Школа

Глазков ЮрийШкола

Юрий Николаевич ГЛАЗКОВ

ШКОЛА

Школа была просто изумительная. В большом красивом парке люди построили огромный дворец - дворец для молодежи. Десятки тысяч молодых людей учились здесь различному ремеслу, порой создавая такие произведения своего нехитрого искусства, что взрослые только разводили руками, удивляясь и восхищаясь. Воспитанники школы умели петь, сочинять музыку, ваять скульптуры, писать портреты, ткать ткань, лить металл, точить детали, управлять самолетом, лазерным лучом, создавать умные вычислители, лечить людей и животных... Они готовились жить и работать в обществе, давшем им жизнь; они любили людей и хотели, чтобы они были еще счастливее. Они были будущим...

Орналдо бежал последний круг по большому стадиону, впереди никого не было, ни одной взмокшей спины.

'Я первый, я сильнее всех, я самый быстрый, я ветер', - стучало в его висках.

Орналдо пересек финишную черту и сбавил темп бега, постепенно переходя на быстрый шаг, а потом и размеренную ходьбу.

'Надо помочь Хосе, Ласару, Ампару, они не расслабляют ногу, теряют скорость и тратят много сил', - решил он.

- Орналдо, ты будешь самым быстрым бегуном мира, ты будешь добрым ветром. - Хосе, переводя дыхание после бега, подошел к нему и крепко пожал руку.

- Да, я пробовал быть ветром, мне нравится мчаться над землей и океаном, взвиваться ввысь, забираться в горы, вихрем врываться в ущелья, поднимать самолеты, воздушные шары, планеры.

Но сердце мое там, в лесу, среди моих друзей - птиц, антилоп, попугаев. Я родился в лесу, отец мой охотник и хочет, чтобы я тоже стал охотником, и я хочу этого. Тогда вместе со своим любимцем рыжим псом Гаври я буду помощником леса и его жителей.

- Но, Орналдо, охотник должен и убивать, - тихо сказал подошедший Ласару, - а это не все могут, далеко не все. Сможешь ли ты? Хоть это и звери, но все-таки это и убийство!

- Я проверю себя, обязательно проверю.

- Пошли, друзья, сегодня день выбора профессии.

- Кто-нибудь заявил сегодня тест? - Орналдо говорил размеренно, словно и не бежал только что.

- Я заявила, - Ампара улыбалась молодым людям, - я сегодня работаю у мартена, меня тянет кипящий металл, и я его, по-моему, очень хорошо понимаю, чувствую.

- Но ведь это тяжело, Ампара.

- Нет, это прекрасно, это как музыка, бурная, полная жизни музыка, зовущая, манящая. Металл льется тугими струями, принимая причудливые формы, круговороты, это кипящий, тяжелый океан. В нем будущая сила, мощь, я это чувствую, вижу. А разве я сегодня одна заявила тест?

- Я тоже заявил!

- И я!

- И я!

Они разошлись по тест-классам. Ампара заняла место за пультом управления плавкой. Тяжелая руда падала в шахту, нагромождаясь высокой горой, из которой вскоре потечет бурная желтая река расплавленного металла. Ампара ощущала, как нагревается руда, как она становится пластичной пластилиновой массой, как миллиметр за миллиметром оседает громадина каменной горы... Вот первые капли металла просочились сквозь глыбы руды и, соединяясь с другими, устремились вниз пока еще тонким ручейком. Один ручеек, второй, третий, и уже широкий поток обозначил русло реки, истощая могучую гору. Река превратилась в озеро, а остатки рудной горы в остров, потом в островок, растаявший тут же на глазах в кипящем вулкане клокочущего металла. Ампара жила металлом, текла с ним вместе ручьями, кипела расплавленной лавой.

'Пора, пора дать мне волю, пора, я уже могу стать самолетом, автомобилем, трактором, поршнем мощного двигателя, якорной цепью... я нужна, и я созрела', - Ампара открыла шлюз, и кипящее озеро метнулось на волю, в ковш, разбрызгивая во все стороны яркие капли.

'Бенгальские огни детства, только горячие', - рассмеялась Ампара и вихрем заплясала около пульта.

