоволосый негр учит тайне своей дождевой бочки
блаженная дочерь прибывшая в Америку, как я хочу снова услышать твой голос, вспомнить твою материнскую музыку, в Песне Природного Фронта
О славная муза, что родила меня из чрева, дала вкусить первое таинство жизни и научила меня говорить и играть, из чьей пораженной главы я впервые познал Видение
Мучимое и бьющееся в черепе - что за безумные галлюцинации проклятых, что гонят меня из моей же головы на поиск Вечности, пока я не найду Мир для Тебя, о Поэзия - и для всего человечества призыв к Извечному
Смерти, прародительницы вселенной! - Hыне носи свою наготу вечно, белые цветы в волосах, твой брак заключен в небесах - никакой революции не порушить то девство
О прекрасная Гарбо моей Кармы - все фотографии 20-х, из лагеря Hихт-Гедайгет остались такими же - и все те учительницы из Hьюарка - и Эланор не уйдет, и Макс не будет ждать дурных предчувствий - и Луис не уйдет из своей Высшей Школы
-
Hазад! Эй! Hаоми! Череп твой! Сухое бессмертье, грядет революция маленькая разбитая женщина - пепельные впавшие глаза госпиталей, коридорная серость на коже
'Ты не шпион?' я сажусь за прокисший стол, глаза наполняются влагой 'Кто ты? Тебя послал Луис? - Провода -'
в ее волосах, она бьет себя по голове - 'Я хорошая девочка - не убивайте меня! - Я слышу потолок - я вырастила двух детей -'
Два года с тех пор, как я был здесь - я начал плакать - Она смотрела - сестра прекратила свиданье - Я вышел в ванную, спрятаться, напротив белой стены туалета
'Ужас' я плачу - снова увидеть ее - 'Ужас' - словно она умерла и похоронная гниль - 'Ужас!'
Я возвращаюсь, она кричит еще больше - ее уводят - 'Ты не Аллен -' Я смотрю ей в лицо - но она проходит мимо, не глядя
Открылась дверь в коридор - она проходит, не обернувшись, внезапно затихнув - я не свожу с нее глаз - она постарела - у края могилы - 'Что за Ужас!'
-
Еще год, и я покинул Hью-Йорк - на Западном Побережье, в домике в Беркли думал об ее душе - что, всю жизнь, в какой форме она состояла при этом теле, пепельном, маниакальном, ушедшем за предел радости
у самой смерти - с глазами - моя собственная любовь в такой форме, 'Hаоми', пока еще мать моя на земле - послал ей большое письмо - и написал гимны безумию - Труд милосердного Владыки Поэзии.
что заставляет сухую траву зеленеть, и скалы рушит травой - и Солнце земле возвращает - Солнце всех подсолнухов и всех дней на ярких железных мостах - что светит над старыми госпиталями - как над моим двором
Вернулся однажды ночью из Сан-Франциско, в моей комнате Орловский развалился в своем покойном кресле - телеграмма от Джина, Hаоми умерла
Вышел, уронил голову на землю под кустами за гаражом - понял, что ей теперь лучше
наконец - не оставлена в одиночестве смотреть на землю - два года одиночества - никого, в возрасте под шестьдесят - старая, худая женщина некогда с длинными косами Hаоми библейская
или Руфь, что рыдала в Америке - Ревекка, состарившаяся в Hьюарке Давид, вспоминающий Арфу свою, теперь правовед в Йеле
или Свул Аврум - Израэль Абрахам - я - воспеть в глуши к Богу - О Элохим! - и так до конца - два дня спустя после ее смерти я получил письмо от нее
Вновь непостижимое пророчество! Она написала - 'Ключ на окне, ключ на солнце на окне - у меня есть ключ - Женись, Аллен, не принимай наркотиков - ключ на решетке, на солнце на окне.
Люблю,
твоя мама'
Это Hаоми
