Стихи

Гнедич Н ИСтихи

Н.И.ГНЕДИЧ

Николай Иванович Гнедич родился в 1784 году в Полтаве в семье небогатого дворянина. Учился он сначала в Полтавской духовной семинарии, потом в Университетском благородном паясионе в Москве. Там он сблизился с теми товарищами по паиспону, которые интересовались литературой,- А. И. Тургеневым, А. Ф. Мерзляковым, А. С. Кайсаровым и сам начал писать. В то время его увлекали республиканские, тираноборческие идеи. Он пишет повесть 'Мориц, или Жертва мщения', переводит трагедию Ф. Шиллера 'Заговор Фиеско' В 1803 году Гнедич переселился в Петербург. Здесь его литературные знакомства расширяются, он посещает заседания 'Беседы любителей русского слова' и Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, посещает литературный салоп А. Н. Оленина. В 1811 году Гнедич поступает на службу в Петербургскую публичную библиотеку, став сослуживцем И. А. Крылова и К. Н. Батюшкова, с которыми у него устанавливаются дружеские отношения. Пушкин познакомился с Гнедичем вскоре после выхода из Лицеи. Он высоко ценил литературный вкус Гнедича. В 1824 году, посылая в Петербург из Михайловского первую главу 'Евгения Онегина', он пишет Плетневу: 'Созови мой Ареопаг - ты, Жуковский, Гнедич и Дельвиг - от вас ожидаю суда и с покорностью приму его решение'. Литературный авторитет Гнедича стоял так высоко, что его решение признавали окончательным и его сверстники, и молодые поэты. Так, К. Ф. Рылеев, написав свою первую думу 'Андрей Курбский', решается отдать ее в печать лишь при условии, если она 'будет одобрена почтенным Николаем Ивановичем Гнедичем'. Для Пушкина Гнедич был старшим другом. Когда Пушкину в 1820 году угрожала ссылка в Сибирь, Гнедич просил Оленина заступиться за Пушкина. В то время, когда Пушкин находился в южной ссылке, Гнедич переписывался с ним по издательским делам. Он был первым издателем поэм 'Руслан и Людмила' и 'Кавказский пленник'. В письмах Пушкин часто упоминает имя Гнедича, одобрительно отзывается о некоторых его стихах. Так, в письме к брату он пишет: 'Гнедич у меня перебивает лавочку - 'Увы, напрасно ждал тебя жених печальный' и проч.непростительно прелестно'. В своем литературном творчестве Гнедич был сторонником классицизма, признавая образцами творения античных авторов. Еще в 1807 году Гнедич приступил к главному делу своей жизни - переводу 'Илиады' Гомера, над которым работал более двадцати лет. В конце 1819 - начале 1820 года он читал отрывки из своего перевода на заседании 'Зеленой лампы', на этом чтении присутствовал Пушкин. Когда в 1829 году перевод 'Илиады' был завершен и издан, Пушкин писал о нем в 'Литературной газете': 'С чувством глубоким уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого, высокого подвига'. Переводу 'Илиады' посвящено и двустишие Пушкина, написанное им в 1830 году:

Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи, Старца великого тень чую смущенной душой.

'Незнание греческого языка мешает мне приступить к полному разбору 'Илиады' вашей,- писал Пушкин Гдедичу.- Оа аJ пужеы для вашей славы, но был бы нужеп для России'. В переводе 'Илиады' Пушкин почувствовал эпический характер дарования Гнедича. 'Я жду от Вас эпической позмы,- писал он ему.Тень Святослава скитается не воспетая, писали вы мне когда-то. А Владимир? а Мстислав? а Донской? а Ермак? а Пожарский? Истории народа принадлежит поэту'. Однако перевод 'Илиады' оказался последним крупным произведением Гнедича. В 1833 году аи умер.

ВОЕННЫЙ ГИМН ГРЕКОВ

(Сочинение Риги)

Воспряньте, Греции народы! День славы наступил. Докажем мы, что грек свободы И чести не забыл. Расторгнем рабство вековое, Оковы с вый сорвем; Отмстим отечество святое, Покрытое стыдом! К оружию, о греки, к бою! Пойдем, за правых бог! И пусть тиранов кровь - рекою Кипит у наших ног! О тени славные уснувших Героев, мудрецов! О геллины веков минувших, Восстаньте из гробов! При звуке наших труб летите Вождями ваших чад; Вам к славе путь знаком - ведите На семихолмный град! К оружию, о греки, к бою! Пойдем, за правых бог! И пусть тиранов кровь рекою Кипит у наших ног! О Спарта, Спарта, мать героев! Что рабским сном ты спишь? Афин союзница, услышь Клич мстительных их строев! В ряды! и в песнях призовем Героя Леонида,

Пред кем могучая Персида Упала в прах челом.

К оружию, о греки, к бою! Пойдем, за правых бог!

И пусть тиранов кровь рекою Кипит у наших пог!

Воспомним, братья, Фермопилы И за свободу бой! С трехстамп храбрых - персов силы

Один сдержал герой; И в битве, где пример любови

К отчизне - вечный дал, Как лев он гордый - в волны крови

Им жертв раз дранных пал! К оружию, о греки, к бою!

Пойдем, за правых бог! И пусть тиранов кровь рекою Кипит у наших ног!

1821

А. С. ПУШКИНУ по прочтении сказки его о царе Салтане и проч.

