накрыли экранные профи
мой дом, как окоп в полный профиль.
Как слышишь, Россия, прием?
Не слышу, не слышу сердец.
Все меньше сердечного стука.
И землю со скрежетом в руку
гребет напоследок боец.
И в пыль ударяется кровь,
и падает кровь раньше тела.
Закроем глаза неумело
тому, кто прикроет нас вновь.
Извечный войны лабиринт
не пройден до края ни разу.
'Горячая точка' Кавказа
опять проступает сквозь бинт.
И линия фронта в эфир
выходит. И это не слишком?
Выходит, войны передышку
мы приняли снова за мир.
И бьют с телебашни по мне
бесстрастно экранные профи.
Мой дом, как окоп в полный профиль.
И я привыкаю к войне.
И смерти приказано жить,
А жизни предложено выжить.
Как волк, современника лижет
желанье пойти и убить.
В цепной полоумной тоске
грызет свои ядра реактор.
И палец Кавказ-гладиатор
нам всем отстрелил на руке.
И кажется, все не к добру:
и книги, и вечное небо.
И разум посеяли в небыль,
раз штык прировняли к перу.
И красный закат белым днем.
И солнце крадется ночами.
И спутаны ноги речами.
И как мы, Россия, пойдем.
По душам затоптанным - марш.
По счастью, истекшему в ранах.
И снится на телеэкранах
кошмар государственный наш.
А в яви страшней, чем во сне,
всемирный потоп огнестрельный.
Я тем уже ранен смертельно,
что я привыкаю к войне.
Колыбельная 'цинку'
Экскаваторный ковш нашу русскую землю грызет.
То жует чернозем, то вонзается в глину.
Мы упали ничком, потому что стремились вперед
А теперь все равно нас положат на спину
Бьет Чечня по Уралу, по Хабаровску бьет
Бьет по стару и малу, выбивая народ.
У какого предела скажет Родина-мать:
не солдатское дело за господ помирать.
Нам сказали, страна о Кавказский споткнулась хребет,
Мы не умники, чтоб обходить эти горы
И надежды свои запечатав в почтовый конверт,
мы ушли без надежд, передернув затворы.
Бьет Чечня по Уралу, по Хабаровску бьет.
Бьет по стару и малу, выбивая народ.
У какого предела скажет Родина-мать:
не рабочее дело за господ помирать.
Барабанят по нам в аккуратных окопах могил
то приморский песок, то московская глина.
Но хотелось бы знать, почему мы дожить не смогли
человеческий век, ну хотя бы его половину?
Бьет Чечня по Уралу, по Хабаровску бьет.
Бьет по стару и молу, выбивая народ.
У какого предела скажет Родина-мать:
не народное дело за господ помирать.
Эх, Россия
Эх, Россия, где тебя носило?
Я родился, а тебя нема.
В строку - лыко.
Да беда от силы.
Как мне мыкать горе от ума?
То ли русский? То ли россиянин?
То ли песня, то ли стон навзрыд?
Эй, этруски, братья-праславяне,
расскажите мне про остров Крит.
Будем снова вырубать мечами
из Земного шара Землю-мать.
Было слово, кажется, вначале.
Не забыть бы нам с него начать.
А за словом явится и слава.
И славяне не заставят ждать.
Будут снова русские заставы
от Ивана до Петра стоять.
Ну а дале пушкинские строки
светлой далью вышьют горизонт.
Мы, славяне, в мире одиноки
тем, что нам без славы не резон.
Нету славы - нету и России.
В сорок пятом Русь еще была.
Боже правый, в космос нас носили
звезды, догоревшие дотла.
А двуглавый крыльями не машет,
словно брат цыпленка табака.
Нету славы в бедной жизни нашей.
Не кольчужка - память коротка.
