вынырнет парус, и прибой заплещется на песчаной отмели.
Потрясенная Стаен остановилась, как вкопанная, и лишь повторяла:
- Какое чудо! Какое невероятное чудо!
Она обернулась ко мне.
- И ведь до нас здесь еще никто не был, правда?
- Ты же видишь, здесь нет следов. Я приберегал это местечко для особого случая.
'Бог покарает меня в конце концов', - кольнула мысль.
- А теперь пора вылезать из скафандров, не мешало бы подкрепиться. Умираю с голоду, - заявил я.
Я развязал сложенные тенты, поставил их рядышком вплотную, дверь к двери. Впрочем, входное отверстие в таких палатках представляло собой просто-напросто круглую дыру, окаймленную мягкой прокладкой-присоской, так что можно было плотно закупорить ее изнутри дверной пластиной, а можно и составить из двух палаток одну, попросторнее, плотно прижав друг к другу их входные отверстия. Стоит наполнить палатки воздухом, дверные прокладки так соединятся - не разомкнешь.
Я подержал 'дверь', пока Стаен ползком забралась внутрь и втянула за собой одеяла и сумку, а потом последовал за ней тем же манером. Согнувшись в три погибели, я тщательнейшим образом соединил входами обе наши палатки.
- Кажется, все герметично. Сейчас проверим, что у нас получилось. Я начну выпускать воздух из баллона. Если заметим, что он просачивается наружу, придется отложить пикник до другого раза.
- Я этого не переживу, - шутливо ужаснулась Стаен и на всякий случай поддала мне коленкой.
Я покрутил вентиль баллона. Куполообразные верхушки тентов зашевелились, как живые, и начали надуваться.
- Как будто мы внутри резинового матраса, наполненного водой, высказалась Стаен.
Я дополнил:
- Напоминает поцелуй двух медуз.
Мы наблюдали за тем, как надувается соседняя палатка, сквозь прозрачные пластиковые стенки нашей. Стаен принялась расстилать на полу одеяла.
- Зачем нужно было тащить оба тента?
- Там у нас будет камера хранения. Увидишь, когда мы сбросим скафандры, покажется, будто мы вчетвером теснимся в одной палатке.
- Хорошо, что всех четверых не надо кормить завтраком. Ты посмотри, какие у нас одеяла.
Она взялась за одеяло, и в руке у нее остался оторванный лоскут.
- Похоже, здешняя атмосфера и солнечный свет не очень подходят для шерсти.
- Они порядком износились и без того.
Она продолжала расспрашивать:
- Ну как, воздух не проходит?
- Пока все идет, как надо.
Палатки, накрепко соединенные присосками, держали жесткую форму. Температура воздуха выровнялась на двадцати пяти градусах по Цельсию, давление установилось порядка двухсот тринадцати миллибар.
- А теперь можно снять скафандр?
- Сначала я попробую.
Я осторожно раскрутил колечко застежки на вороте своего скафандра. Ничего страшного не произошло. Снял шлем и сразу ощутил приятное тепло воздуха, заполнившего палатку. Каменные глыбы как раз против нашего временного пристанища излучали жар, от которого раскраснелись щеки.
- Потрясающе!
Я освободился от лямок рюкзака. Еще несколько мгновений - и мы оба стащили с себя скафандры.
В тонких шерстяных рейтузах, надетых под скафандр. Стаен смотрелась на все сто. Она сняла перчатки, носки и уселась, болтая ногами. А я собрал наши скафандры, шлемы, обувь и перенес все это в соседнюю палатку. Теперь у нас было просторно - из вещей оставался только мой рюкзак. Рюкзак Стаен я отправил вслед за остальными пожитками.
- Вот и ладушки.
Я с наслаждением принялся распаковывать сумку с продуктами.
- Итак, мы имеем цыпленка, французские булочки, причем теплые, салат из капусты, помидоры, красный перец. Позвольте предложить вам бокал этого чудесного, легкого вина, капитан Крамблитт.
Я разлил вино в бокалы, затем положил в тарелки побольше всякой всячины. Мы разлеглись на одеялах, подсунув под спины мой рюкзак.
- Как здесь чудесно, Панчо, - бормотала Стаен с набитым ртом.
- Ага, да здравствует повар, и хвала всевышнему, что он не обременяет нас своим присутствием, - пошутил я.
Спустя два часа я откинулся назад с ощущением приятной тяжести в желудке. Стаен наполняла наши бокалы из второй бутылки. Атмосфера в палатке приближалась к тропической. Высоко в небе повисла Земля, переливавшаяся сверкающим кобальтом, ослепительно-белым, и бирюзой. Мы лежали, касаясь друг друга бедрами. Стаен склонилась ко мне на плечо.
Мне захотелось выпить за родную планету.
- Предлагаю тост за всех тех, чьи взоры устремлены на нас оттуда и за то, что мы тоже смотрим на них.
Тост вышел несколько сумбурный, но все же неплохой.
- Они не могут увидеть нас, - прошептала Стаен, - делая глоток. - Мы же находимся в фазе новолуния.
Я перевернулся на бок.
- Ну тогда за то, что я вижу тебя так близко.
Как было не поцеловать ее при этом? Она обняла меня за шею, отвечая на мой поцелуй.
Сказать по правде, я не принадлежу к той породе мужчин, которые готовы языками чесать, что у них там и как с девушкой, но тут не могу умолчать: в неистовой спешке мы с ней сбросили то немногое, что еще оставалось на нас из одежды. Пустая сумка и все наше белье были отправлены в соседнюю палатку, где скопились остальные вещи. Скалы, окружавшие нашу стоянку, посылали теплое инфракрасное излучение, озарявшее наши тела. Груди Стаен отливали розовым перламутром, и если бы даже вокруг стояла кромешная тьма, нам все равно было бы светло от их сияния. Она раскинулась на одеялах и протянула ко мне руки.
Можете смеяться, но в самый неподходящий момент что-то словно остановило меня. Я в космосе не первый день, и мне не давало покоя это незаделанное отверстие, зиявшее позади. Явных причин для тревоги вроде бы не было, но я себя уже знаю: не успокоюсь до тех пор, пока не задраю люк и не закрою дверь за спиной. Здесь у многих такие странности.
- Подожди меня, - попросил я и, привстав на колени, дотянулся до скатанного в трубку куска мягкого прозрачного пластика - это и была дверь от нашей палатки. Я расправил ее и, надавив, что было силы, прижал к присоске, охватывавшей дверное отверстие, полностью отделив одну палатку от другой.
- А теперь я могу уделить тебе все внимание, которого ты заслуживаешь, - сказал я, обнимая ее. Стаен свернулась калачиком в моих объятиях и поцеловала меня. Счастье переполняло меня.
Стаен покусывала мочки моих ушей, и вот тут-то он и послышался, этот странный звук. Как будто внезапно выпустили пар из котла. За день мы, может быть, и не осознавая того, свыклись с полным безмолвием лунного пейзажа, и леденящий душу звук заставил нас одновременно вздрогнуть. Еще секунда судорожной возни - наши тела разъединились. Волосы на мне встали дыбом, я напрягся, как загнанный бродячий кот в минуту опасности, и впился взглядом в расстилавшуюся перед нами холмистую равнину. Ничего! Стаен не отрывала глаз от двери.
- О, Господи! - простонал я.
Соседняя палатка, в которой были свалены вещи, отделилась от нашей. Воздух из нее мгновенно вышел сквозь незаделанное отверстие, она съежилась и погребла под собой скафандры, шлемы, обувь, белье, рюкзак Стаен и грязную посуду с остатками еды.