Пушкин, Протей Гибким твоим языком и волшебством твоих песнопений! Уши закрой от похвал и сравнений

Добрых друзей; Пой, как поешь ты, родной соловей! Байрона гений, иль Гёте, Шекспира Гений их неба, их нравов, их стран;

Ты же, постигнувший таинство русского духа и мира, Пой нам по-своему, русский Баян! Небом родным вдохновенный, Будь на Руси ты певец несравненный.

1832

ДУМА

Кто на земле не вкушал жизни на лоне любви, Тот бытия земного возвышенной цели не понял; Тот превкусить не успел сладостной жизни другой: Он, как туман, при рождении гибнущий, умер, не шивши.

1832

ДУМА

Печален мой жребий, удел мой жесток! Ничьей не ласкаем рукою, От детства я рос одинок, сиротою; В путь жизни пошел одинок; Прошел одинок его - тощее поле, На коем, как в знойной ливийской юдоле, Не встретились взору ни тень, ни цветок; Мой путь одинок я кончаю, И хилую старость встречаю В домашнем быту одинок; Печален мой жребий, удел мой жесток!

1832

ИЛИАДА (Отрывок)

Оба героя сошлись, устремленные друг против друга; Первый к Пелиду воскликнул шеломом сверкающий Гектор: 'Сын Пелеев, тебя убегать не намерен я боле! 'Трижды пред градом Приамовым я пробежал, не дерзая 'Встретить тебя нападавшего; ныне же сердце велит мне 'Стать и сразиться с тобою; убью, или буду убит я! 'Прежде ж богов призовем во свидетельство; лучшие будут 'Боги свидетели клятв и хранители наших условий: 'Тела тебе я не буду бесчестить, когда громовержец 'Дарует мне устоять и оружием дух твой исторгнуть; 'Славные только доспехи с тебя, Ахиллес, совлеку я, 'Тело ж отдам мирмидонцам; и ты договор сей исполни'. Грозно взглянул на него и вскричал Ахиллес быстроногий: 'Гектор, враг ненавистный, не мне предлагай договоры! 'Нет и не будет меж львов и людей никакого союза; 'Волки и агнцы не могут дружиться согласием сердца; 'Вечно враждебны они и злоумышленны друг против друга,'Так и меж нас невозможна любовь; никаких договоров 'Быть между нами не может, поколе один, распростертый, 'Кровью своей не насытит свирепого бога Арея! 'Всё ты искусство ратное вспомни! Сегодня ты должен 'Быть копьеборцем отличным и воином неустрашимым! 'Бегства тебе уже нет; под моим копьем Тритогена

'Скоро тебя укротит и заплатишь ты разом за горе 'Другов моих, которых избил ты, свирепствуя, медью!' Рек он - и, мощно сотрясши, послал длиннотенную пику, В пору завидев ее, избежал шлемоблещущий Гектор;

Быстро приник он к земле, и над ним пролетевшая пика В землю вонзилась; но, вырвав ее, Ахиллесу Паллада Вновь подала, невидима Гектору, коннику Трои. Гектор же громко воскликнул к Пелееву славному сыну:

'Празден удар! и нимало, Пелид, бессмертным подобный, 'Доли моей не узнал ты от Зевса, хотя возвещал мне; 'Но говорлив и коварен речами ты был предо много 'С целью, чтоб я, оробев, потерял и отважность и силу.

'Нет, не бежать я намерен; копье не в хребет мне вонзишь ты; 'Прямо лицом на тебя устремленному, грудь прободи мне, 'Ежели бог то судил! Но копья и сего берегися 'Медного! Если бы, острое, в тело ты все его принял!

'Легче была бы кровавая брань для сынов Илиона, 'Если б тебя сокрушил я, тебя, их лютейшую гибель!' Рек он - и, мощно сотрясши, копье длиннотенвое ринул, И не прокинул: в средину щита поразил Ахиллеса;

Но далеко оружие щит отразил. Огорчился Гектор, узрев, что копье бесполезно из рук излетело; Стал и очи потупил: копья не имел он другого. Голосом звучным на помощь он брата зовет Деифоба,

Требует нового дротика острого: нет Деифоба. Гектор постиг то своею душою, и так говорил он: 'Горе! к смерти меня всемогущие боги призвали! 'Я помышлял, что со мною мой брат, Деифоб нестрашимый;

'Он же в стенах илионских: меня обольстила Паллада. 'Возле меня - лишь смерть! и уже не избыть мне ужасной! 'Нет избавления! Так, без сомнения, боги судили, 'Зевс и от Зевса родившийся Феб; милосердые прежде__ 'Часто меня избавляли; судьба наконец постигает!

'Но не без дела погибну, во прах я паду не без славы; 'Нечто великое сделаю, что и потомки услышат!' Так произнес - и исторг из влагалища нож изощренный, С левого боку висящий, нож и огромный и тяжкий;

С места, напрягшися, бросился, словно орел небопарный, Если он вдруг из-за облаков сизых на степь упадает, Нежного агнца иль зайца пугливого жадный похитить,Гектор таков устремился, махая ножом смертоносным.

Прянул и быстрый Пелид, и наполнился дух его гнева Бурного; он перед грудью уставил свой щит велелепный, Дивно украшенный; шлем на главе его четверобляшный Зыблется светлый, волнуется пышная грива златая,

Густо Гефестом разлитая окрест высокого гребня. Но, как звезда меж звездами в сумраке ночи сияет, Геспер,