- Металл отличного качества, - громко прокричали динамики, экспресс-анализ в лаборатории.

- А я не сомневалась, - отозвалась Ампара, - я им жила, я была им, это я кипела и рождалась в огне и пламени, это была я - бурная железная река, это я, я, я... это я его сила, это я каждая его частичка, это мой металл, мой, мой...

- Поздравляю тебя, - Орналдо крепко сжал ее руки и, обняв за плечи, прижал к себе, - поздравляю, рад за тебя, за твое искусство...

Хосе включил станок и осторожно подвел резец к металлу. Первая стружка, скручиваясь в тугой причудливый локон, побежала от резца вниз и в сторону, потом еще и еще... Хосе освобождался от лишнего, ненужного, тяжелого, он с удовольствием обретал нужную форму, становясь изящным, нужным, совершенным.

'Ну вот теперь я родился заново, теперь я как раз то, что надо, не меньше и не больше. Как раз', - решил Хосе и остановил станок. Он бережно взял в руки шестерню, полюбовался ею и опустил на бегущую мимо ленту. С сожалением поглядывая ей вслед, Хосе взялся за следующую заготовку.

- Деталь по высшему разряду, - сообщил контролер-автомат.

'Кто бы сомневался, - усмехнулся Хосе, - это же не деталь, а я, я, я сам. Я вложил в нее свои знания, свое сердце, свою душу. Как она могла быть иной? Это я буду вращаться в моторе, это я подниму в воздух огромный лайнер'.

Причудливые изделия ложились одно за другим на бегущую ленту и исчезали, уносясь туда, где их ждали другие, чтобы всем вместе стать механизмом, задуманным человеком.

- Хосе, ты просто волшебник, поздравляю тебя, - Ампара повисла у него на шее и смешно болтала в воздухе ногами, целуя в горячие щеки. - Мой металл ты превращаешь в то, о чем я мечтаю, закипая и бурля, ты продолжаешь мое дело. Ты не можешь без меня, а я не могу без тебя. Ты мне нужен, Хосе, я люблю тебя.

- А я люблю тебя, Ампара, я тоже не могу без тебя.

Хосе кружился и кружился, опьяненный вальсом любви, а Ампара словно белый развевающийся шарф обвивалась вокруг него. Они были счастливы...

Ласару подсоединил последний блок и подготовил вычислитель к проверке. Он сразу набрал задачу высшей сложности и нажал клавишу 'Решение'. Блоки впились в анализ, обработку, расчеты... Задача казалась ему сущим пустяком. Его электроны считали быстро и точно, они складывали, вычитали, умножали, делили, извлекали корни, возводили в степень, анализировали, думали, сравнивали, отбрасывали ненужное, запоминали полученное и проверенное, а в конечном счете быстро и уверенно приближались к цели... Вот сработал последний триггер, и машина записала результат.

'Ха, - веселился Ласару, - мои умные электроны не подвели меня, я сам себя не подвел, я даже не напрягался, я могу больше, могу быстрее, могу точнее, могу лучше, могу помочь Ампаре, Хосе, Орналдо, людям...'

Орналдо крался, неслышно ступая по лесу, словно хищная птица стремительно перебрасывалась от одного дерева к другому, птица сильная, ловкая, хитрая...

Орналдо видел глазами зверя: животное поняло, что ему не уйти от этой зловещей птицы - стремительной тени, преследующей его... Зверь знал, что его преследует человек, и не сомневался в исходе этой смертельной игры.

Зверь убегал, но в беге его уже виделась обреченность.

Орналдо глазами охотника следил за рыжим пятном, которое становилось все ближе и ближе, несмотря на все хитрости зверя, которые говорили о том, что он хорошо знает повадки человека. Орналдо напрягся как струна, он чувствовал себя и зверем и охотником, в нем слились воедино желание догнать, настигнуть и желание убежать, спрятаться, исчезнуть. Орналдо видел и рыжее пятно, и тень, которая вот-вот накроет огненный комок своим смертельным крылом, для него был ясен конец этой 'шахматной игры с самим собой' - человек победит зверя.